Андрей Колганов - Жернова истории. Ветер перемен
Троцкий — заместитель Луначарского… Ну и коленца выкидывает здешняя история после моего вмешательства!
Помимо прочей текучки по Главному экономическому управлению, которой с радостью загрузил меня Манцев, обрадованный донельзя, что его зам вернулся со сборов и теперь есть на кого перекинуть множество дел, вечерами пишу записку для Фрунзе. Чего ради лезу в военные вопросы? Или мне хлопот с военной промышленностью показалось мало? Нет, тут дело в другом.
У этой записки есть две цели. Главная — суметь заинтересовать Михаила Васильевича хотя бы до такой степени, чтобы он пошел на личный контакт. И второстепенная — продвинуть некоторые идеи насчет военного строительства в СССР. Впрочем, если второстепенная не сработает, то вряд ли реализуется и главная. Проблема в том, что прямого выхода на Фрунзе у меня нет… Но ведь есть выход на Начальника снабжения РККА Котовского, а он с Фрунзе в очень хороших отношениях. Дело за малым — чтобы Григорий Иванович поддержал мою затею.
Но для начала я созвонился с Рейнгольдом Иосифовичем Берзиньшем, представителем РВС в правлении ГУВП, вместе с которым мы готовили записку о военной промышленности. Он все-таки значительно лучше меня знает реалии военного производства здесь и сейчас.
Первый вопрос, который я ему задал после обмена приветствиями, звучал так:
— Рейнгольд Иосифович, как продвигаются дела у комиссии ГУВП по танкостроению?
Тот махнул рукой с выражением плохо скрываемой досады на лице:
— Они там увлеклись черт знает чем. Выдумывают какие-то нелепые конструкции, которые очевидно нежизнеспособны. Нет, чтобы взять за образец какой-нибудь приличный танк и приспособить его к нашим условиям производства!
— А мы вообще-то потянем изготовление современного танка? Есть у нас заводы, которые поднимут это дело? — мое беспокойство вполне оправдано. Вон, ручной пулемет, сконструированный Токаревым на базе «Максима», только на Тульском заводе и получается выпускать.
— Так ведь даже в двадцатом году смогли на Сормовском заводе «Русский Рено» выпускать! — не поддержал мои сомнения Берзиньш. — Правда, тяжелый получился, качество паршивое, да и цена у него по нынешнему курсу будет где-то тысяч тридцать пять, а то и больше, что никуда уже не годится. Но вот Обуховский в Питере, то есть «Большевик», думаю, справится с этим куда как лучше. Там даже броневые листы могут делать с поверхностной закалкой, опыт есть.
— А двигатели? — вопрос крайне болезненный. С собственным производством двигателей у нас пока дела не блестящие. Судовые дизеля и лицензионные движки для автомобилей делаем, а вот сверх этого — увы! Авиация, например, в основном на импорте сидит. Правда, недавно начали вместе с лицензионным «Юнкерсом» двигатель для него делать, но и образец не слишком удачный, и качество хромает. Надо бы совет подкинуть — когда BMW свой новый движок до ума доведет, достигнуть с ними соглашения по производству двигателей у нас, но вот сроков не помню. В 1925, точно, но вот когда? А вот с танковыми и тракторными двигателями у нас почти полный ноль. Лицензионный двадцатисильный движок для Фордзона-Путиловца — это слезы, а не двигатель.
— Справятся… — говорит представитель РВС, но уже без прежней уверенности. — Там, правда, двигателей раньше не делали, но если им прислать конструктора-двигателиста, да оборудование кое-какое дополнительное, то, думаю, освоят.
Ну что же, ситуация понятная. Остальное додумаю сам. Ага, додумал! Целую неделю насиловал свой мозг, чтобы выжать из него содержавшиеся там обрывки информации по интересующим меня вопросам. А затем еще целый рабочий день угробил на то, чтобы собственноручно перепечатать свой рукописный черновик. Нет, можно было бы поручить и машинистке из секретной части, но тогда надо регистрировать документ официально, присваивать ему гриф секретности и отправлять заведенным порядком по инстанциям. Это меня как раз и не устраивало.
Спрятав черновик в сейф, звоню Григорию Ивановичу:
— Добрый день! Осецкий у телефона. Помните еще такого?
— Добрый день. Вас, пожалуй, забудешь! Тут слух недавно прошел, что вы с ГПУ перестрелку устроили, — со смешком ответил Котовский.
— Злостная клевета! — отвечаю ему с полным основанием. — Я человек исключительно законопослушный и у ГПУ ко мне никаких претензий нет и быть не могло.
— А у вас к ГПУ? — с тем же смешком интересуется Котовский.
— У меня с ГПУ полное взаимопонимание, — говорю на полном серьезе. — Но шутки в сторону. Надо переговорить по серьезному делу, касающемуся вашему взаимодействию с Главным управлением военной промышленности.
Договорившись о встрече назавтра, кручу ручку отбоя. Что же, пока есть еще немного времени до конца рабочего дня, надо, сколько возможно, разгрести накопившуюся текучку.
В четверг, девятого апреля, удалось сделать два важных дела. Во-первых, наконец-то удалось вытащить Лиду прокатиться на трамвае в обеденный перерыв до отдела ЗАГС Краснопресненского райисполкома и подать заявления о регистрации брака (по месту жительства Лиды — сам-то я жил в Хамовниках, но до Краснопресненского ЗАГСа от ВСНХ добираться было ближе). Во-вторых, состоялась моя встреча с Котовским.
Пройдя уже в знакомый кабинет в здании РВС, крепко жму руку Григорию Ивановичу (хватка у него медвежья, но и я не совсем уж слабак, так что рука выдержала).
— Не возражаете, если Юзеф Станиславович тоже поучаствует в нашем разговоре? — первым делом интересуется Котовский. Только теперь замечаю Уншлихта, устроившегося на диване у боковой стенки кабинета.
— Напротив, буду рад. Это такая проблема, что и товарищу Уншлихту будет полезно в ней покопаться. Вы ведь у нас Остехбюро курируете? — поворачиваясь к нему, задаю этот вопрос.
Юзеф Станиславович чуть дернул головой и изобразил кривоватую усмешку, не произнося ни слова. Вот конспиратор, явно не хочет затрагивать эту тему. Григорию Ивановичу же не терпится начать разговор:
— Так что там у вас за серьезное дело? — звучит его басовитый голос, полный внутренней мощи.
— Вот, поглядите, — протягиваю ему папочку с несколькими машинописными листами. — Здесь целый ряд соображений по делам, касающимся РККА. И, прежде чем проталкивать это Михаилу Васильевичу, хотело бы выяснить ваше мнение.
Раскрыв папку, Котовский пробежал глазами первые строки:
«Уважаемый Михаил Васильевич, хотя я не являюсь военным специалистом, все же считаю необходимым донести до вас ряд соображений, могущих в перспективе иметь серьезное значение для развития РККА. Это — результат моих личных наблюдений в ходе прохождения военных сборов, заграничных командировок, бесед с командирами РККА и специалистами военной промышленности. Взгляд со стороны, каким бы дилетантским он ни был, иногда позволяет увидеть то, мимо чего скользит привычный взгляд специалиста…»
— Ладно, эту лирику я читать не буду, — снова басит Котовский, бросая папку на стол. — Давайте коротко и по существу.
— Хорошо. — Хочешь коротко и по делу? Мы и так можем:
— Первое. Уровень боевой подготовки красноармейцев недопустимо низок. Это определяется рядом объективных причин: низким образовательным уровнем призывников, нехваткой средств на оборудование полигонов и учебных классов, а также на выделение потребного количества огнеприпасов для производства стрельб, низкой квалификацией значительной части младших и средних командиров. Поэтому, в частности, весьма эффективные методы военной подготовки, применяемые в германском рейхсвере, мы перенять не можем. Однако при этом в ряде частей и подразделений у нас все же обеспечивается довольно высокий уровень боевой подготовки. Мои предложения: созвать совещание младших и средних командиров, добивающихся наиболее высоких результатов в боевой подготовке, и с их помощью выработать более эффективную методику обучения, в том числе ускоренный вариант для территориальных соединений. Изложить эту методику на столь простом и доступном уровне, чтобы ее можно было вдолбить в голову практически любого младшего и среднего командира. Регулярно проверять результаты применения этой методики и вносить соответствующие поправки.
— Так, идею понял, — вставил реплику Котовский, — давай дальше.
Второе. Будущая война будет войной моторов. Необходимо уже сейчас, не дожидаясь развертывания промышленности, способной поставить для РККА соответствующую военную технику, развертывать организационные структуры механизированных соединений, скажем, бригад. Это позволит нам заранее обкатать эти структуры, подготовить кадры, сделать наметки по тактике применения, в общем, сэкономить время на развертывание, когда мы сможем получить технику. Пока можно ограничиться старыми танками, бронеавтомобилями, даже макетами на грузовиках, отрабатывая с их помощью тактические приемы и основы взаимодействия с артиллерией и пехотой. (Ну, уж этот-то крючок Григорий Иванович должен заглотить. Ведь он же сам, собственно, выдвинул идею о создании броневых сил на базе кавалерийских соединений).
