Андрей Величко - Кавказский принц
Четвертая серия состояла из кадров самой вопиющей нищеты, которые я только смог нарыть, перемежающихся картинами экологических катастроф типа высохшего Арала. Кончалась она брошенной русской деревней с развалившейся церковью на заднем плане.
Моя гостья была на грани обморока, я даже на всякий случай достал аптечку.
– Не надо, – слабо махнула рукой она, – мне уже лучше… О Боже, какой ужас! Какая мерзость!
– Да, будущее у нас непривлекательное, – подтвердил я. – И Старец считает, что в его неизбежности виноваты практически все живущие, за исключением немногих чистых душ, к которым он только что отнес и Ольгу. Потому и был так резок с вами…
– А вы? – взволновано спросила императрица, – вы как считаете?
– Мне рано делить людей на правых и виноватых, – потянулся за следующей сигаретой я, – мне хочется просто не допустить того, что вы видели. Старец ведь не считает, что это совсем невозможно – он уверен, что человечество достойно именно такой судьбы. А я, смотря на ваших младшего и среднего сыновей, на Ольгу, на многих других, не могу с ним в этом согласиться.
– Я чувствовала, что Ники ведет страну в пропасть, чувствовала… Но не думала, что это будет так страшно и так скоро! Они же там, на этих жутких картинах, были совсем ненамного старше, чем сейчас!
Императрица помолчала, набираясь решимости. Потом сказала преувеличенно спокойным голосом:
– Георгий Андреевич, я прошу вас внимательно выслушать то, что я вам скажу. Когда семь лет назад почил мой венценосный супруг, я была уверена, что трон должен занять не Ники, а Жорж, и у меня в этом была достаточно влиятельная поддержка. Но его болезнь… да он просто мог не перенести дорогу в Питер. Сейчас поддержка влиятельных людей у меня по-прежнему есть, хоть и в несколько меньшей степени. Зато теперь Жорж здоров, и его поддерживаете вы! Стоп, – властным жестом остановила она меня, – не надо мне сейчас ничего говорить. Мы собираемся гостить здесь еще неделю, у вас будет время все как следует обдумать, да и у меня тоже. А пока, – слабо улыбнулась Мария Федоровна, – не поделитесь ли со мной, как вы собираетесь выполнять поручение Старца относительно моей дочери?
– Ну, – предположил я, – развод, пожалуй, не лучший выход, это вредно отразится на репутации Ольги. Так что некоторое время ей придется потерпеть существующее положение дел. Здоровье я ей поправлю, не волнуйтесь. А её муж… он, гад, ищет наслаждений, и гори все остальное синим пламенем? Он их получит. Столько, сколько захочет. И будет честно предупрежден, что излишества могут оказаться вредны для самочувствия. Никто его и пальцем не тронет, он сам выберет свою дорогу и пройдет по ней до конца – эта дорога будет из тех, с которых невозможно свернуть.
Героин тут уже производится, подумал я, но этому клиенту лучше из моего мира синтетики натаскать, она эффективней.
Мои обещания насчет Ольгиного здоровья отнюдь не были блефом. Утверждение "все болезни от нервов" идеально подходило к ее случаю, в нашем мире она через год успокоилась, и волосы тут же отросли обратно. Здесь я ее постараюсь успокоить пораньше, через портал свожу для поднятия общего тонуса, ну лекарств каких-нибудь из своей Москвы презентую, сильно не помогут, но все-таки.
– Я рада, что мы с вами так замечательно побеседовали, – светским тоном сказала императрица, – предложите мне руку, и давайте вернемся к моим детям. Я смотрю, вы живете совсем скромно? – продолжала она по дороге, – неужели вы все силы вашей недюжинной натуры тратите на помощь моему сыну в его трудах на благо России, ничего не оставляя на себя? Если бы вы знали, сколь редко ныне можно встретить такое…
Глава 31
На следующий день к нам приехал Михаил, провести Рождество в кругу семьи, и вернулась из Москвы Маша. Будучи представленной Марии Федоровне, она вела себя скромно и произвела неплохое впечатление. После беседы с ней императрица подошла ко мне.
– Георгий Андреевич, мне очень понравилась ваша племянница, но, надеюсь, вы понимаете, что о браке Жоржа с ней речь идти не может?
Я, в общем, был готов к такому повороту событий, а потому, сделав наивное лицо, изумился:
– Да отчего же? Все зависит от развития событий. Вот представьте себе, победила та самая революция, а мы, как люди предусмотрительные, успели сбежать. И почему бы тогда парижскому таксисту Гоше Романову не жениться на английской летчице и художнице Маше Островской?
– Вы… да как… извините. Это вы серьезно говорите?
– В какой-то мере. Я просто хотел подчеркнуть, что все меняется. Сейчас – да, великий князь Георгий не может себе позволить такого брака. Но если, например, возможность занятия им престола будет исключена, то отчего бы и нет? Пожалование Маше титула княгини Ла-Маншской – вопрос нескольких ближайших месяцев.
– Я вас поняла, – кивнула императрица, – не могу сказать, что согласна, но хорошо уже то, что мы уяснили позиции друг друга в этом вопросе.
Вечером был ужин – чуть не сказал "при свечах". Разумеется, при электрическом освещении, это у нас ими подчеркивают камерность обстановки, а в то время свечи говорили только о том, что хозяин не может себе позволить нормального света. А после ужина состоялось наше с Машей выступление. Мы, собственно, уже давно собирались потихоньку внедрять здесь подходящие песни нашего времени, да все как-то не доходили руки, но тут Маша наконец дожала меня. Сама она очень неплохо пела и играла на гитаре и синтезаторе, так что ее было решено объявить композитором. Мне досталась роль поэта, потому как петь я мог только Высоцкого, да и то далеко не всего, а на гитаре знал четыре аккорда.
Сначала был представлен синтезатор, объявленный последним изобретением инженера Найденова, правда, построенном на уникальных тибетских кристаллах и поэтому существующий лишь в единственном экземпляре. Потом было сказано, что кроме всего прочего я еще и поэт. Почему-то это удивило только Михаила, дамы восприняли новость как должное. Потом конферанс закончился, и начался концерт. Первую песню мы объявили посвященной Марии Федоровне, и Маша спела "Кавалергардов". Императрица благосклонно покивала, зато Ольга воодушевилась и широко открытыми глазами глядела на Машу. Следующим номером была "Госпожа удача". Потом я взял гитару, сказал, что сейчас спою пиратскую песню, которую в детстве слышал от деда, и изобразил "еще не вечер". На этом общая часть концерта была закончена. Молодежь осталась знакомиться с синтезатором и нотами песен, а мы с Марией Федоровной прошли в библиотеку (мне почему-то вспомнилась соответствующая сцена из "Операции Ы").
– Георгий Андреевич, я хочу задать вам два прямых вопроса и надеюсь получить на них столь же прямые ответы. Вы можете мне это обещать?
– Могу и обещаю, задавайте – кивнул я.
– Благодарю вас. Первый вопрос: как вы себе представляете восшествие на престол Георгия?
– Только через отречение Николая, – твердо сказал я, – причем, чем оно будет добровольнее, тем лучше. Силовые методы не годятся, даже если поначалу все пройдет успешно, в будущем оно обязательно аукнется.
– И второй вопрос. Не будем отрицать очевидное, в обсуждаемом нами случае вы становитесь вторым лицом в Империи. Намерены ли вы способствовать сохранению самодержавия или, наоборот, считаете необходимым превращение России в конституционную монархию?
– А вот этот вопрос не так прост, одним словом на него не ответишь. Я считаю, что на ближайшее время оптимальным будет строй, по внешнему виду похожий именно на столь нелюбимую вами конституционную монархию, а по сути являющийся монархией значительно более абсолютной, чем сейчас. Если на то будет ваше согласие, мы обсудим детали такого обустройства России, например, послезавтра, мне надо подготовиться.
После ужина я засел за писанину – самое время было сформулировать основные положения своей позиции. Исходил я из того, что сейчас у монарха слишком много функций – на нем замыкается практически все, вплоть до того, что император по совместительству является премьер-министром. Даже самый способный человек просто чисто физически не сможет уследить за всем, что уж тут говорить про Ники… А каково основное дело монарха? Ради чего он вообще нужен на вершине властной пирамиды? Главное – держать в узде элиту. Ведь она по определению стремится вовсе не к процветанию государства (редкие исключения в расчет не берем), а к своему. Сталин, например, с держанием в узде справился замечательно. А его последователи отпустили вожжи, и все начало разваливаться. И второе – монарх должен обеспечивать механизм воспроизводства этой самой элиты. Тут сложнее, даже опыт Виссарионыча не очень поможет, при нем было не воспроизводство, а подбор кадров, это немного не то.
