Степан Кулик - Третий не лишний
Лысюк хмыкнул и потер подбородок.
– Оля, только не пугайся, ладно? Я думаю, Пилюль уже ищет неисправность, и вскоре все будет хорошо.
Девушка озадаченно посмотрела на Лысюка.
– Ты о чем говоришь?
– Ну, видишь ли… Дело в том, что я не нарочно геройствую… формула возвращения не работает.
– Как?!
– Никак, – Виктор нахмурился. – Я и думал, и бормотал, и внятно произносил вслух… Все без толку. Ничего не происходит.
– Этого не может быть!
Оля закрыла глаза и сосредоточилась. Виктор замер в ожидании. Очень хотелось, чтобы чудо произошло и девушка исчезла. Но секунды утекали одна за одной, а Оля по-прежнему стояла перед ним. Потом она осторожно приоткрыла один глаз и возмущенно произнесла:
– Права бабушка. Никому нельзя верить… Особенно мужчинам. Даже в очках.
– Эй, красивая! – Виктор намеренно провоцировал, решив поработать громоотводом, понимая, что девушке обязательно надо разрядиться. – А ничего, что и я, и Ленчик тоже здесь? И плюшками потчевать нас не собираются, – он демонстративно вытянул вперед связанные руки. – Ты хоть относительно свободна, а Бурого спеленали, как младенца в роддоме.
Оля собралась ответить какой-то колкостью, но Виктор, вопреки самим же выбранной тактике, вдруг шикнул на нее.
– Тихо. Сюда идут. И если я не ошибаюсь, все еще не так плохо, как казалось.
Заставить замолчать девушку, уже набравшую воздуха, так же трудно, как остановить начавший взлет самолет. И с похожими последствиями.
– В смысле? Дальше будет еще хуже?
Но поскольку Виктор не отреагировал, а молча смотрел ей за спину, Оля тоже оглянулась. От ближайшего холма к ним приближалась целая делегация. Навьюченный поклажей черноволосый, коротко остриженный трелль, широкоплечий и настолько приземистый, что казался себя шире, седобородый скандинав и молодой парень. Из вооружения у викинга был огромный, под стать ему, топор. Зато парень нес на плече целую охапку копий. Почему-то воровато поглядывая по сторонам. Из-за чего периодически спотыкался и бормотал себе под нос всяческие ругательства…
Глава двадцать вторая. Налево пойдешь, коня потеряешь
Первая мысль, посетившая Леонида после того, как он очнулся и попытался открыть глаза, была о том, что пора бы знать меру. Тридцатник на горизонте маячит, а он все как в студенческие годы гуляет до упаду. В результате имеется жесточайшее похмелье и перспектива отправиться на работу с головой, из которой даже таблица умножения высыпалась… в салат.
Имелся, конечно, запасной вариант: забить на все, сказаться больным и не пойти на работу. Но несмотря на хорошие показатели и, как следствие, некоторую снисходительность начальника, наглеть не стоило. Чтоб заработать репутацию, надо хорошенько попотеть, а потерять можно в одно мгновение. Разом с вполне хлебной должностью.
Бурый вздохнул, заворочался и попытался разлепить веки. В отличие от рук и ног, которые упорно не желали подчиняться хозяину, глаза открылись. А вместе с дневным светом на Леонида нахлынула и остальная действительность. В виде звуков и запахов, не имеющих ничего общего не только с городской квартирой, но и цивилизованным образом жизни в целом… Пахло сырой землей, свежим навозом и… рыбой. А слегка мутноватая и не сфокусированная картинка демонстрировала нечто из древней истории поморов.
Оля, чуть отступив за спину Виктора, настороженно поглядывала на троих индивидуумов, наряженных как для съемок фильма «И на камнях растут деревья». То бишь что-то о викингах. А его лучший друг Виктор Лысюк глядел на них совершенно без удивления, хотя и имел связанные руки.
Кстати, дальнейший личный досмотр выяснил, что конечности пошли в глухой отказ не из-за сепаратизма и демонстрации независимости, а потому что Леонид оказался плотно закатан в рыболовецкую сеть.
«Бом!» – тревожный звонок прогудел набатом, заставив Бурого поморщиться от боли в затуманенных мозгах.
– Я должен тебе одну жизнь, чужак, – говорил седобородый здоровяк, обращаясь к сидящему рядом Виктору. – А никто не посмеет сказать, что Берк Легкое Весло не платит по долгам.
Стоявший рядом трелль тут же повторил все, переведя речь Берка на более-менее сносный древнерусский. Во всяком случае, Лысюк его понял.
– Я и не собирался…
Виктор начал было ответную речь, но викинг прервал его властным жестом и продолжил:
– Не торопись, чужак. Будь у меня возможность расплатиться с тобой честь по чести, я не пришел бы сюда. – Признание в собственном бессилии пришлось ему не по вкусу. Викинг поморщился и решил объяснить подробнее: – О моем умении строить корабли знают по всему побережью, и слово мое имеет вес. К нему прислушиваются многие ярлы и конунги. Но теперь, когда Гюрдир Безбородый не может повлиять даже на собственную судьбу… Ульрих Медный Лоб требует вашей крови. А кто сможет воспротивиться воле любимца богов? Желание победителя будет законом.
– Ты считаешь, у Бранда нет шансов в поединке? – Оля вклинилась в разговор мужчин с бесцеремонностью эмансипированного третьего тысячелетия.
Корабельных дел мастер немного помолчал, видимо раздумывал, как поступить.
Но умение исцелять ученицы Ормульва Травника, а особенно то, как она сумела вернуть к жизни уже бездыханного ярла, поднимало ее статус выше обычной женщины. И седобородый викинг снизошел до ответа:
– Бранд Рыжий хороший воин. В смертельном поединке я еще подумал бы, кому отдать предпочтение. Но в бою до первой крови более важен опыт. А сын ярла слишком молод. Поэтому, если Один лично не решит принять сторону парня, победит Медный Лоб. И вы все умрете.
– Теперь понятно…
По лицу Берка даже тень усмешки не промелькнула.
– Это хорошо… Потому что лишнего времени у вас нет.
Викинг указал подбородком в ту сторону, откуда доносились крики и вопли, отдаленно напоминающие гам, возникающий на любом стадионе во время матча.
– Хольмганг начался. И три щита не так много, когда твой соперник – Ульрих Меднолобый.
– Мы слушаем тебя, Берк Легкое Весло, – Виктор знаком попросил Олю помолчать. – Говори, с чем пожаловал.
– Когда Ульрих потребует твою жизнь, я не смогу вступиться. Значит, надо сделать так, чтобы к его возвращению вас здесь не было.
– Ты обязан мне одному, а спасаешь всех? – удивился Лысюк. – Почему?
– За жизнь сына я могу предложить только шанс… Это не равная цена. Одину не понравится. Умножим на три. Так будет справедливо. Ты согласен?
– Да.
– Освободи их.
Берк отдал приказ рабу, а сам отошел к сыну и что-то прошептал на ухо.
– Спасибо, – Лысюк растер затекшие запястья. – Но как ты объяснишь наше исчезновение? Ведь Ульрих будет очень зол, когда заметит, что мы сбежали. А все следы не замести. Разве что прикажешь рабу перекопать здесь все…
Седобородый усмехнулся.
– А что он увидит? Да, мой нерадивый трелль решил помочь своим сородичам. И даже преуспел в этом…
Скуба к этому времени уже почти размотал сеть, в которую упаковали Бурого.
К тому времени Леонид, которого несколько раз перекантовали с боку на бок, окончательно осознал, что это все не делириум тременс[15] или сон с бодуна, а самая настоящая реальность. Если, конечно, можно назвать реальностью участие в компьютерной игре. Пусть даже столь явственной.
– …но был застигнут моим сыном, который, по юной горячности, не сдержал возмущения и убил раба.
Виктор еще только рот раскрывал, как молодой скандинав шагнул вперед, окликнул раба и, когда тот повернулся к нему, резко, почти без замаха ударил Скуба копьем в солнечное сплетение. Снизу вверх… Так, чтоб наверняка достать до сердца. Трелль только охнул и упал на колени. Ухватился еще руками за окровавленное древко, недоуменно глядя на хозяина, и повалился на бок.
– Нет! – вскричала Оля в ужасе и зажмурилась, понимая, что несчастному уже не поможет никакая медицина. Ни древняя, ни современная. – Зачем?
– Молодо-зелено… – развел руками Берк. – Ему бы на помощь кого позвать, а он сам решил чужеземцев задержать. Увы… Куда пареньку супротив воина, сумевшего убить такого медведя и ранить самого ярла. Да и слуга травницы не так прост, как казался…
Приговаривая все это негромким, совершенно спокойным голосом, корабел подошел к сыну и так треснул его в ухо, что парнишку как кеглю снесло. Виктору вспомнился тот удар, наверху. Похоже, соизмерять силу Берк не умел или не желал.
– Так все и произошло, – закончил театрализованное действо седобородый викинг. – Когда я пришел сюда, то застал только мертвого раба и лежащего без сознания сына. А пленники сбежали. Там, чуть вбок от пристани, кто-то рыбацкий баркас без присмотра оставил. На нем они и уплыли. Мне кажется…
* * *Ощущая себя той самой канарейкой из анекдота, выжатой поручиком Ржевским в чай вместо лимона, Леонид механически переставлял ноги, сосредоточив внимание на том, чтобы не споткнуться. Оля и Виктор поддерживали его с двух сторон и тем не менее однажды уже не успели подхватить вовремя. О чем свидетельствовал листок подорожника на лбу Бурого, в профилактических целях прилепленный Олей поверх кровоточащей ссадины.
