Русская Америка. Голливуд (СИ) - Дорохов Михаил Ильич
Роберт Локхарт, поверенный Томаса Эдисона, придерживая шляпу, которую сдувало всё время, пока он шёл вдоль канала. Он с облегчением оказался внутри банка, оставив сырость дождя за дверью. Его тёмное пальто и котелок искрились мелкими каплями.
Здесь Локхарт не был ни разу. Да и в сам Довер его не заносило. Теперь же после слушания антимонопольной комиссии штата Калифорния, Роберту приходилось вынюхивать про дела Ивана Бережного. Русский дерзко обыграл его на заседании комиссии, а потом ещё и отказался продавать права на «Витафон» и «Мувитон» Томасу Эдисону…
Эта сеть банков Роберту была не знакома, но поверенный Эдисона прекрасно знал — как и что он будет говорить. По долгу своей службы у «кинобандита» Роберт бывал и в тёмных подворотнях, и в посольствах, и даже пару раз — в доме канадского премьера. Что ему теперь очередной банковский управляющий?
Внутри пахло так, как может пахнуть утончённая старина. Так пахнет в больших залах, где годами стоит лакированная мебель, где полотёры каждый божий день надраивают воском паркет, где курят дорогие сигары, а посетители никогда не пользуются дешёвыми духами.
Локхарт подошёл к секретарше, представился и вежливо попросил о частной аудиенции с управляющим, мистером Фредериком Освальдом. Он ровно и без эмоций произнёс слова: «дела, связанные с интересами мистера Томаса Эдисона и компании 'Томас Эдисон Инкорпорейтед». Этого оказалось достаточно. Через пять минут его провели в кабинет.
Мистер Освальд был человеком лет пятидесяти, с аккуратной седеющей бородкой и внимательным, настороженным взглядом. Его кабинет был обставлен просто: массивный стол, сейф в углу, несколько бюро для бумаг и портрет президента Кэлвина Кулиджа на стене.
— Мистер Локхарт, — начал управляющий, жестом предлагая гостю сесть, — Чем могу быть полезен представителю мистера Эдисона? Обычно мы получаем запросы из Нью-Джерси и Нью-Йорка в письменной форме…
Поверенный сел и положил портфель на колени.
— Мой визит носит неформальный характер, мистер Освальд. Мне нужна информация об одном из ваших клиентов. И разговор наш — сугубо конфиденциальный.
Освальд медленно откинулся в своём кресле. Его пальцы сцепились в замок, и он тихо ответил:
— Вы понимаете, что банковская тайна — это не просто формальность. Это основа нашего бизнеса, особенно здесь, в Делавэре. Мы дорожим репутацией и…
— Я прекрасно это понимаю, — мягко парировал Локхарт, — И я не прошу вас выдавать мне какие-то документы или письменные данные. Мне нужно лишь ваше устное мнение как эксперта. Речь идёт о некоем Иване Бережном. И о его предприятии «Кинокомпания 'Будущее». Я знаю, что уставный капитал этой фирмы вносился в вашем банке. А один из счетов студии Бережного — тоже числится у вас.
На лице Фредерика не дрогнул ни один мускул. Он взял со стола ручку, чтобы занять себя. Пару раз постучал ей по столу, раздумывая, а затем произнёс:
— Даже устное мнение о делах клиента, высказанное мной как управляющим, будет нарушением. Я не могу подтвердить или опровергнуть факт наличия такого счёта или такой компании. Таковы правила. И законы штата Делавэр, должен заметить, одни из самых строгих в этом вопросе.
Поверенный Эдисона внутренне усмехнулся. Делавэр — главный внутренний офшор Соединённых Штатов — как раз таки не являл собою пример строгих законов в сфере создания предприятий. Строго здесь относились лишь к финансовым тайнам.
— Я ценю вашу принципиальность, — сказал Локхарт, и его голос оставался ровным, почти сочувствующим, — И, поверьте, мистер Эдисон тоже ценит лояльность. Но иногда принципы сталкиваются с практическими интересами… И с возможностями… — подчеркнул Роберт, чуть «надавив» на последние слова.
— Какими возможностями? — осведомился Освальд, его голос стал чуть холоднее.
— Возможностями мистера Эдисона, — продолжил Локхарт, — Вы весьма влиятельный человек в Довере. У вас, я полагаю, есть планы, возможно, связанные с новыми горизонтами для этого банка, или личные планы по связям в Нью-Йорке… или просто желание обеспечить своей семье спокойное и безбедное будущее. Мой босс мог бы стать для вас очень полезным другом во всех этих делах. Его благодарность… осязаема. Он помнит тех, кто ему помог.
— Это звучит как предложение, от которого большинство не отказываются, — сухо заметил Освальд, — И одновременно почти как угроза. Вы рискуете переступить… определённую черту, молодой человек. Но я из уважения к мистеру Эдисону и его компании должен спросить: даже если бы я захотел, что именно вам нужно? Конкретно.
— Конкретно — понять, что за человек этот Иван Бережной? Когда и как была зарегистрирована его компания? Каким образом вносились деньги? Видите ли, мистер Эдисон должен понять — стоит ли с ним работать? Не волнуйтесь, здесь нет ничего предосудительного или криминального, — не моргнув глазом солгал Локхарт, — Я просто собираю информацию. Судя по нашим сведениям, Иван Бережной ещё недавно был просто сыном разорившегося фермера. Но у него откуда-то взялись приличные средства. Без них бы он не создал своё предприятие. Мне не нужны цифры. Хотя, призна́юсь, это бы тоже не помешало. И за это мы были бы… особенно благодарны! Но в первую очередь мне нужна общая картина. Чтобы понять: с кем имеет дело мистер Эдисон? С гениальным самоучкой? Или с человеком, который является только ширмой для чьих-то более крупных интересов? Тогда нам нужно быть осторожнее… Дело идёт о заключении контрактов, — снова соврал Роберт.
Освальд отложил ручку. Он смотрел не на Локхарта, а на портрет президента на стене, будто ища там поддержки.
— Предположим, я располагаю какой-то информацией. Передав вам даже такую «картину», как вы выразились, я ставлю под удар не только свою должность, но и весь этот банк. Наш устав и договора с клиентами не допускают подобного. Акционеры… магнаты…
— Акционеры и магнаты ценят стабильность и рост, — мягко ответил Локхарт, — А вот неприятности, которые может организовать разгневанный Томас Эдисон через своих друзей в прессе или в комиссиях по ценным бумагам, в патентном бюро… они куда страшнее разового нарушения внутреннего регламента. О котором никто и не узнает, даю вам слово! В противном случае, мистер Эдисон может сделать так, что проверки станут вашей ежедневной рутиной. Или, наоборот, с его лёгкой руки новые, солидные клиенты из промышленности сами понесут к вам свои деньги. Выбор, как мне кажется, очевиден. Более того, я прошу РАССКАЗАТЬ мне всё. То есть никаких писем, бумаг и следов вашего участия в этом деле. Разумеется, наша благодарность за содействие будет весьма… ощутима. Даже для человека с вашими доходами, — иезуитски улыбнулся Роберт.
Управляющий тяжело вздохнул. Локхарт бил метко. И говорил просто, но доходчиво. Фредерик боролся с собой ещё почти минуту, глядя в стол. А затем:
— Даже если бы я согласился… здесь, в этом кабинете, я ничего сказать не могу. Слишком рискованно.
— У всех стен есть уши? — ухмыльнулся Роберт.
— Да нет никаких ушей. На моей родине эту присказку не любят, — раздражённо отмахнулся Освальд, — Просто у персонала есть привычка ходить мимо дверей…
Локхарт едва заметно кивнул. Сопротивление было сломлено, осталось договориться о деталях:
— Я понимаю. Где и когда можно поговорить спокойно?
— Вдруг вы будете сегодня вечером в «Гранд-отеле», в баре, — тихо сказал Фредерик, — около восьми? Если мы там случайно удивимся, то я могу ненадолго задержаться, там неплохое меню. Мы можем поговорить о погоде, о бизнесе вообще… и, возможно, я смогу обронить пару общих фраз о том, как обычно регистрируются компании в нашем штате. На примере конкретного человека…
Поверенный Эдисона медленно поднялся. Его лицо оставалось невозмутимым, но внутри он ощущал удовлетворение.
— Что же, это отличное начало. Я буду там. Благодарю за ваше время, мистер Освальд. До вечера.
Он вышел из кабинета, оставив управляющего в раздумьях и в тишине, нарушаемой лишь тиканьем часов.
Локхарт не пошёл сразу в отель. Он прогулялся до небольшого кафе через дорогу от банка, заказал кофе и занял столик у окна. До вечера было ещё несколько часов. Поверенный открыл свой портфель и извлёк слегка потёртую папку.
