Владислав Конюшевский - Главный день
Но упертые каратели не угомонились, и сейчас, чувствуя нашу немногочисленность, накапливаются для следующей атаки. Им ведь: время — деньги. То есть, если эти сволочи не возьмут Заречное в ближайшие время, то потом шансов у них не будет. Только стреляться, потому что в плен служащих БОГС восставшие вряд ли станут брать.
Тут передышка закончилась, и со стороны первого подъезда начали работать несколько автоматов, залился длинной очередью пулемет, а справа, вдалеке, послышалось отрывистое «ду-ду-ду-дум» чего-то крупнокалиберного. Ититская сила! За пулеметчика там Прядилин, и просто так, с перепугу, он ствол плавить не станет. Хлопнув Федьку по плечу, я крикнул:
— Давай пока здесь сам воюй…
И рванул на наш правый фланг. Немного не добежав, споткнувшись, упал, проехав животом по засыпанному какой-то щебенкой полу. Блин, и откуда она здесь взялась? Вроде кроме дерьма по углам особого мусора в этом крыле не было. Да и пыль кирпичная в воздухе столбом стоит, аж дышать невозможно! Из чего же сюда так засадили?
Как будто для объяснения этого вопроса глухая стена передо мной взорвалась тучей осколков и в ней появились новые рваные дыры, сквозь которые весело заплясали лучики света. Я настолько охренел от неожиданности, что рванул из комнаты как есть — на четвереньках. А вопрос, из чего же лупят, отпал сам собой. Только КПВТ может так стены пробивать…
Пока я галопировал, сбивая ладони с коленями об острые обломки, стена опять задрожала, покрываясь отметинами пробоин, и я залег, ткнувшись носом во что-то грязно-мокрое. Это «что-то» оказалось оторванным рукавом бушлата с рукой внутри. Больше всего меня потрясли часы «Командирские», оставшиеся на запястье, секундная стрелка которых так и продолжала свой бег. Чувствуя, как в животе сжался ледяной комок, осторожно отодвинул страшную находку в сторону и, выкатившись на лестничный пролет, заорал:
— Майор, ты где?!
В соседней комнате коротко простучал пулемет, а через пару секунд на лестнице появился Прядилин. Я обрадовался:
— О, живой! — и тут же решил уточнить: — Кто вас тут так мочит?
Вместо ответа Игорь рявкнул:
— Давай на третий! — А пока мы скакали вверх, кратко объяснил: — БТР, сука!
Добежав и плюхнувшись возле окна, я осторожно выглянул наружу:
— Где он? Не вижу!
— За трансформаторной будкой, падла, прячется!
Ага, теперь я и сам засек, как из-за строения, стоящего метрах в трехстах, выдвинулся характерный острый нос «восьмидесятой» в пятнах камуфляжа. Вот показалась башенка и через несколько секунд снова: «ду-ду-ду-дух»!
На втором этаже стены затряслись от попаданий, а я, нырнув в укрытие, выругался:
— Вот ведь скотобаза!
Майор подтвердил:
— Точно, — и в двух словах обсказал, что же произошло несколько минут назад. — Эти гниды сделали вид, будто начали атаку, а когда мы обозначили свои огневые точки, врезали по нам так, что только перья полетели! Одного человека мы потеряли. И ведь с гранатомета тот БТР не достать! Деревья мешают, да и прячется он быстро, — тут Игорь обратил внимание на меня. — Чего рука в крови? Зацепило?
Вытирая липкую ладонь, я мотнул головой:
— Это не моя… А насчет того бэтээра: вылезет, или сунется поближе — мы его завалим. Нет — так нет. Главное — не подставляться и позицию почаще менять. Они ведь здесь долго давить не будут. Как поймут, что стоим крепко, так будут пробовать в другом месте.
— Почему так думаешь?
— Просто у них вариантов больше нет. Каратели уже полчаса пытаются нащупать брешь в обороне станицы. Один раз было получилось, но тот бронетранспортер от пехоты отсекли и сожгли. А если в ближайшие десять-пятнадцать минут ничего не изменится, то им остается только уходить, чтобы хвост не прищемили. И еще, мне кажется, что для противника такое количество обороняющихся стало большим, но хреновым сюрпризом. Они наверняка рассчитывали на человек двадцать пять-тридцать с берданками, которых можно смести, не заметив. А против них почти рота сейчас выступает. Пусть и не псов войны, но с хорошим оружием и на нормальных позициях.
Угу, а про себя подумал: самое главное, демократы не учли дух людей, с которыми они сейчас воюют. Привыкли сволочи, что народ у нас терпеливый да молчаливый. И думали, будто слова относительно «беспощадного бунта» это просто красивая метафора замшелого классика. Щаз! Нашего человека долго тиранить можно, но если он поднялся, то все — сливай воду! Пока последнего врага не удавит, не успокоится. И страх при этом куда-то исчезает. Вон, судя по словам парня, что боеприпасы подвозил, у нас за эти полчаса потери чуть ли не в четверть личного состава. Только на моральном состоянии это вообще никак не сказывается. Люди лишь злее становятся.
Тут мои мысли прервал майор. Морда у него стала очень сосредоточенная, и он сказал:
— Слушай!
— Чего?
— Ты просто слушай, мне это кажется или нет?
Тут как раз наступила пауза в перестрелке, и стал различим далекий, рыкающий звук.
— Ну?
Вместо ответа, я сорвался с места и побежал на крышу. Там, прячась за невысоким парапетом, осмотрел направление, откуда шел этот звук. Вначале ничего не увидел, но потом, метрах в восьмистах, в районе яблоневого сада упало несколько деревьев и в воздух взметнулся клуб сгоревшей солярки. Еперный театр! Танка я опасался? Вот, получите и распишитесь! Один, два, три… Целый взвод то ли «восьмидесяток», то ли «девяностых», занимает позиции для расстрела узловых точек обороны.
Но как же так? Ведь специально, на подобный случай, к шоссе было отправлено семь человек для установки фугаса и осуществления противотанкового прикрытия. Я сам это видел! Старший еще у них, такой кряжистый сапер в летах, произвел впечатление весьма знающего человека. Да и парни в расчетах РПГ тоже были явно не от сохи. А как по-другому — туда ведь самых опытных выделить собирались. Неужели их всех положили так быстро, что они не только никого подбить не успели, но даже сигнал подать не смогли?
Матюгнувшись в бессильной злобе, я еще несколько секунд смотрел, как танки ползают по саду, выбирая наиболее удобные места, а потом, спохватившись, выдернул из разгрузки сигнальную ракету. С шипением та ушла в высокое синее небо, оставляя за собой отлично видимый хвост черного дыма. Ну вот, теперь колхозники Заречного предупреждены о появлении тяжелой бронетехники у противника.
После чего, нырнув обратно в чердачное окно, выскочил на верхнюю площадку и, перегибаясь через перила, заорал:
— Всем отойти в глубь здания! Остается только наблюдатель! Они сейчас из орудий обстрел начнут! Всем отойти…
И в этот момент шандарахнуло! Пол под ногами ощутимо вздрогнул, а на лестницу выметнулся огромный клуб пыли. Мама дорогая! Нет, гипотетически я представлял, что может сделать стодвадцатипятимиллиметровая танковая пушка, но реально под обстрелом не был ни разу, поэтому просто охренел. Тут прилетел второй и сразу же третий снаряды. Причем последний попал не во второй этаж, а влупил где-то прямо подо мной. Да твою дивизию! Так и лестничный пролет обвалиться может! Опасаясь навечно остаться на крыше этой недостройки, я вдохнул поглубже и, нырнув в пыльную муть, на подгибающихся ногах понесся вниз, неловко перепрыгивая через обломки. Только на первом этаже меня настигла следующая волна залпов. Но это было уже не так страшно: во-первых, обстреливали другой подъезд, а во-вторых, верхнюю часть здания.
А внизу, почти сразу, наткнулся на своих ребят. Грязный Костя, ковыряющийся мизинцем в ухе, при виде меня оторвался от своего занятия и прокричал:
— Цел?
— Ага, только глушануло немного.
— Меня тоже. А Ваньке еще и кирпичом по жопе вдарило. Теперь он бегает странной походкой.
Чиж, болезненно ухмыляясь, отмахнулся:
— Жопа не голова, сотрясения не будет!
— Остальные-то как?
Дубинин пожал плечами:
— Не знаю еще. Но ты таким ужасным голосом вопил откуда-то с небес, что все сразу испугались и сдернули в укрытия.
Только вот после осмотра выяснилось, что не все успели укрыться… Один из парней-колхозников получил осколок в плечо, а их командира (который бывший сержант) так приложило взрывной волной о стену, что тот голову себе разбил. Мы их отправили в тыл, с сопровождающим, а сами, пользуясь тем, что танки перенесли огонь в другое место, вновь заняли места возле окон и проломов.
Но так как на верхних этажах находиться стало опасно, то расположились на первом. Танки не могли сюда достать, так как им мешал небольшой бугор. БТР тоже не играл. Ему, чтобы причесать первый этаж, надо было выехать ближе к дороге. А экипаж, судя по всему, бздел, так как вылези этот бронетранспортер из укрытия, его тут же бы накрыли.
Только вот обзор на новой позиции был крайне поганый. Отсюда можно противника увидеть, когда он уже метров на сто пятьдесят подойдет, а то и ближе. Поэтому пришлось выставить наблюдателей. Я хотел пойти сам, но Прядилин воспротивился и загнал наверх Вострикова с Дубининым. После чего, вместе с Цыганом, ушел контролировать левый фланг. А мы остались с последним из колхозников — среднего роста белобрысым парнишкой, который, пользуясь моментом, принялся набивать магазин патронами. Выглянув в окно, дабы удостовериться, что все пока спокойно, я сплюнул, после чего присел на пол и, поставив автомат между колен, спросил у парня:
