Анатолий Дроздов - Витязи в шкурах
— Я продал его купцу. Вернее, отдал даром. Купец побожился, что продаст его только на галеру.
— Это ты у нас молодец! Работорговец хренов! Быстро моду здешнюю перенял!
— Нужно было его сюда тащить? Для передачи в руки милиции?
— И ты решил заменить правосудие? Сам вынес приговор и обеспечил исполнение? Пожизненная галера?
— Что заслужил.
— Да ты!..
— Не лайтесь, бояре! — вмешался Микула. — Не время. О себе думать надо.
— Что думать? — сплюнул Кузьма. — Подохнем тут! Я сдаваться не собираюсь. Ни кол, ни галера меня не устраивают. Эх, не так все пошло!.. Сумку с ножами где-то в степи обронили; если и прошли б к себе, то без памяти, как Цечоев. Жили б там растениями. А тут еще и прохода не оказалось. Все!
— Тогда, может, последний бой! — предложил Вольга, доставая из-за пояса кистень. — Пойдем в атаку; умрем, так с музыкой!
— Перестреляют, прежде чем добежишь! — заметил Микула. — Того хуже — подранят, а раненого возьмут в полон.
Очередная стрела, словно подтверждая его слова, влетела в пещеру. Но не ударила в потолок, как прежние, а, просвистев над головами беглецов, сломалась о стену, которую исследовал Кузьма.
— Нашли позицию повыше, — оценил Вольга. — Сейчас поставят несколько лучников и засыплют нас стрелами. Придется лечь.
— И лежачих достанут! — мрачно заметил Кузьма. — Не доживем до ночи.
— Может, бросить им подарочек? — спросил Вольга, доставая из сумки толовую шашку. — Чтоб осада медом не казалось? А, может, под взрыв и атакуем? Пока придут в себя, захватим коней…
— Стой! — Кузьма схватил его за руку. — У тебя сколько взрывчатки?
— Две шашки. Те, что у Цечоева под Путивлем отобрали.
— Помнишь, как мы прошли сюда? Был бой, взрыв…
— И что?
— До боя я проверил пещеру. Был в том ходе, через который сюда перебрались. Прошел его до конца, хотя и не по себе было.
— Ну?
Вольга смотрел настороженно.
— Там тоже не было сквозного прохода! Тупик! А потом мы прошли. Был взрыв…
— Ты хочешь сказать?..
— Связывай шашки и поджигай шнур!
— А если не откроется? — поинтересовался Вольга, орудуя срезанным с сумки сыромятным ремешком и вставляя в шашку запал.
— Погибнем с честью! Как ты хотел. У тебя есть выбор?
— Нас разорвет на куски? — спросил Микула, наблюдая, как Вольга щелкает кресалом.
— Хуже, — сказал Кузьма, почему-то весело улыбаясь. — Размажет по стенкам!
— Быстро умрем?
— Мгновенно! Ничего почувствовать не успеешь.
— Хорошая смерть, — заключил Микула. — Такую в церкви у Бога просят. Я согласен, бояре.
Вольга затеплил сухой трут и показал всем.
— Запал будет гореть секунд тридцать. А потом… Если, конечно, взрыватель сработает. Запасного нет. Поджигать?
— Представляешь? — лихорадочно блестя глазами, сказал Кузьма. — Если мы погибнем, нас потом найдут и похоронят те, кто все знает, что они напишут на памятниках? Родился в двадцатом веке, умер в двенадцатом! Посетители на кладбище сойдут с ума!
Вольга захохотал. Микула, хотя и не понял всех слов, поддержал его гулким басом. Хохоча, Вольга поднес трут к запалу. Оранжевый язычок пламени вспыхнул на конце толстого шнура и, зашипев, побежал по нему, разбрасывая искры. Все смотрели на него, не прекращая смеяться.
Холодный ветер вдруг дохнул на беглецов из тупика. Они, не сговариваясь, посмотрели туда. Стены не было! Вместо нее зиял огромный черный проем.
— Бежим!
Кузьма вскочил и первым ринулся в темную дыру. Вольга и Микула, не ожидая дополнительного приглашения, устремились следом. Они бежали в полной темноте, вытянув перед собой руки и слыша только топот сапог и горячее дыхание спутников.
Горячая волна догнала их и опрокинула на каменный пол. И только потом ударил грохот…
* * *— Где их нашли? — спросила Рита, кусая губы.
— Там же, где потерялись, — ответил человек с лошадиным лицом и рябой кожей на щеках. — В пещере.
— Просто так: исчезли, а потом появились?
— Не совсем. Был взрыв…
— И?
— Там был выставлен пост. После того, как вы побывали у… — генерал (а это был он) указал пальцем в потолок. — Обычный, милицейский наряд — два молодых сотрудника из местного райотдела. Естественно, они испугались взрыва. Внутрь не пошли, вызвали подмогу. Пока та приехала… Глушь, горная дорога…
— Своих людей оставить у пещеры вам было в лом?
— Мои люди постоянно участвуют в боевых операциях, — жестко сказал генерал. — За последний месяц двое офицеров погибли, семеро ранены. Я не могу целое отделение спецназа бросить на месяц у пустой пещеры. У меня каждый человек на счету. К тому же никто не ждал, что они там объявятся.
— Если б их сразу вынесли на свежий воздух… — всхлипнула Рита.
— Не так-то просто было вынести — по каменной осыпи! Люди, что приехали по вызову наряда, умеют оказывать первую помощь: искусственное дыхание, массаж сердца… Но это милиционеры, а не врачи. К тому же представьте их состояние: входят в пещеру, а там…
— Они были… — Рита замялась. — В шкурах?
— В том и дело, что нет. Но как одеты! Вот!.. — генерал достал из папки несколько цветных фотографий. Рита взяла и несколько минут жадно рассматривала.
— Вы говорите о кольчугах?
— Именно! Которые надеты поверх одежды, покроя двенадцатого века. Тут много чего… Три кольчуги, три шлема, два меча, один кистень, одно небольшое копье — оно называется сулица, плюс нож за голенищем у каждого… Вооружены до зубов. Витязи в походе.
— Ну и что?
— Мы отдали одежду и оружие на экспертизу в исторический музей. Есть там один доктор наук… Он клятвенно утверждает, что все сделано по технологии, полностью копирующей оригинальную. И вообще, если бы не отличное состояние представленных на экспертизу образцов, то он взял бы на себя смелость заявить, что они подлинные. Вас это не удивляет?
— Я бывала на современных рыцарских праздниках. Старинная одежда и обувь, кольчуги…
— Дешевые поделки… Кольчуги из витой проволки. Вы хоть представляете себе, что такое оригинальная технология? Мне объяснили. Кольчуга состоит из двадцати тысяч колец, каждое второе — составное. У такого колечка расклепывают кончики, их пробивают бородком, а потом, при плетении стального полотна, скрепляют заклепкой, толщиной менее миллиметра. Десять тысяч заклепок в одной кольчуге, тридцать тысяч в трех! Кто сейчас это будет делать?
— Плевать! — сердито сказала Рита. — На кольчуги, мечи, шлемы… Меня интересует мой муж, и больше ничего!
— У него кстати на плече свежий шрам. Широкий. По заключению врачей — рана нанесена холодным оружием. Нетипичным для нашего времени.
Рита снова всхлипнула.
— Поймите, — мягко сказал генерал. — Если мы будем знать, почему они так одеты, откуда такой шрам, то сможем помочь.
— Не думаю, — покачала головой Рита. — Вас волнует другое. Как тогда, когда пронюхали про их способности и использовали. А потом бросили…
— Вы не правы, — возразил генерал неуверенно. — Я понимаю ваше состояние… Наша служба не любит мистики и загадок, а здесь все — сплошная загадка. Скажем, кто это? Его нашли рядом с вашим мужем.
Рита внимательно всмотрелась в фото.
— Никогда не видела. Может, он бандит? Дрались там в пещере. Поэтому взрыв…
— Поначалу и мы так думали, — вздохнул генерал. — Но быстро убедились, что это не так.
— Русые волосы и серые глаза?
— Среди бандитов встречаются блондины. Однако, если человек постоянно ходит с огнестрельным оружием, на его теле остаются характерные следы. Их нет. Кроме того, нигде в мире нет исламских фанатиков, говорящих на чистом старославянском языке. Как на родном.
— Шарахнуло вас взрывом — заговорили б на турецком!
— Я и так на нем говорю, — сухо заметил генерал. — А также на фарси, английском и французском. Все дело в том, что этот Микула, как он себя сам называет, в отличие от Акима и вашего мужа, все помнит. И рассказывает.
— О чем?
— Что родом он из глухой веси на краю Поля Половецкого, что из степи пришли поганые, которые убили его жену и дочь. Тогда боярин Вольга (так он называет Акима) взял его в свое войско, и они много сражались за русскую землю. Эксперты утверждают, что он рассказывает о событиях двенадцатого века, происходивших в Киевской Руси. Причем говорит на безупречном старославянском, вернее, его южном диалекте. Глаголы он произносит мягко: «идуть», «имуть»… Лингвист пришел в восторг, слушая. Сказал, что в мире нет другого человека, который так бы владел произношением и лексикой…
— Начитался…
— Он неграмотный. Даже имя свое нацарапать не может.
— Прикидывается!
— Таких мы разоблачаем быстро. Наш лингвист сказал, что невозможно столь искусно притворяться. Современные языковеды учат старославянский по дошедшим до нас письменным источникам, а там — другие слова, речевые обороты. Микула их не знает. Зато долго рассказывал, как и когда нужно пахать землю и какие орудия для это применять. Лингвист не знал половины названий. Сидел и записывал… Кстати, Микула не отходит от вашего мужа и Акима, которого он почему-то называет Вольгой. Ухаживает за ними, очень переживает, что они потеряли память. Говорит, что бояре очень добрые…
