Юрий Корчевский - Лекарь
Ночью снова приснилась мама. Головой качала: «Жив ли ты, сынок? Хоть бы позвонил!» Никита проснулся в холодном поту. Какой звонок? Из шестнадцатого века?
В лекарню пошёл не выспавшийся, с тяжёлой головой. У кабинета его уже дожидался купец, приходивший к нему несколько дней назад.
— Здравствуй, лекарь. Надумал я живот резать.
— Припекло?
— Да не жизнь это. Либо уже выздороветь, либо умереть, коли судьба такая.
— Пойдём, страдалец. Своих-то, домашних, предупредил?
— Предупредил, дела приказчику передал. Бельишко чистое на всякий случай дома приготовил и деньги с собой взял. Рубля серебром хватит?
— Хватит. Экий ты предусмотрительный, обо всём подумал.
— Иначе-то как? Семья у меня.
Ну да, всем бы так.
Дальше пошло по накатанному. Иван эфир дал, купец уснул. Никита волноваться стал — перед операцией некоторое волнение всегда есть. Но одно дело, когда на аппендикс идёшь, и совсем другое — когда диагноз до конца не ясен.
Никита сделал разрез кожи, прошил сосуды, поменял нож. Вот и желудок. Ну купец, счастлив твой Бог. Нет рака — язва застарелая, каллезная. Рубцы деформируют выходной отдел желудка и часть двенадцатипёрстной кишки, так, что мизинец не проходит. Никита сделал резекцию, наложил анастомоз, проверил герметичность швов. Держат хорошо. Убрался из брюха, ушил послойно брюшину, мышцы, кожу.
— Всё, Иван, бинтуй, и переносим на койку.
Он вымыл руки, осушил их о полотенце. Ох и тяжёл купец, а по виду не скажешь.
Они перенесли бесчувственное тело, уложили на койку. Никита обратил внимание, что очень сильный запах эфира, прямо голову дурманит. Он уселся на табуретку.
Иван остановился рядом:
— Следующего звать?
— Погоди маленько, что-то голова кругом идёт, видно — эфира надышался.
Голова закружилась сильнее, и Никита откинулся на стенку спиной. Внезапно накатила сильная слабость, и он лишился чувств.
Как ему показалось — пришёл в себя быстро. Вокруг — темень, только крики недалеко да отсветы огня. Светильники масляные, что ли?
Болела и кружилась голова. Никита пощупал вокруг себя рукой: земля, трава, куст рядом. Какая трава, какой куст? Он же в операционной был, в своей лекарне?!
Опершись руками о землю, Никита с трудом поднялся и двинулся в сторону голосов. Его немного покачивало. Ё-моё! Да тут же поезд лежит разбитый, «Невский экспресс», на котором он в Питер ехал.
В памяти сразу всплыли все события, как будто это только что произошло. А по всему — не только что, вон — спасатели суетятся, пострадавшие перебинтованы. Похоже, не один час после катастрофы прошёл. А как же его пять лет, которые он пробыл в другом времени, в другой жизни?
Никита осмотрел себя. Фартук кожаный, заляпанный кровью, в котором он операцию купцу делал. Он снял его и отшвырнул в кусты. Теперь на нём рубаха шёлковая, штаны суконные да короткие сапожки. Пожалуй, теперь его одежда в глаза бросаться не будет. Несовременно одет, не по моде — так сколько сейчас таких?
Никита нащупал на поясе калиту, залез туда и вытащил серебряный рубль, полученный от купца. Улыбнулся — как привет из прошлого. И состояние странное — смесь сна и яви.
Он подошёл к вагонам, к людям:
— Дайте кто-нибудь телефон — своим позвонить.
Парень его лет протянул мобильный:
— Звони, дед, успокой своих.
Никита едва не возмутился — какой он дед? Потом провёл рукой по бороде: ну да, темно, а борода — вот она. Набрал номер материного телефона:
— Мама, это я, живой и здоровый.
— Ну наконец-то! А то я звоню-звоню, а ты не отвечаешь. По телевизору такие страхи про катастрофу показывают!
— Мама, я жив! Потом позвоню.
— Ну слава богу!
Никита вернул трубку парню, поблагодарив его. Тот с нескрываемым любопытством осмотрел его — насколько это было возможно в свете фонарей, и хмыкнул:
— Ну — клоун!
Никита побрёл к спасателям — надо было выбираться в Питер. И не сон это был — то, что с ним случилось, и не глюки мозга. И одежда та, почти пятисотлетней давности, место которой в музее, и рубль серебряный — всё при нём.
![Иоанна Хмелевская - Корова царя небесного [Божественная корова]](/uploads/posts/books/161708/161708.jpg)
