Боец Арнаутов (СИ) - Берг Александр Анатольевич
С неделю после этого было всё тихо, ну как тихо, немцы конечно хоть и не наследующий день, но через него устроили нам так сказать показательную порку, массированные авианалёты и артиллерийско-миномётные удары, правда и сами от нас хорошо отхватили. Птенцы Геринга уже были учёными и с пикирования нас не бомбили, не желая подставляться под ответный массированный винтовочно-пулемётный обстрел, а спокойно сбрасывали бомбы с высоты в 4 километра, куда не доставали большинство наших зениток и пулемётов. Разумеется, что результат таких бомбёжек был очень низкий, а на артиллерийские обстрелы мы отвечали нашей крупнокалиберной артиллерией. Наши разведгруппы так и оставались во вражеском тылу, исправно сообщая нам места расположения вражеских батарей и складов в радиусе поражения наших гаубиц. Вот мы и отвечали немцам, ведя контрбатарейную борьбу, причём весьма результативно. Благодаря достаточному количеству пулемётов и другого тяжёлого вооружения наша дивизия достаточно легко сдерживала противника, что нельзя было сказать о наших соседях. Вот так через неделю в мой блиндаж влетел посыльный от майора Доброва с приказом немедленно прибыть к нему. Я как раз этой ночью встречал группу своих людей ходивших к немцам за языком, разумеется, что после нашего наглого пополнения немецкими боеприпасами немцы были возбуждены, но это не помешало небольшой группе моих разведчиков захватить и притащить в расположение жирного языка, причём и в прямом и переносном смысле. Невысокий интендант в звании подполковника, это если перевести его на армейский лад, весил около полутора сотен килограмм, а кроме того знал о всех находящихся тут частях, так что узнать у него актуальную диспозицию противника удалось без проблем, стоило только разок двинуть его в солнышко и показать ему оскалившегося Хана, после чего он с огромной радостью поведал майору Доброву всё, что только он знал. Вот я после ночного ожидания, так как лично прибыл на передовую и полночи прождал в окопе, пока не показались мои ребята с языком, а потом вместе отпаивались горячим чаем в землянке ротного, где и пришёл переход через нейтралку, так как продрогли, как цуцики, и это не смотря на тёплую одежду. Когда я спешно прибежал к Доброву, то тот меня обрадовал приказом срочно брать почти всех разведчиков и выдвигаться на помощь соседям. Как оказалось немцы там прорвались, а на мой закономерный вопрос, почему мы, выяснил, что наш резерв Рудаков направил на другой фланг, так как и там у соседей прорвался противник. Других резервов у дивизии и соседей нет, а снять кого с передовой Рудаков не может, так как немцы и нас навалились неслабо, так что остались только мы. Делать нечего, взял весь наш разведбат, полтора десятка бронетранспортёров, ещё начальство выделило нам от щедрот своих четыре пушечных бронеавтомобиля, а я заодно прихватил 8 трофейных противотанковых орудий. Они нам точно там лишними не будут, а то чем нам немецкую технику жечь, четырёх бронеавтомобилей явно будет мало. Правда расчётов для орудий не было, но за прошедшее время я своих гавриков очень хорошо выдрессировал, они теперь у меня и транспортом управляли и стреляли считай практически из всего, что только могло стрелять. Из гаубиц правда стрелять не смогут, прицельно, вот куда-то в сторону противника смогут, но по принципу — на кого бог пошлёт. Вот и двинулась через полчаса наша небольшая колонна, четыре мотоцикла, полтора десятка бронетранспортёров, четыре бронеавтомобиля БА-10 и восемь немецких крытых грузовиков с прицепленными к ним 37 миллиметровыми противотанковыми орудиями. Приходилось поторапливаться, так как на пути прорвавшихся немцев было село с медсанбатом, так что если мы опоздаем, то раненые скорее всего этого не переживут. Мы конечно по мере сил учили немцев не трогать раненых, вырезая в ответ их госпиталя и санитарные колонны, но всё равно тут и там случались обстрелы наших санитарных колонн и госпиталей с медсанбатами.
Михалыч гнал свой Захар по заснеженной дороге со всей возможной скоростью, как только стало известно о прорыве противника, как начальник медсанбата отдал приказ о немедленной эвакуации, но в наличии было только пять полуторок, вот в них и набили, как килек в банку легкораненых. Жестокая прагматичность войны, начальник медсанбата хотел спасти в первую очередь тех, кто имел не просто все шансы выздороветь, но и как можно скорей вернутся в строй. Все тяжелораненые, и те, кто всё же мог выздороветь и безнадёжные, оставались, их эвакуируют в последнюю очередь, если смогут. Вот такая жестокая правда войны, заботится в первую очередь о тех, кто сможет выжить, выздороветь и воевать дальше. Они отъехали уже километров на пять от села, где и расположился их медсанбат, когда после поворота дороги, прямо на них не выехала немецкая колонна. Впереди ехала четвёрка мотоциклистов, в белых маскхалатах, на мотоциклах, выкрашенных в белый цвет, они внезапно появились перед его грузовиком. Михалыч только и успел, что испугаться, как мотоциклы спокойно проехали мимо него, как и следовавшие за ними немецкие полугусеничные бронетранспортёры, так же выкрашенные в белый цвет и с немцами в белых маскхалатах, что сидели в бронетранспортёрах. Только тут до Михалыча дошло, что на капотах и бортах бронетранспортёров были нарисованы красные звёзды в жёлтой окантовке. За бронтеранспортёрами двигались уже четыре наших пушечных бронеавтомобиля, а за ними восемь больших немецких крытых грузовиков с немецкими противотанковыми орудиями. Да это похоже помощь от Рудакова, только тут Михалыч понял, кто это такие, облегчённо выдохнув, он продолжил гнать вперёд.
После того, как мы встретили четвёрку полуторок, которые эвакуировали раненых, мы через полчаса уже въезжали в село с медсанбатом, вызвав при этом панику, правда к счастью обошлось без дружественного огня. Ни каких наших частей в селе, кроме медсанбата не было, а десяток нестроевых были не в счёт. Когда мы подъехали к медсанбату и я вышел из бронетранспортёра, то подскочивший ко мне врач на плохом немецком сразу сказал:
— Господин офицер, тут только раненые и медперсонал, ни кого другого тут нет.
В том, что нас приняли за немцев я ни сколько не удивился, даже н смотря на нарисованные на технике большие красные звёзды, нас всё равно часто путали с противником, даже зная, что рядом стоит дивизия, в которой большая часть техники трофейная.
— Не беспокойтесь, товарищ военврач, свои, дивизия Рудакова, прибыли к вам задержать противника.
Это уже на русском ответил я военврачу.
— Мы сейчас отцепим орудия, разгрузим снаряды и я отправлю грузовики к вам вывозить раненых.
Надо ли говорить, как обрадовался от всего этого военврач, а я уже распоряжался занимать оборону. Времени, что бы копать окопы или даже стрелковые ячейки у нас не было, попробуй выкопать в промёрзшей земле укрытие, так что бойцы прятались за естественные укрытия. Установили и замаскировали орудия, а бронеавтомобили будут мобильным резервом, который будет по максимуму использовать дома и другие строения села, что бы сделав выстрел, другой, тут же свалить за дом или другую постройку. Мы едва успели занять оборону, а главврач погрузить в переданные ему грузовики раненых, которые смогут нормально перенести дорогу, как появились немцы. По дороге ехали в двух колоннах шесть мотоциклов с колясками, а позади них бронетранспортёр, разведка, что немцы пустили впереди основных сил. По моему приказу их подпустили практически в упор, до окраины села оставалось меньше полусотни метров, когда я отдал команду. Лучшие стрелки сделали залп из своих СВТ, и все мотоциклисты отправились в ад, где их уже с нетерпением ждали черти. По бронетранспортёру отработал бронебойщик, мы смогли за последние месяцы затрофеить пару наших новых противотанковых ружей ПТРД, хотя в дивизию они поступать стали, вот только нам были просто не положены по штату, вот я и держал их как говорится в загашнике. Но по бронетранспортёру отработал не ПТРД, а немецкий PzB 39, из него танк можно подбить, правда лёгкий, а не то что простой бронетранспортер.
