Григорий Рожков - Американец. Неравный бой
– Товарищ старший лейтенант, поверьте, мы с Ольгой категорически поддерживаем мнение товарища Иванова! – положа руку на сердце, вступилась за Юру Марина Седова.
– Все поддерживают мнение товарища Иванова! – дружно загомонили энкавэдэшники.
– Кхем… Ну, знаете ли!.. – недовольно покачал головой старлей и, ища поддержки, обернулся ко мне: – А ты что думаешь, товарищ Пауэлл?
– Думаю. Исключительно нецензурно. – Окружающие бойцы засмеялись. Только рейнджеры недоуменно пожимают плечами. Многие из моих подчиненных хоть и изучают русский язык уже почти месяц, но до понимания тонкостей шуток на русском им еще далеко. – Товарищ Аверьянов, на минутку…
– Что такое, Майкл? – настороженно спрашивает коллега, когда мы отходим на десяток шагов от основной компании бойцов.
– Сейчас нас здесь покормят, выгуляют маленько, а потом снова в путь. И через четырнадцать-пятнадцать часов мы прибудем на место.
– И?
– Ты про Сирию слышал? Знаешь, почему мы туда не полетели?
– Знаю. Товарищ Карпов рассказал.
– А вдруг тот, кто разыграл сирийскую карту, решит сыграть и в Марокко? Это меня сильно тревожит. Надо быть готовыми ко всему. Вдруг нас в аэропорту будут встречать не те, кто надо…
– Предложения? – Деловой тон собеседника мне нравится.
– Распаковать в полете оружие и снаряжение. Перед посадкой полностью экипироваться и уже из самолета выходить, будучи готовыми сразу вступить в бой. – От такого предложения глаза старлея лезут на лоб. А я ведь просто сказал что думал.
– Ты хоть подумал, как на нас смотреть будут?
– Леша, я не в показуху играть собираюсь. Я реально опасаюсь. Может же что-то пойти не так? Марокко – французская колония. Там кроме французов и местные жители имеются. Вдруг англичане или немцы решат устроить аналогичное восстание марокканских националистов? Или найдут в верхах Сражающейся Франции людей, склонных перейти на сторону режима Виши? А мы такие красивые выгрузимся из самолетов, и нас, почти безоружных и не готовых драться, повяжут. Охрана мы или где? На нас и на послов ведь откровенно охотятся. И чует моя пятая точка – в Марокко охота не прекратится.
– Не поспоришь даже. Все верно. Ох, только послы смотреть на нас будут как на идиотов, если все будет тихо-мирно. И иностранные представители свое мнение о нас сформируют… – скорее по привычке сопротивляется Леха.
– И опять-таки – мы кто вообще? Бойцы спецподразделений вроде бы. Нам по профилю работы положено быть отмороженными на всю голову вояками. Не до политеса и кривляний. Есть задача – выполняем ее, и плевать, как все это смотрится со стороны. – Все, добил. В глазах собеседника вижу четкое понимание и принятие всего сказанного прежде.
– Лады. Главное, летчиков не переполошить… И да! Товарища подполковника надо оповестить. – Мысль дельная, а то я все решил втихую провернуть. Но Карпова реально лучше оповестить.
– Оповестим… А сейчас пойдем вон поедим. – Как раз к месту, где столпились бойцы наших взводов, подъехал автобус, из которого вытащили пару раскладных столов, ящики с посудой и несколько здоровых бидонов с горячей пищей. Живем, ребятки!..
Интермедия
Марокко. Аэропорт в тридцати километрах от Касабланки.
Взлетно-посадочная полоса
Генерал Шарль де Голль и десяток военных и гражданских представителей Сражающейся Франции уверенно шагали вперед, к замершему на взлетной полосе самолету русско-американской делегации. Никого из них уже не тревожили внимательные взгляды русских и американских солдат, прибывших на двух самолетах за десять минут до прилета делегатов. Когда эти бойцы высадились из самолетов прямо напротив центрального здания аэропорта, среди людей, окружавших генерала, прошел стремительный вихрь страха – поразительная слаженность действий гостей, их ладно подогнанная экипировка и серьезное вооружение откровенно пугали свиту генерала. Но сам де Голль откровенно был рад видеть ТАКИХ солдат.
В один момент высокий американский офицер со шрамированным лицом, пересекшись взглядом с Шарлем, ухмыльнулся уголками губ и что-то коротко скомандовал. Через считаные мгновения его подчиненные, а следом и русские солдаты, последовавшие аналогичному приказу своего командира, успокоились и выстроились повзводно чуть в стороне от того места, куда позже приземлился самолет с послами.
– Мой генерал, вам не кажется, что русские чего-то серьезно опасаются? Зачем им эти… страшные люди здесь? – Поль Рейно, следовавший по правую руку от де Голля, подался чуть вперед. Его не на шутку тревожили стоящие в стороне бойцы спецподразделений.
– Их опасения мне понятны. Они далеко от своих родных земель, и здесь, как и там, идет война. Русские, да и американцы, сделали все правильно. Эти солдаты очень нужны им и нам. И не только для охраны… Их должны видеть англичане и их пронырливые шпионы. Пусть жадные и лживые островные лорды знают, с кем мы будем дружить, – не оборачиваясь, ответил генерал.
– Да, этих парней лимонники точно не проглядят… – согласился Рейно и умолк. Ответные слова на слова о дружбе политик приберег на потом, ибо даже ему не были известны возможные пути развития грядущих переговоров.
Шедшие слева и справа на расстоянии в пару метров от группы встречающих руководителей солдаты Французского иностранного легиона и облаченные в богато расшитые халаты марокканские гумьеры выстроили коридор от трапа в сторону здания аэропорта. Максимальное почтение и торжественность, что могли себе позволить покинувшие свою Родину люди, продолжившие сражаться с врагом.
– Господин генерал! – Крепкое рукопожатие советского посла Александра Богомолова было знакомо де Голлю. В таком близком, и все же далеком, одна тысяча девятьсот тридцать девятом году, еще будучи полковником, Шарль имел возможность пообщаться с русским дипломатом. Он знал, что это за человек, и отлично понимал, почему прибыл именно ЭТОТ человек. С ним, несомненно, можно и нужно работать, вдумчиво и спокойно находя компромиссы в самых сложных вопросах.
– Mister De Gaulle. – Американский посол Джефферсон Кэффери пожимал руку генерала с некоторой неуверенностью и опаской, словно боялся показаться излишне грубым. Но и это было понятно: отношения между Францией и США были в замороженном состоянии – со времен Великой войны в дипломатические контакты двух государств все время вмешивалась Англия. Сейчас появилась прекрасная возможность изменить сложившееся положение в лучшую сторону… И де Голль не собирался упускать такой чудесной возможности.
Короткое приветствие – и все вместе, встречающие и прибывшие, идут к ожидающим их автомобилям. Следом за ними, в сопровождении французских офицеров, быстро идут рейнджеры и бойцы НКВД.
Де Голль, перед тем как сесть в машину, на секунду оборачивается и смотрит на этих солдат.
Тревожные мысли терзали генерала не первый день. Он чувствовал приближение новых бед, не таких, как этот позорный ультиматум Англии, а вполне осязаемых, очень близких и… смертельно опасных для многих людей. Но отнюдь не русские с американцами были источниками этих угроз. Наоборот, в этих людях генерал видел решение и, быть может, спасение от многих и многих бед. Они уже прибыли, они здесь, и Англия просто так не сможет больше диктовать своих условий. Нет и не будет желания у трусливой Владычицы Морей наживать себе могущественных врагов. Пытаться укусить слабого – это Англия может. Но Советы и Штаты воистину могущественны, и это неоспоримо. Однако даже при таких условиях островитяне могут пойти на решительные меры и ударить в самое сердце, быстро, смертельно и без негативных последствий для себя. Ударить по Шарлю де Голлю, по руководству Сражающейся Франции, по прибывшим послам, – и драгоценная, хрустальная возможность французов окрепнуть и встать на ноги, сбросив с плеч ненавистных врагов, рухнет и разобьется на тысячи осколков. Если это случится, то будущее Франции, за которую больше никто не сможет сражаться, будет предрешено.
А ведь кроме тайных врагов есть и явные. И Германия никоим образом не собирается отступать от своих целей. Верхушка рейха не меньше англичан мечтает стереть в порошок «мерзких бандитов» и занять их колонии…
– Мой генерал, с вами все в порядке? – Рейно заметил, как скривилось лицо де Голля.
– Все в порядке, мой друг. Все будет в порядке… Нам, главное, надо устоять…
– Я заколебался таскать этот проклятый бронежилет… Слышишь, Лайлз? – лениво, исключительно из вредности бубнит себе под нос рядовой Саммерс.
– Слышу, только меня это совершенно не колышет. Я лично счастлив, что есть такая полезная штука – бронежилет. Жить мне хочется подольше. Так что заткнись и не порть мне нервы. Лучше следи за сектором… – Капрал Лайлз отшил своего напарника влет.
– Как скажешь, босс…
Хха! Молодцы, ребята, хорошо службу несут, особенно Лайлз, только болтают много. Хотя все этой «болезнью» страдают – скучно ведь. Я себе занятия ищу – например, обхожу посты на территории посольства да слушаю, о чем судачат рейнджеры. Хотя обходы делать должен Кинг, моя забота – всем руководить. Но не могу! Скукота заедает быстро! Всего неделю тут живем, а уже устали сиднем сидеть на территории посольства. Дипломаты и их окружение под охраной десятка рейнджеров день через день мотаются в центр города, в резиденцию де Голля. Про окружение дипломатов я хотел бы сказать еще кое-что – они не те, за кого себя выдают. Они смотрят, двигаются и взаимодействуют как какие-то разведчики – ничто и никто не проходит мимо них без должного внимания. Есть еще некоторые сомнения, но думается мне, что никакие они не коллеги посла, а самые настоящие телохранители. Последняя линия защиты. Аналогичные парни стерегут Богомолова. Не думаю, что нам, рейнджерам и бойцам Аверьянова, не верят или сомневаются в нашей силе, нет. Скорее боятся, что в нужный момент мы не окажемся поблизости. Лично я – за такую двойную перестраховку и никакой обиды из-за этого не держу. Хотя заинтересованные в моей реакции взгляды Карпова уже ловил. Пусть думает что хочет, и тут я не против.
