Михаил Ремер - Тайны митрополита
– А чего такой… пестрый?! – нашел, наконец слово нужное князь.
– Колокольных дел мастера готовили, – пожал плечами Булыцкий.
– А ну, подите. – Едва только умельцы зачистили ствол пушки, князь поспешил подойти поближе. – Ух, хорош! – то ладони поднося, насколько жаром пышущий металл позволял, то пристраиваясь, будто бы целясь в невидимого врага, а то подходя к пока еще забитому глиной, местами непролитому жерлу, восхищался Донской. – С таким, на ворога любого! Что, – насупившись, повернулся он к пришельцу, – лопнет, говоришь? А щербатый чего?! – ткнув пальцем в одну из полостей, оскалился правитель.
– Так не умеючи ведь, – развел руками тот. – Вон, гляди, жару не хватило! – с досадой поглядев на непролитый участок, сплюнул преподаватель. – С мехами опростоволосились, да знаний нет!
– А с бронзой? С бронзой такого не будет? – Князь требовательно посмотрел на собеседника.
– С бронзой – нет!
– Ну, Никола, ну удал, – неожиданно усмехнулся он, глядя на творения рук Николая Сергеевича. – Будет тебе бронза! Камень, говоришь, Югорский[103] Русь бронзой питать будет?
– Верно, – кивнул в ответ пришелец.
– Быть ему Руси великой частью! – кивнул Донской.
– Бог даст, и ордынцев вышибем, – добавил Киприан, истово крестясь.
– Ну и слава Богу, – морщась от колокольного звона[104], разлившегося по окрестностям, перекрестился Сергий Радонежский.
– Вот печь, вот плинфа. Я что знал – так и рассказал, – обратился к князьям пришелец. – Людям задание дай, пусть по-всякому пробуют. Оно и с чугуном научатся ладить. Тяжелее, чем бронза-то, да мудреней, зато чугуна того!
– Будь по-твоему, – отвечал Донской.
– Будь по-твоему, – эхом отвечал Киприан.
– К Тверду отправьте; сватов пусть ждет. Теперь уже не Николе честь великая, но сестре его! Род новый творите. Быть ему знатным! – Булыцкий в ответ лишь обреченно перекрестился. – А теперь не откажи, к столу присоединись. Раз так, то за дело великое воздать бы, – Булыцкий молча склонил голову, принимая приглашение. Уже там, за столом, за думками своими невеселыми о женитьбе, снова меду хмельного хлебанул. И зашумело в голове! И радость удалая наполнила кровь. Так, что, вспомнил, как тамадил, бывало, на свадьбах. Ох, как же понесло его! Не удержать! Рассыпаясь в шуточках да прибауточках, от которых сами князья то и дело сгибались со смеху, живо в дым упоил он всех присутствующих. Правда и силы на том разом закончились. Так, что и сам, прикрыв глаза, тяжко опустился на скамейку.
– Вот рассуди, Никола, – рядом с ним грузно приземлился Владимир Андреевич. – Ангелом тебя или демоном кликать, а?!
– А мне почем знать? Как рассудишь, что дьявол, так и быть тому. И кличь так. Как ангелом мне быть решишь, так и будет, – медленно, словно бы нехотя, Николай Сергеевич разлепил глаза.
– Дьявол, стало быть! – выдохнул князь прямо в лицо собеседнику. – Что дьявол ты мне, – красный от хмеля и смеха, мужчина резанул ребром ладони себе по горлу.
– А и пес с тобой! Дьявол так дьявол, – устало отвечал пришелец. – Тебе-то чем не угодил? – чуть подумав, вяло поинтересовался трудовик.
– А тем, что словами своими ты мне путь на княжество великое закрыл, – оскалившись, прошипел муж. – В Правде Русской, вон, Ярославом еще записано: по старшинству престол передается! Мне! – резко подавшись вперед, прямо в лицо преподавателя выдохнул князь. – Мне, а не Ваське княжонку после Дмитрия княжество Московское принимать. Мне!!! – Выкрикнув это, он, словно бы разом сил лишившись, снова тяжко осел на скамье.
– Ну, тебе. Ладно. А твой надел кому отдашь, а?
– Чего? – непонимающе уставился на собеседника Серпуховской князь.
– Сердце не екнет родные земли кому-то там оставить? Ведь небось каждое деревцо, каждый сруб знаешь… – закрыв глаза, прошептал Николай Сергеевич. – Я бы в жизнь бы не отдал. Вон, дом построил… Там, – махнул он рукой, указывая куда-то в неопределенном направлении, – у себя. В грядущем. Для души ладил. Каждую досочку, гвоздик каждый… Все сам. И сынам настрого запретил продавать… В доме моем чтобы чужак хозяйничал. Нет! – подавшись на собеседника, теперь уже проорал трудовик. – Что, получается? Задарма, что ли, все, а?!
– Так и получается, – выдержав этот напор, спокойно ответил князь Владимир. – Мне тоже не по сердцу это, да на что тогда Правда Русская?
– Пока было Рюриковичей по пальцам перечесть, оно ладно было все. А теперь? Князь великий, не дай Бог, ушел, вот и замятня тебе. Братья врагами разом и стали. Дело, что ли?
– Не дело, – мотнул косматой головой его собеседник. – Разве только татарам и радость да иным ворогам.
– Дело, что ли, когда одного великого князя одни воспитывают, следующего – еще кто-то, следующего вообще невесть кто?!
– Не дело! Татарам если только.
– Вон ты с Дмитрием Ивановичем о едином печетесь, так и слава Богу. А Мишка Тверской на княжение придет, тогда как?
– С чего бы?! – тяжко выдохнул князь. – Трижды битый; отгремела слава княжества Тверского!
– Да не о Мишке печаль! – поспешил успокоить того трудовик. – О том я, что коли от отца к сыну власть, так и ладно! Оно отрок знает, о чем тятька грезит, да вслед за ним продолжает дела начатые. А как чужой кто? Тогда что. А как соперники бывшие? Лад, что ли?
– Не ладно, – снова мотнул головой Владимир Андреевич.
– Вот и получается; уж больно много претендентов на княжество. Вон предали да с Тохтамышем на Москву пошли. Лад, что ли.
– Предали?! Предали! – оскалился вдруг Владимир Андреевич. – Я тебе скажу… Ты, мож, и не разумеешь чего, Никола. Предатели… Самый для Тохтамыша предатель – князь Московский.
– Так то – для Тохтамыша! А не ему судить!
– А вот как раз и ему! – недобро оскалился князь Серпуховской. – Княжество Московское – Орды Золотой улус! У Великого князя Московского – ярлык на сбор дани! Великий князь Московский – чингизид! Великий князь Московский, Мамая побив, и Тохтамышу подсобил, самозванца на место поставив, и хану Орды в лицо плюнул, в дани отказав!
– И что?
– А то, что Тохтамыш за своим пошел! То, что князья окрестные, присоединившись к войску тому, верность свою показали, а не предали. И Тохтамыш с Дмитрием Ивановичем по землям соседним пошел не по воле своей. Битый, да еще и без хабара… Ему забота была – хоть что-то получить да с кочевниками своими рассчитаться. Ему забота, – сипло вдохнув, продолжал муж, – живот свой сохранить! Лис он, – покачнувшись, да так, что Булыцкий испугался: а не грохнется ли он со скамейки, прогудел муж. – Ведь ясно, что один правитель – и спрос с него одного, – перескочил он на другую тему. – А как надобно, так и бить в сердце самое. В Москву… Одним ударом чтобы… Медведя-то. Ему сейчас надобно… На место поставить. Дань получил да угомонился. Надолго ли, – бессвязно бормотал он, сбиваясь с мысли на мысль. – Власть, да золото чтобы шло… На страхе держать всех. Вот так! – сжав кулак, тот угрожающе потряс им, угрожая неведомо кому.
– А князю чего надобно?
– Всех держать! Шельмы! Вот так!!! – снова нетвердо погрозил кулаком тот. – Чтобы ни один поперек! Голове одной надобно! Сам же, Никола, говаривал так, а?! Бояре – лисы паче Тохтамыша! Как чуют барыш, так и рядом. Как чуть что, так и тикать. Шельмы! Высечь! Сам же, – подавшись всем телом вперед, Владимир Андреевич вдруг схватил собеседника за рубаху, – говаривал: князь один должен быть, а?!
– Ну, говорил, – опешил трудовик.
– Так услышал тебя князь, – глядя в упор на собеседника, прошипел Владимир Андреевич, – и то, что начал с упреждения тысяцкого должности, делом жизни своей сделал! Бояре о себе возомнили?! На колени! – прохрипел тот. – На княжение другой кто по Русской Правде? Право лествичное упразднить!!! Московское княжество – улус Орды Золотой? Земли объединить под началом одним, да дружины свои поставить!!! – Расхохотавшись, тот вдруг жахнул со всего размаху по скамье. – А почему все, а?! Да потому, тебя что послушал! Так кто ты после этого, а? Кто?! – Неожиданно прытко подскочив на ноги, Владимир Андреевич за грудки рванул пенсионера, подтягивая к себе. Впрочем, и трудовик, ловко сгруппировавшись, успел извернуться и, подставив плечо, оглушить собеседника. Впрочем, тот нисколько не рассердился, а, наоборот, уважительно поглядел на оппонента. – Крепок, – выдохнул муж. – А еще хочешь? – недобро оскалился он. – Сам-то зело как любишь про грядущее твое, да не все тебе ведомо.
– Что там? – непонимающе уставился на собеседника пришелец.
– А того, что не в сердце посулы Некоматовы князю. Как прознал про то, так казнить тебя, как Ваську Вельяминова[105]. Но попередумал, уж больно с науками ты своими нужен. То и решили, что забрать тебя из монастыря да женить, чтобы по сторонам не глядел. Дети пойдут, так и не утечешь!.. Как, нравится?!
