Атаман (СИ) - Вязовский Алексей

Второму батальону удалось выбраться на Майдан под непрерывным огнем гуркхов. Я категорически запретил им лезть в рукопашную, справедливо опасаясь орудий Форта-Уильям. Когда увлекшиеся атакой шамшербазы Радиши пересекли невидимую линию, перед ними как будто вскипела земля — не менее сотни крепостных пушек и мортир открыли беглый огонь, прикрыв отступление ополовиненного полка.

Единороги Карпова, спрятанные до поры, до времени на стройке, выдали ответку по сипайской пехоте — сперва картечью, потом, почти у моста через ров, ядрами. Чугунные шары начали утрамбовывать сипаев в утоптанную до состояния камня землю Майдана. По двое, четверо — не критично, хотя, конечно, от зрелища разлетавшихся костей и кусков человеческого мяса многим становилось дурно. Попадания выглядели случайными, да и были таковыми — точность артиллерии оставляла желать лучшего. Но в любом случае вылазка англичан закончилась эпик-фейлом — от полка мало что осталось.

Мне бы праздновать победу и мчаться к Платову с бодрым докладом. Но я не радовался, не кричал от яростного восторга, как это делали мои бойцы. Перед глазами стояла картина накрытия сабельщиков первыми залпами из крепости, взлетающих фонтанов земли, разлетающихся как кегли тел. Это пристрелянное открытое пространство — наша главная головная боль. Как штурмовать стены цитадели, способной в минуту обрушить на атакующих тонны раскаленного чугуна? Это был главный пробел моего плана N2, за которым должен последовать план №3, а именно, как вывозить казачий дуван.

* * *

Лондон, Вестминстерский дворец, Палата королевы, 22 февраля 1802 года.

В связи с резким увеличением числа лордов за счет новых ирландских пэрств верхняя Палата переехала из Покоев королевы в Белую палату. Освободившееся помещение на время оказалось бесхозным. Генри Аддингтон, 1-й виконт Сидмут, недавно смешивший всесильного Уильяма Питта-младшего на посту премьер-министра, решил собрать здесь нескольких членов Парламента из двух противостоящих фракций — набобов и «государственников», — чтобы обсудить тревожные новости, только что прибывшие из Индии.

Сэр Генри не пользовался популярностью в среде английского истеблишмента. Его считали слишком робким, чересчур зацикленном на внешних делах, в которых он проявлял, если верить оппозиции и ее прессе, политическую близорукость, невежество, безразличие к потребностям Великобритании и даже предательство национальных интересов. Он хотел любой ценой заключить мир с Францией — дело близилось к завершению, согласовывались последние штрихи договора. К ярости его недоброжелателей! Зачем заключать мир, если даже глупцу понятно: война будет продолжена, этот Амьенский трактатик ничего не решил⁈

Никто не хотел принять в соображение, что Британия стояла на грани краха. Финансы были в полном расстройстве, в стране после двух неурожаев царил голод, начались массовые протесты на грани бунтов, а на континенте не осталось союзников. Лондон нуждался в передышке.

— Господа члены Парламента! Я собрал вас здесь, чтобы спросить совета, — начал непростой разговор премьер-министр. — Благодаря невероятной расторопности одного офицера в рекордные сроки были доставлены важные сведения от маркиза Уэлсли. Вместо полугода его путь составил всего пять месяцев.

— Сэр Ричард захватил нам новое княжество? Или клянчит денег на строительство своего дворца? — нагло перебил премьера глава фракции набобов Джоз Седли по кличке Ноу-даймондз, «Без бриллиантов».

Этот нувориш самого низкого происхождения, бывший клерк Ост-Индской компании с манерами деревенщины и внешностью вышибалы из борделя, попал в Парламент, вдвое перекрыв ставку лорда Честерфилда, пытавшегося купить место сыну в Палате Общин за две с половиной тысячи фунтов. Джоз отвечал нищим в ответ на мольбу о подаянии: «Я сегодня без мелких бриллиантов» (отсюда, собственно, и родилось его прозвище) — понятно, что денег у него куры не клевали, и лорду Честерфилду пришлось утереться.

Виконт Сидмут возвел очи к расписному потолку зала и замер, будто ни разу не видел его геральдических птиц, зверей и цветов. Седли бесил, но сегодня он слишком был важен, чтобы ставить его на место. 45 набобов-членов Парламента в политическом смысле ничего собой не представляли. Их интересовали исключительно индийские дела, напрямую связанные с их годовыми доходами. Они постоянно сражались с «государственниками», представлявшими интересы назначенного правительством директората Ост-Индской компании — этой узды на амбициях государства купцов в далекой Индии. Питт, будучи премьером, ловко использовал борьбу между набобами и чиновниками, чтобы получать дополнительные голоса для проталкивания нужных законопроектов. Аддингтон еще не освоил этот прием. Представившийся случай мог укрепить его контакты с прохиндеями-нуворишами, чье положение было обеспечено искючительно злодеяниями и злоупотреблением служебным положением. Если вежливо — их преступная практика называлась «старыми добрыми экономическими принципами Лиденхолл-стрит: маленькое жалование и огромный приработок». При всех этих отягчающих моментах, набобы обладали колоссальным опытом в индийских делах и выжили там, где умирал каждый второй конторский из Ост-Индской компании.

Посчитав, что пауза продлилась столько, сколько нужно, чтобы обозначить, кто здесь главный, премьер продолжил:

— Нет, мистер Седли, вы не угадали, — мрачно произнес Аддингтон. — Сэр Ричард взывает о помощи, но причина его призыва более чем серьезна. Как вам известно из европейских газет, армия казаков покорила Хиву и Бухару и отправилась дальше. Из Калькутты нам сообщили: атаман Платов пересек Афганистан и стоит на границе Пенджаба. По сведениям генерал-губернатора, правитель сикхов Ранджит Сингх не будет чинить препятствий русским, но готов к ним присоединиться в нашествии на Дели и Бенгалию.

Всеобщий потрясенный вздох стал ответом на это ошеломляющее сообщение. Не только набобы, но и ставленники директората пришли в неописуемое волнение.

— Почему его не остановит царь? — вопрошали самый тупые.

Им не стали объяснять, что, для того чтобы остановить, нужно сперва догнать. Настоящие профессионалы заострили внимание на другом.

— Зачем вы только вывезли весь рис из Бенгалии⁈ — патетично вскричал Ноу-даймондз, потрясая длинной гривой из сальных светлых волос. — Туда снова придет голод, а где голод, там всегда бунты! Вы унавозили почву для вторжения интревентов.

— Мистер Седли, — вздохнул премьер. — Два неурожайных года доконали Англию. Какой у меня был выбор?

— Теперь я понимаю вашу настойчивость в проталкивании этого дурацкого мирного договора с французами, — задумчиво промолвил кто-то из «государственников».

По правде говоря, премьер во время переговоров с первым консулом Бонапартом индийские дела в расчет не принимал — хватало других забот, вроде статуса Мальты или Египта. Но спорить он не стал: пусть думают, что хотят, лишь бы на общую пользу. Сэр Генри опасался возможных споров этих старых противников, умудрившихся за сорок лет изрядно надоесть друг другу вплоть до дуэлей и публичных оскорблений через прессу. Их единодушие его порадовало.

— Важность Ост-Индской компании настолько возросла для Англии, что ее крушение сейчас будет банкротством для всей страны, — премьер был категоричен. — Последствия обрушения одного из столпов финансового рынка будут даже сильнее, чем завоевание Египта французами, что мы, к счастью, предотвратили.

— Постойте! — возбужденно воскликнул Седли. — Вы допускаете, что все может зайти так далеко⁈ До потери наших индийских владений⁈ Или вы говорите только о падении акций Ост-Индской компании, которое может вызвать ее банкротство, как случилось с Компанией Южных морей?

— Я говорю обо всем! Мы должны быть готовы к любому исходу!

Всеобщие возгласы одобрения и поддержки заполнили пространство Палаты королевы. Фракционная вражда была выброшена на помойку в одночасье.

— Джентльмены! — угомонил разошедшихся членов Парламента сэр Генри. — Вы понимаете, что одно дело — это протолкнуть займ для Ост-Индской компании, и совсем другое — отправить в Индию войска и королевский флот? Если первое мы соединенными усилиями с легкостью обеспечим, то второе будет означать, что никакой новой войны с Францией мы себе позволить не сможем.