Простой советский спасатель 5 (СИ) - Буров Дмитрий

Он вырос, закончил армию, пришел в отряд. И сколько я его не уговаривал, дурака такого, так и не согласился стать моей правой рукой. Или левой, один черт. Руки у него заточены под любую технику, починить может все, даже то, что починить невозможно. И уж если он не в силах вернуть жизнь агрегату, то и никто другой не сумеет. Леший уверен: на невозможное просто требуется чуток побольше времени, которого у него не будет, если он станет начальством.

Я стоял над кроватью друга и смотрел на себя постаревшего, осунувшегося, похудевшего. Интересно, это финал для нас обоих? Что будет со мной, вчерашним студентом Лесаковым, ныне начальником поисково-спасательного отряда города Энска Лесовым Алексеем Ивановичем, если доктора не сумеют вытащить спасателя международного класса, моего лучшего друга, сына моих родителей и будущего отца Лесового Алексея Степановича?

Что станет со всеми нами? С моей семьей из прошлой жизни, которая и в этой меня обласкала, полюбила, позаботилась? С мамой, с отцом? Они выжили, и это огромный плюс. Но у мамы рак, и это что — расплата за новую жизнь?

Я взял стул, подтащил его поближе к кровати и уселся, глядя на Лёху.

— Кончай дурака валять, Степаныч. Давай, просыпайся. Галка ждет. Пацаненок твой скоро народится. Как он без папки-то будет расти? Кто ему взрыв-пакеты покажет, про рыбалку расскажет, паять научит? Завязывай лежать, у нас там катер полетел. Без тебя как без рук.

А в ответ тишина. И только негромкий писк медицинского оборудования, чем-то похожий на мышиный, разбавляет ощущение, что в палате кроме нас двоих находится кто-то третий.

Негромко скрипнула дверь, я оглянулся, нахмурился, пытаясь распознать посетителя, поднялся, чтобы поздороваться и представиться.

— Лёха, ты, что ли? — громким шёпотом окликнул меня незнакомец. — Точно, ты. Ну ты горазд меняться, — уже более расковано заявил гость и шагнул в палату, прикрыв за собой дверь. — Ну что, как он? — кивнул в сторону Лешего.

— Жэка, ты, что ли? Здорово, чертяка! Не признал, богатым будешь! — я двинул навстречу старому другу.

— Не жалуюсь, — хохотнул Женька, мой бывший сосед по общажной комнате, а ныне звезда голубого экрана.

Мы пожали друг другу руки, а потом крепко обнялись.

— Ну, что, как Лёха? Что врачи говорят?

Я пожал плечами, нестерпимо захотелось курить. Эта пагубная привычка вернулась в мою вторую жизнь, когда я служил в армии. Кивнул, показывая на дверь, похлопал себя по карману. Женька кивнул, соглашаясь на покурить. Мы вышли из палаты, спустились, отыскали курительную зону. Я закурил, Жека отказался.

— Бросил я, — с затаённой печалью пояснил старый товарищ. — Табак каналы забивает, видеть не даёт.

— Так приходи, я парней попрошу, они тебе каналы брандспойтом прочистят. Или вон Ленку мою попросим, она тебе клизЬму очистительную пропишет, — я не сдержался, заржал как пацан, и тут же закашлялся.

— Дурак, — по-дружески обругал меня Женька и похлопал по спине.

— Спасибо. Ну, извини, Жэка! Ну не могу я привыкнуть к этим твоим космическим энергиям и энергетическим каналам. Ну чесслово! Как увижу тебя в очередной ведьмомути, так ржать и тянет.

— Ещё скажи, что смотришь мистические каналы.

— Не, ну битву-то этих самых колдунов в рясах и ведьм смотрели всей семьёй. Там же дядя Женя участвовал.

— Ерунда всё. Шоу, — отмахнулся Женька. — Настоящее оно за кадром. Понимаешь?

Жека перестал улыбаться, и со всей серьёзностью посмотрел мне прямо в глаза. Я поёжился, отчего-то по спине прокатилась ледяная волна. Бабушка всегда говорила: в такие моменты кто-то по твоей могиле прошёлся. Сплюнул, оглянулся на окна палаты, где лежал Лёшка Лесовой, и глубоко затянулся.

— Понимаю, Жень. Ты не обижайся, шучу я. А шутки у меня, сам знаешь, дурацкие.

Друг кивнул, принимая мои слова, но не улыбнулся.

— Странная штука — жизнь, Алексей. Никогда не думал об этом?

— Об этом, Женька, каждый хотя бы раз, но задумывался. Хотя ты прав, я давно уже странности не замечаю. Разучился, пожалуй. С моей-то работой.

— А ты вообще заметил, когда мы тебя Лешим перестали называть?

Я задумался.

— А чёрт его… Как-то само прошло. Хотя нет. Как в армии стали звать лесовозом после того случая, когда наводнение, помнишь? Ну, так и отмер Леший, родился Лесовоз.

— Раньше, Лёха, раньше. Когда ты мелкого стал с собой таскать к нам в компанию. Помнишь то странное лето? Когда нудистов ловили, потом труп на пляже. Ты потом как-то пропал на месяц, мы думали все, загребли тебя за что-то. Милиция приходила, про тебя спрашивали. Потом болтать не велели, и ничего не объяснили. Только комнату нашу ещё разок тщательно обыскали, да меня несколько часов расспрашивали о тебе.

Мы замолчали, задумавшись каждый о своём. То лето, когда я впервые стал Алексеем Лесаковым, действительно выдалось странным. И Женька единственный, кто беспокоился обо мне и даже пытался искать.

— Помню. И правда, странное было лето… А мелкий разве тогда к нам прибился?

— Да не прибился, ты сам его привёл. Он за тобой хвостиком ходил, ты его и на вышку брал, и в кино водил, и в походы он с нами ходил,. Хорошее было лето…

— Да, хорошее.

И снова мы замолчали, вспоминая странно-хорошее лето. А ведь точно, как-то так получилось, что я как-то незаметно стал кем-то вроде названного старшего брата для самого себя. Так мы и тусили сначала вчетвером в то лето, после того, как Сидор Кузьмич отпустил нас с Леной на свободу с чистой совестью, так сказать.

И Женька к нам прибился как-то неожиданно. В какой-то момент друг из неудержимого бабника вдруг превратился в обычного парня, слегка повёрнутого на ботанике. Стал изучать лекарственные растения, сборы и прочие бабушачьи премудрости.

Сказал, сон ему был. Бабка покойная приснилась, указала, где схоронила семейную книгу лекарственных рецептов и записей, и велела дурью не маяться, а то жизнь наперекосяк пойдёт. Невест, мол, та самая любовь настоящая, сама его найдёт, когда время придёт. Знак, сказала, ему будет, вернётся к нему куриный бог из её рук. А до тех пор девок велела не портить, головы не дурить, иначе силу родовую растратит.

Мы, конечно, проржали тогда по молодости. Чушь несусветная. Куриные боги, проблемы. Какие проблемы по молодости лет? Живи и ни о чём не думай, всё за тебя на многие годы продумали в стране Советской. Как говорится, училище закончит, отслужит в армии, женится. Сначала на телевизор копить будет, потом холодильник купит. Всё как в Госплане на двадцать лет вперёд в каждой семье было расписано.

Но что-то пошло не так. Пару раз случились какие-то тёмные истории у Женьки с подружками, с которыми он куролесил. Один раз чуть до милиции дело не дошло. Не совсем психически здоровая девушка, как потом выяснилось, жизнь другу моему попортила. Преследовала не только его со своей любовью, но и приятельницам проходу не давала. Одну так запугала, что та не нашла ничего лучшего, как в милицию заявление написать.

Всё бы ничего, но дядька у страдалицы в органах служил. Заявление, конечно, не принял. Но внушение всем сделал серьёзное. А девчонку вроде даже на лечение отправили. Короче, тёмная история. Но с того момента как бабка пошептала, Женька с противоположным полом исключительно в дружеских рамках держался.

Вот как-то так и получилось, что сдружились мы на троих, я, Женька и Лена. А потом я Лёшку Лесового по просьбе мамы, то бишь, соседки Блохинцевых, стал на футбол брать. Так и пошло-поехало.

Лена в конце лета уехала в институт, как-то так получилось, что наши отношения сошли на нет. И снова мы встретились только спустя несколько лет, когда она закончила свой медицинский и вернулась в город работать и ухаживать за бабушкой. Тогда-то и начался наш роман, который закончился свадьбой-женитьбой.

Странностями то лето не закончилось. Сдружились мы и с Бородой на почве помощи Ксении и её семье, после того как с Федором приключилась беда. Когда он понял, что на Оксану я не претендую, начал вести себя нормально. Так что компания наша увеличилась, а тётя Лена, мама Рыжовых, прожила еще десять лет благодаря доктору Блохинцеву.