Сергей Арсеньев - Студентка, комсомолка, спортсменка
Моими подружками оказались две взрослые женщины. Одной где-то под сорок, а второй заметно меньше тридцати. Обе одеты в эсэсовские мундиры. Званий ихних я не понимаю совсем, но младшая обращалась к старшей очень почтительно, и я сделала вывод, что старшая обладает существенно более высоким воинским званием.
Женщины принесли мне наконец-то нормальную одежду. Платье, белье и чулки. Да уж, белье. Я как эти чудовищные трусы увидела, так чуть не упала. Да как же они вообще с таким нижним бельем еще не вымерли? Как тут они размножаются? По-моему, любой парень, который увидит на девчонке ТАКОЕ белье, тут же убежит со скоростью обиженного Электроника. ТАКОЕ носить нельзя. Но я все равно надела это. Соблазнять я ведь и не собиралась никого, а ничего другого не было.
В одиночестве меня не оставляли вообще ни на секунду. Одна из моих надзирательниц постоянно находилась в комнате со мной. Периодически они менялись. Причем даже когда мне нужно было воспользоваться парашей, надзирательница не выходила. И даже не отворачивалась. Очень, знаете ли, неприятное ощущение. Это еще если не вспоминать о том, что сверху за мной тоже постоянно наблюдает кто-то. Хорошо хоть не Петька. Там также в качестве дежурной обещали держать нашего сотрудника женского пола.
Тут хочу уточнить кое-что. Про дежурную над моей головой я сказала, что она «наша» не в том смысле, что советская, а в том, что и она, и я работаем в одной организации. Вы, конечно, уже догадались в какой. Да, я теперь работаю. Мне даже зарплату платить обещали. Правда, поскольку тут мне советские деньги не нужны совершенно, то получать мое жалованье внештатного агента КГБ будет папа. Петька, кстати, тоже теперь в КГБ работает.
Что там, в Петькином мире, происходит, я доподлинно не знаю. Но, судя по дошедшим до меня обрывкам сведений, там действительно все страшно засекретили, как я и предполагала. Того сумасшедшего физика, который придумал Теорию Окна, срочно разыскали, извинились и назначили научным руководителем группы по изучению этого феномена. А мой Петька теперь пытается повторить свою программу и построить еще одну хреновину, способную открывать окна в прошлое.
Повторять приходится, потому что воспользоваться уже готовой нельзя. Она постоянно работает, поддерживая связь со мной. Что произойдет в случае, если ее все же выключить, не берется предсказать ни Петька, ни автор теории. Возможно, меня выкинет обратно в мой мир. А возможно, и не выкинет, и тогда мне тут быстро станет очень грустно. И ждет меня подвал и продолжительные беседы, во время которых я расскажу своим собеседникам все, что знаю о будущем. И то, что забыла, тоже расскажу, потому что очень захочу вспомнить.
Но пока у меня над головой открытое окно, подвал мне не страшен. Если местные фашисты начнут предпринимать какие-то шаги в нежелательном направлении, то меня просто убьют через окно. Обещали сделать это быстро и не больно. Для этой цели у дежурного над моей головой есть две специальные газовые гранаты. А потом подобная граната (или другая, не важно) прилетит и Гитлеру. Поскольку Петька утверждает, что если меня убить, то с высокой вероятностью управление окном будет восстановлено. То есть его опять можно будет двигать в пространстве. Конечно, передвигается оно медленно, но, в конце концов, Гитлера где-нибудь, да найдут. Очень, знаете, тяжело спрятаться главе государства от невидимого объекта, для которого любые стены помехой не являются.
И Гитлер о таком варианте развития событий осведомлен. Мне скинули сюда бумагу, подписанную лично председателем КГБ товарищем Путиным. И в ней на двух языках (по-русски и по-немецки) было написано, что ответственность за жизнь и здоровье внештатного сотрудника КГБ СССР Натальи Никоновой возлагается лично на Адольфа Гитлера. И в случае моей гибели по любой причине ему следует ожидать некоего неприятного сюрприза. Например, противотанковой гранаты в тарелку во время обеда. Даже пробный запуск гранаты провели в присутствии Гитлера. Петька мне сюда учебную гранату швырнул.
Отказывается, никто, кроме него, сделать что-нибудь подобное не в силах. Сунуть руку в окно может он один. Мне кажется, это наши считалки никого не пускают. Вернее, моя. Петька-то в свою «Соньку» новых пользователей завел, а вот в мою «Белку» не может. Это только я могу. А «Белка», кроме меня и Петьки, никого не знает. И заменить считалки другими не получится. Для этого придется окно закрывать, а делать это нельзя никак. Открыть его снова не удастся. Ведь Петькина хреновина может открывать окна только в прошлое собственного мира. А после моего вмешательства в местные дела этот мир уже не является прошлым моего старого мира. Там по-прежнему в учебниках истории записано, что Великая Отечественная война была, и началась она 22 июня. Петька специально проверял.
Так вот и получилось, что у нас с Гитлером вроде как пат в этой смертельно опасной игре. Я не могу отсюда вернуться обратно домой. А пока я тут, наши не могут никак насвинить фашистам. Потому что иначе меня здесь запросто расстреляют. Но и фашисты мне ничего сделать не могут. Вариант получить гранату в суповую миску Гитлеру совершенно не нравится. Ведь защититься от этого он никак не может.
А еще я категорически отказалась помогать фашистам какой-либо информацией технического или исторического характера. Вернее, не так. Помогать я согласилась, но при условии, что вся информация из будущего обязательно станет передаваться и в СССР. Конечно, идеальным вариантом было бы помогать только нашим, но кто же меня отпустит-то? Гитлер не дурак выпускать меня. Понимает, что если я сбегу от него в СССР, то очень скоро отставание всего мира от СССР в науке и технике станет непреодолимым.
Поэтому вчера, 24 июня, в Москву вылетел министр иностранных дел Германии Риббентроп, договариваться о личной встрече товарища Сталина с Гитлером. В качестве дополнительных аргументов ему передали из будущего цветные копии страниц какой-то пока еще не опубликованной, но уже написанной рукописи самого товарища Сталина. Нашли где-то в архивах. Ну а сегодня Гитлер неожиданно пригласил меня пообедать вместе с ним. Мне, правда, совершенно не улыбалось сидеть за одним столом с фюрером, но отказаться я, понятно, не могла.
А моих теток на обед не позвали. Они проводили меня, а сами так и остались на стульчиках в соседней комнате. Кроме Гитлера и меня, в обеде участвовал еще и Гиммлер. Я его сразу узнала. В учебнике истории портрет видела. А больше-то я, пожалуй, никого из фашистской верхушки и не знаю в лицо. Разве что Геринга смогу опознать. Но его не по лицу, а по… другой части организма, которая у него весьма широкая. Ах, да! Еще Геббельса узнаю. А больше никого.
Ну, пообедала я с ними. В принципе ничего страшного. Не стошнило. К свастикам на каждом шагу я потихоньку привыкаю. Уже почти не тянет плевать в них. И эсэсовцев меньше стала бояться. А чего? Штирлиц вон сколько времени с этими упырями жил. Даже сам был эсэсовцем.
Единственная неприятность во время обеда случилась в самом его конце. Когда мне половина гантели чуть на голову не упала. Наши с той стороны все окно исследуют. Всякие вещи суют в него. Вчера даже пытались телефонную связь наладить. Провод-то сунули, телефон тоже. Правда, телефон какой-то древний. Не иначе из музея какого. Причем немецкий. Может, даже и трофейный. Я так понимаю, современную технику светить не хотели, вот и сунули это старье. Только все бесполезно оказалось. Связь так и не установили. Не проходит через окно сигнал.
А с гантелей Петька, конечно, погорячился. А если бы и на самом деле попал? Они же у него пятикилограммовые. И поймать головой такую дуру… Да я бы после этого и говорить разучилась. Если бы вообще жива осталась. Единственное, что остановило меня от того, чтобы громко выразить вслух Петьке все, что я о нем думаю, так это то, что в комнате я была не одна. Гиммлер, кстати, вообще оказался обладателем на редкость изысканных манер. Ругаться при нем как-то неудобно. Так что всего лишь заорала Петьке:
– Идиот!!! Придурок!!! Тупица!!!
Глава 6
– Хм. Ну, пусть будет так. Фамилия достаточно редкая, но явно немецкая. Проблем с этим возникнуть не должно. А какое ты себе выбрала имя?
– Эльза. По-моему, красивое.
– Не возражаю. Пусть будет Эльза.
– У меня в том мире есть подруга по имени Эльза. Я к ней в гости недавно ездила. Она в Берлине живет.
– А как ее фамилия? Возможно, мы сможем найти тут ее предков.
– Зачем? Для чего мне ее предки? Не нужно никого искать, господин Геббельс.
– Хорошо. Не хочешь – не станем искать.
– Так вы придумали, кем я буду?
– Да, разумеется. Очень красивая и романтическая легенда.
– И кто же я по вашей легенде?
– Я считаю, удобнее всего сделать тебя любовницей фюрера.
– Кем?!!
– Любовницей фюрера…
Это Геббельс, конечно, загнул. К счастью, он вовремя поправился и уточнил, что любовницей Гитлера я буду понарошку. Требовать от меня исполнения моих прямых обязанностей никто не собирается. Статус же любовницы мало объяснит мое присутствие в ближайшем окружении фюрера. Это еще послужит и дополнительной маскировкой для одного лица.
