Александр Афанасьев - Врата скорби (Часть 2)
Потом они сильно пожалеют об этом. Совсем скоро, в сорок первом – ударная группа итальянского флота, так называемая Девятая катерная флотилия – во время Триполитанского кризиса проникнет в сильно охраняемую Гибралтарскую гавань и установит заряды на два линейных корабля и один легкий авианосец. Штатно сработают два заряда из трех, разом изменив соотношение сил в зоне Средиземноморья и лишив англичан даже призрачной возможности добраться до триполитанского черного золота, до нефтяных источников. Потом Их Лордства будут негодовать на итальяшек с их незаконными и не джентльменскими методами ведения войны. Но все это будет потом.
Сейчас – капитан-лейтенант Мюррей-Крам стоял на носу, нацепив солнечные очки североамериканского производства на лицо и наблюдая за горизонтом. Сам опытный рыбак, во время таких переходов он не сидел в каюте – а смотрел на горизонт, пытаясь по скоплениям птиц, по бликам на воде определить наличие рыбы.
Его люди сидели в каюте и играли в трик-трак.
Уже в нескольких милях от Карачи – его привлекла внимание чайка. Самая обычная, белая чайка – она кружила над чем-то, над каким-то предметом в воде, но не бросалась на него, как если бы он был съестным.
А в воде – съестного, которое бы плавало на поверхности – очень немного.
– Бинокль! – крикнул он
Подбежал матрос, протянул бинокль. Когда капитан-лейтенант отрегулировал резкость и навел бинокль на необычное скопление чаек – он вдруг ощутил холод по всему телу – даже, несмотря на то, что жара стояла неописуемая.
– Два румба влево! – крикнул он – человек за бортом!
На первый взгляд – все было кончено.
Человек лежал на воде, лицом вверх, глаза закрыты, а кожа – вся как ковер багрового, бледно-красного и белого. Чайки уже взялись за дело – но солнце опередило их. Только моряки знают, насколько страшны бывают солнечные ожоги. Особенно, если кожа постоянно смачивается водой, да еще соленой, разъедающей плоть. Человек держался за какой-то обломок изо всех сил, видимо, он плыл, но выбился из сил из-за течения…
– Машине самый малый! Штурвал так держать!
Матросы принесли багор, взяв его из пожарного снаряжения – оно всегда бывает на посыльном судне вместе с насосом, так как посыльное судно используется при необходимости и как спасательное. Но стоило только одному из матросов зацепить человека багром – как он ощутимо дернулся,
– Он жив!
Матросы, не дожидаясь команды – прыгали в воду. Двигатель застопорили, утопленника передали на палубу. Капитан – лейтенант попытался прослушать сердце, прощупал пульс – пульс слабый, но был. Просто удивительно, что этот человек был еще жив
– Мой Бог, сэр… – сказал один из матросов – это же… ребенок
– Так… – капитан-лейтенант понимал, что времени еще немного – в адмиральской каюте есть бар?
– Так точно, сэр.
– А в нем есть лед?
– Конечно, сэр.
– Тогда несите – лет, чистые тряпки, чистую воду. Что-то из спиртного, если есть, только чистое, не виски. Джинн, например. И яйца. Сырые яйца! Всё – за сырые яйца! И запускайте, мать вашу, машину. Мы когда то должны дойти до этого чертова порта!
Мальчишка упорно отказывался умирать – хотя судьба все сделала, чтобы добить его. Капитан Мюррей-Крам давал процентов тридцать – но к тому моменту, как посыльное судно ошвартовалось у одной из военных причальных стенок порта Карачи – парень еще был жив. Он смешал можжевеловую водку с водой для получения слабой крепости раствора, смочил чистые тряпки, завернул в них лед и приложил к солнечным ожогам, чтобы вытянуть жар. Для язв и ран, которые нанесли клювами птицы, лекарство было другое – он осторожно промыл их водой, а затем наложил поверх самодельную мазь из сырого яйца с небольшим количеством джинна. Это было все, что он смог сделать для безвестного мальчишки, в бреду шепчущего потрескавшимися губами слово: "Папа"…
Радиостанция как на грех сломалась, и после того, как они ошвартовались – пришлось искать карету скорой. Капитан знал, что большинство тех, кто пострадал от обезвоживания и сильных солнечных ожогов умирает не сразу, а через несколько дней, от заражения крови. Так что он не испытывал особых иллюзий относительно судьбы этого мальчишки.
Но он ошибался…
Никто даже не подумал – допросить Гордона Бивера, чудом уцелевшего сына несчастного Томаса Бивера, честного британского судьи о том, что произошло на самом деле. Да он бы и не сказал. Картина – была яснее ясного: напали пираты. Несмотря на присутствие британского флота – здесь, в опасных водах близ Карачи было немало пиратов, маскирующихся под рыбаков и мелких торговцев. Они нападали на суда, идущие по тайному "золотому пути". Проблема была в том, что в приданое местных девушек, особенно знатных – должно было входить золото, украшения из золота – и чем больше, тем лучше. В Индии – золота почти не добывали: а нужное, для индийских ювелиров тайно переправляли или с африканского континента, через Сомали или с европейского, через Порт-Дубай. Золото переправляли контрабандитсты, которые маскировали свои суда под торговые дхоу, или небольшие рыболовные траулеры: как раз за такими и охотились пираты. Одно удачное нападение могло обогатить на всю ставшуюся жизнь, неудачные же никто не считал, ибо жизнь в этих местах ценилась чрезвычайно низко. На этот раз – по каким-то причинам целью для нападения стала небольшая рыболовная яхта почтенного британского судьи: Бог знает почему. Пиратов не спросишь: за пиратство полагается виселица, потому они не страдают откровенностью.
Морская пехота Его Величества провела рейд по близлежащим рыбацким поселкам у берега, которые с виду были рыбацкими, а на самом деле там чем только не занимались. Кого-то, кажется, даже и повесили, только никаких следов, доказывающих, что именно эти люди напали на яхту британского судьи – найти не удалось.
Для маленького Гордона Бивера смыслом жизни стала месть. Он навсегда запомнил тот хрипловатый, уверенный голос человека, который угрожал его отцу. Рано или поздно – он рассчитывал поквитаться.
Не получилось.
Мать – довольно скоро повторно вышла замуж – за того капитана – лейтенанта с почтового катера, который спас ее сына и пришел к ним в дом. Жена капитана – умерла от какой-то тропической болезни в гарнизоне в Сингапуре и у него – тоже было двое сыновей и дочь на руках. Со своими сводными братьями, один из которых был старше Гордона, а другой младше – Гордон сначала дрался, но потом они стали дружить.
Быстро шло время. Гордон Бивер получил значок разведчика скаутов, долгое время проводил с местными пацанами, учил их языки, они так же показывали ему, как драться. Он пошел и записался на курсы, где учили стрелять – на всякий случай. Голос, который угрожал его отцу – слышался ему во сне и не оставлял его с течением времени. Он начал заниматься еще и боксом, идя к цели с неумолимой уверенностью торпеды.
Его отчима звали Джулиус Мюррей-Крам, теперь уже капитан первого ранга Джулиус Мюррей-Крам, чей дед – был награжден Крестом Виктории за героические действия в составе британского экспедиционного корпуса в Крыму во время войны с Россией, и там же – он получил приставку к своей фамилии – Крам, Крымский. Его внук, изначально военный инженер – стал специалистом по подводным лодкам, а в сороковом году – стал одним из основателей Его Величества, Индийской школы водолазов, входящей в состав Британской Индийской армии. База этой специальной военной части – была расположена в порту Гвадар, недалеко от Карачи – и это была первая военно-морская часть специального назначения, причем открыли ее – едва не опередив основную часть, организуемую в метрополии сыном Первого морского лорда. Первоначально – в составе отряда военных водолазов – было всего двадцать четыре человека. В их числе был и матрос первого класса Гордон Томас Бивер, приемный сын капитана Мюррей-Крама. Еще одним военным водолазом – был Гарри Мюррей-Крам, старший из родных сыновей капитана.
Отомстить – Гордон так и не смог.
Едва повзрослев, он записался во взрослую библиотеку, просиживал там часами, читая газеты и пытаясь понять, на что натолкнулся его отец. И довольно быстро понял: наркомафия. Опиумокурильни, марихуана из северных частей Индии и из Афганистана. Догадался он и о том, кто был во главе всего: хотя этот человек держался отчужденно и не давал интервью.
На флоте, потом и в школе военных водолазов – он учился истово, выкладываясь на сто один процент. Его нередко можно было увидеть на стрельбище или в спортзале – когда все остальные падали в гамак, чтобы перевести дух. Он учился использовать бесшумный пистолет, пистолет-пулемет, снайперскую винтовку, лук со стрелами, удавку, учился изготавливать взрывные устройства. Все, чтобы защищать родину – так думали инструкторы. Но у Гордона была другая цель, он которой он не говорил никому. И к которой он шел с неотвратимостью самонаводящейся торпеды.
