Дмитрий Янковский - Голос булата
Странно, но он сразу почувствовал себя уверенней и спокойней. Не обидеть… Дива тоже расслабилась, повернулась на бок и нежно потерлась щекой о его плечо, так и уснула со счастливой улыбкой. Защитить…
Уснуть никак не получалось, тело затекло без движения, но паренек и не думал шевельнуться, боялся потревожить ее безмятежный сон. В эту ночь он почувствовал себя сильнее, чем в битве у разрушенной веси. Там он бил ворога, а тут победил сам себя.
Как-то Зарян говорил о запретах… Вроде бы после того, как наградил оплеухой, за чтение ночью. Да. Тогда он сказал, что именно запрет, а не что-то другое, отличает человека от зверя. Микулка улыбнулся и понял, что чувствовать себя человеком – приятно.
Время тянулось патокой, солнце катилось по подземному миру, скрывая свой живительный свет от людей. Не понятно было даже, минула полночь или нет. Любопытство и тревога не оставляли, в конце концов паренек не выдержал, тихонько слез с кровати, оделся, подхватил меч и закинув за спину ушедшее в ножны лезвие, вышел из комнаты, аккуратно притворив за собой дверь.
Лестница быстро вывела его со второго поверха и распахнувшаяся настеж дверь выпустила в ночную прохладу. Но вместо ожидаемой тишины ночной Киев встретил молодого витязя нестройным хором самых различных звуков. Где-то жена встречала пришедшего из корчмы мужа, да так, что все собаки окрест исходились заливистым лаем, пытаясь заглушить звон посуды и крепкие удары ухватом. С одного края доносились пьяные песни рыбаков, а с другого мелодичные переливы гуслей, и над всем этим, словно завершающие движения гончара, доводящие кувшин до совершенства, разливались трели сверчков.
Микулка вышел с княжьего двора черным ходом, не желая привлекать излишнего внимания стражи и пологая дорожка повела его вниз, на Подол.
– Верно! – подбодрил его Голос. – Если хочешь узнать новости, то Подол для таких дел самое место. Правда ночью тут ходить для здоровия вредно, но зато выведать можно многое. Только меч припрячь, с ним ты как щенок в доспехе – сплошное несоответствие. В Киеве далеко не каждый муж с мечом и в сапогах, а у тебя, молодого, сразу и то, и другое.
Не смотря на позднюю ночь улицы не были совсем уж пустынны. Паренек зашел в проем меж домами и ругаясь пристроил оружие под рубахой ножнами вверх, чтоб если что, сподручнее было достать. Только вышел на свет, со спины сразу пристроились два мужика, шли шагах в десяти, медленно но упорно, а рожи не предвещали ничего доброго. По всему видать, приценивались к сапогам, но покупать собирались едва ли.
Паренек решил, что незнакомец со вторым Кладенцом не мог быть киевлянином, а если и был, приобрел меч недавно. Иначе Белоян бы давно почуял. Тоесть по любому это для Киева новость – либо новый человек явился, либо старого небыло-небыло, а нынче вернулся.
Да и вообще, не зная броду, в воду соваться не след! Прибыл в Киев, а ничего про сей град не ведает. Чем тут люд дышит, что говорят о князе новом и том, который был до него?
Помнится, Зарян баял, что самые лучшие новости на базаре и в корчме. Для базара чай поздновато, а вот в корчму зайти самое время. Правда с княжьего пира живот был полон, как кошель татя после удачного дела, но кружка квасу и эээ… половина утки еще бы влезли. Микулка с сожалением ощупал пояс – снова десятиалтынную бляху придется изводить. Зато хватит и на квас, и на утку, хотя тутошние цены могут быть выше, чем в весях, всеж таки стольный град.
Шаги сзади угрожающе приблизились и паренек пошел бодрее, не желая ввязываться в глупую свару. Он поискал глазами корчму и в конце улицы разглядел освещенные оконца – в своем доме в такой час зазря огонь палить не станут, видать там корчма и есть или что-то на нее шибко похожее.
Под гору идти было легко, только потемки мешали, а лужицы, полные звезд, так и норовили прыгнуть под ноги, грозя выпачкать новые сапоги. Позади задышали сипло, не привыкли к быстрому шагу, паренек презрительно сморщился и еще прибавил ходу. Тоже мне, тати… Того и гляди, попадают как утомленные кони.
Он дошел до низкой хатки, источавшей в ночь аппетитные запахи и толкнув тяжелую скрипучую дверь, вошел в густую дымную полутьму.
Народу было много, там и сям за столами сгрудились по пять-шесть человек, оживленно гутарили, тыкая друг в друга волосатыми пальцами. На тех, кто сидел меньшим числом, поглядывали неодобрительно, а одиночек откровенно сторонились. Микулка прислушался к говору, подумывая к кому бы подсесть, но тут его окликнули и он удивленно повернулся на голос, разглядев в полутьме за столиком необычную четверку.
– Гляди! – молвил длинноволосый витязь восхищенно блеснув глазами. – Да это никак Микула, тот что скачку по утру выиграл!
– Да не… – возразил огромный бородатый богатырь в широкой белой рубахе. – Чего ему тут шататься, он на пиру, небось Владимиру гм… пятки лижет.
– Волк прав… – спокойно кивнул третий. – Это Микулка.
– Если Ратибор сказал, – уверенно вставил четвертый, перед которым на столе лежала огромная сабля, – значит так и есть. У него глаз вдесятеро острее наших. Проходи, Микулка, садись. Негоже доброму молодцу в дверях простаивать.
Паренек неуверенно подошел и уселся на свободный краешек лавки.
– Отчего же не сесть, коль хорошие люди приглашают…
– Мне бы так хороших от плохих отличать. – саркастически усмехнулся тот, кого назвали Ратибором. – Еще бы лет двести прожил.
Нос у него был сломан в двух местах, а в теле, не смотря на скромный размер, чувствовалась застывшая скорость молнии.
На столе стоял добрый кувшин ола и несколько блюд с самой разной снедью.
– Да ты его не слушай. – отхлебнул из деревянной кружки длинноволосый Волк. – Это он не в духе. А когда в добром настрое, лучше нет собеседника.
Ратибор улыбнулся и махнул рукой.
– Льстит, зараза. Ладно, давай знакомиться. Это наш воевода, – кивнул он на бородатого великана, – Витимом кличут. Витим – Большая Чаша. Это от того, что малопьющий. Скока ни пьет, все ему мало.
Друзья по доброму улыбнулись и Микулка почувствовал себя гораздо увереннее в незнакомой компании.
– А это Волк. Никто не ведает толком, чем он лучше владеет – мечом или лютней заморской. Кто лютню слышал, говорят гоже, мне тоже нравится. И поет хорошо. А кто отведал меча, тот молчит аки рыба. Даже не шевелится. Вот и поди разберись. А это Сершхан…
– Странное имя. – искренне поразился паренек.
– Скорее прозвище. – кивнул Ратибор. – Его в малолетстве печенеги в Степь угнали, жил с ними, натерпелся всякого. Потом продали его на юг, в сарацинские земли, но рабом он так и не был. В первую же ночь сонному стражу зубами глотку перегрыз и утек. Говорят, даже ханом у них где-то был, но это скорей всего брешут, а вот друг он верный. Меня, как ты понял, Ратибором звать. Ратибор Теплый Ветер. Это с того, что я сам из Таврики.
– Из Таврики?! – не поверил Микулка. – Так и я там год прожил!
– С ромеями, что ли? – нахмурился Витим.
– Не! С дедом. Его Заряном звали, убили его печенеги.
– Не слыхал… – пожал плечами Ратибор. – В Суроже или в Корчеве?
– Мы одни жили, в горах.
– Тогда ясно. Ешь бери, пей, не сиди как красна девица на смотринах.
Паренек подозвал корчмаря и попросил еще одну кружку.
– А чего ты и впрямь по ночам шатаешься? – осторжно спросил Сершхан. – Красно Солнышко тебя при всех другом нарек, такая девица у тебя в невестах, а ты не с ней ночь проводишь, а в корчме.
Молодой витязь нахмурился, не любил, когда лезут в душу.
– А вам не все ли равно? Добро, коль бы я с ходу начал в ваших делах ковыряться? Может вы тати, я ж не спрашиваю…
Друзья рассмеялись.
– Тати, говоришь? – весело переспросил Витим.
– Не кипятись! – спокойно сказал Ратибор. – Просто… Ни с того ни с сего человек так как ты поступать не станет. Значится, либо ты не такой как другие, либо что-то у тебя пошло не так, как хотел. Если первое, то для нас интерес. Хороших людей в мире не мало, а вот необычных – пойди поищи! Коль второе, значит какя-то все же беда у тебя. Малая, или большая – без разницы. Мы о тебе весь день спорили, добрый витязь ко двору явился, али худой. Решили что добрый, потому как худой дал бы Владимиру выиграть.
– Извек бы за худого конячку не погубил! – подтвердил Витим. – Я его добре знаю.
– Был бы плох, остался б при князе. – кивнул Сершхан. – А не искал бы в ночи невесть чего.
– Вот-вот! – Ратибор взял зажаренную рыбешку и впился в нее зубами. – А ежели хороший человек в беде, Боги велят подсобить. Не хочешь выкладывать все как есть, мы не любопытные. А попросишь, чем смогем помогем.
– Да нет… – смутился Микулка. – Не спалось просто. Решил новости выведать, мне ведь в городе жить!
– Ну и что тебя из новостей шибче всего интересует? – прихлебывая из кружки спросил Волк. – Мы тут частенько сиживаем, уши воском не залепляем.
Паренек решил, что ничего такого не станется, если он распросит новых знакомцев. Для того ведь в корчму и шел. Только эти какие-то… странные.
