Виктор Гвор - Щит
Тишина взорвалась. Говорили все. Разом. Понять, кто и что, было совершенно невозможно, но общий настрой… Теперь вожди жаждали наказания наглого руса. Теперь уже Батана повыше задрал руку, гул стих:
— Хорошо. Завтра будут скачки и состязания в стрельбе из лука. После этого состоится поединок. Если твой человек выиграет, трое из нас умрут. И все восемь племен пойдут за тобой. Кто скажет против?
— Они умрут не сразу, — уточнил воевода. — Только после похода.
Старый бей кивнул и, не дождавшись возражений, закончил:
— Решено.
Книга«Интересная штука — спорт в печенежском понимании. Он немыслим без коня. Как и печенег. Кочевник не представляет другой жизни. Он садится в седло почти младенцем и покидает его уже мертвым. Чтобы добраться до соседнего шатра, степняк не идет пешком! Нет, истинный сын Степи взлетает в седло, не касаясь стремян, и вихрем пролетает жалкие десять метров, разделяющие пункты отправления и назначения. Степняк может спать в седле, есть в седле. Может и детей делать в седле. Видимо, для того, чтобы четвероногий боевой друг тоже участвовал в важном процессе. Рожают, правда, печенежские женщины в шатрах. Но и то не всегда.
Естественно, любые состязания немыслимы без коня. Серый не зря выбрал именно конный поединок. Иную победу степняки в жизни бы не посчитали честной.
Соревноваться печенеги любят. Особенно когда победитель становится первым батыром среди всех племен! А Большой Сход — большая, нет, огромная редкость… Неудивительно, что отлично знающие менталитет соплеменников, беи выделили несколько дней специально под состязания.
Дабы убедительнее показать кочевникам, насколько сильны предполагаемые союзники, наши участвовали во всех соревнованиях. Мы подумали, и Серый решил, что должно быть именно так. Простенькая такая задачка: разгромить в пух и прах степняков на их поле. И победа должна быть везде. Чтобы не просто победить, а ткнуть мордой в пыль и вопросить, рученьки за спину заломавши: „Веришь ли ты, рожа, узкопленочная, что от тайги до балтийских морей русская армия всех сильней!?“
Впрочем, в скачках нам задачу упростили донельзя. Известнейшая в узких кочевых кругах будущего игра „задрать козла“, она же „козлодрание“, как выяснилось, была сильно упрощена грядущими поколениями. В Печенежской Степи она предстала перед нами в первозданном виде.
Сначала претенденты на звание самого быстрого поприща три скакали от старта до промежуточного финиша, где гулял и кушал травку привязанный к колышку козлик. Самый настоящий, причем живой и здоровый. Бедолага должен был подхватить уворачивающееся животное и привезти его обратно к старту. Живого. А остальные — догнать, отобрать и… Ну и так далее. Кто привез козла, тот сам такой. То есть, самый сильный, ловкий, смелый и сдавший норму на значок ГТО. Что, потомок, не знаешь, что такое „значок ГТО“? А тебе и не надо, это сугубо наши шутки. Причем, нападать могли и те, кто еще не проехал контрольную отметку. Правда, если бы им повезло, то все равно пришлось проезжать контрольную точку. С козлом в обнимку.
Особым шиком считается довезти козла живым. Что, на самом деле, не так просто, как может сначала показаться. Мало кому удается не сбросить скорость, одновременно удерживая перепуганное животное. И к острым копытам и рогам добавляются загребущие конечности остальных претендентов. Ведь как только лидера догоняют, бедную скотинку начинают дергать во все стороны десятки жадных рук. Иногда бывает, что к финишу козлик приходит в руках нескольких наездников. По частям. В таком случае, выигрыш присуждается головоносцу. А если голову умудрились по дороге потерять, то самым-самым объявляется тот, кто притащил наиболее крупный кусок.
В нашем случае такие правила позволяли избежать всеобщей свалки, больше похожей на лотерею. Не могу сказать что-либо против печенежских лошадок, не зря им китайцы приписывали „кровавый пот“, но супротив отборных „буденовцев“ предки „кабардинцев“ и прочих „калмыков“ не вытягивали. Наша тройка выскочила вперед со старта. Не став дожидаться отстающих соперников, погнали к „точке“. Там Бурей одним движением подхватил заметавшегося было козла и, приголубив кулаком промеж рогов, швырнул беспамятное животное поперек седла. Парни пришпорили коней, по широкой дуге обойдя хвост кавалькады. И всё. Оторвались от преследователей на полверсты, а козлик очнулся крайне вовремя, чтобы после приземления к ногам Большого Местного Босса (и Главного Судьи по совместительству) встать и жалобно заблеять. Босс удивленно потряс седой, но совсем даже не жиденькой бородкой и провозгласил Бурьку победителем. Лицо у Биг Босса сделалось такое, будто он сожрал лимон, закусывая вареной сгущенкой и запивая теплым пивом.
Со стрельбой процесс прошел намного интереснее. Стоит чучелко в человеческий рост, а метрах в ста проведена борозда, вдоль которой надо проскакать галопом, на ходу расстреливая боезапас в сторону цели. У кого в чучелке торчит больше стрел, тот и есть Робин Губ печенежского разлива. Думаю, ни взаправдашнему, ни киношному Локсли в „степном дерби“ ничего не светило. А вот Нискиня… Тут ведь самое важное — сколько стрел можешь держать в руках, стреляя на ходу. В колчан лазить некогда. Семь удержит любой печенежский подросток. Хороший воин — дюжину. Вот только в грабли нашего дитятки влезало полтора десятка. А стрелять Никита Борисыч умел не хуже любого другого. Что наглядно продемонстрировало похожее на дикобраза чучелко.
Но центральным событием недели стал поединок. Рядом с предстоящим показательным кровопусканием меркла даже перспектива похода на Царьград. Набег, поход — дело привычное. Побольше размером, поменьше — невелика разница. А тут возможность безнаказанно зарубить руса! Ну, или самому головы лишиться. Это вам не хухры-мухры! И не халат в исподнее заправлять!
Поединщика с нашей стороны беи выбирали долго и придирчиво. Начали с того, что исключили из возможных претендентов всех обладателей фиолетовых чубов. Наслышаны уже были про „Детей Стрибоговых“. Потому выбрали послабее, то есть не отмеченных „знаком особой отваги и доблести“. Русинов, то есть, выбрали, мудрецы от слова „муди“. Потом горячо спорили, давать ли русам шанс, допустив богатыря Тишату, или не рисковать зазря. Осторожность победила. И выбор умудренных саксаулов пал на „маленького и слабенького“ Изяслава. Могли бы и сразу пойти к стенке под дуло пулемета.
Печенежские бойцы габаритами до Тишаты не дотягивали. Но Изю заметно превосходили. Сабли в руках смотрелись игрушечными. Могучие торсы, увитые мышцами, вязь татуировок, косы на зависть киевским девкам… Впечатляющее зрелище. Изя выглядел пожиже. К тому же, ни косы тебе, ни завлекательных картинок. Зрители даже ставок не делали. Несмотря на предыдущие наши выигрыши. Простые люди, дети природы, что видят, тому и верят. Никакого воображения. А получилось все красиво.
Четверка сошлась… Свист сабель, стук ударяющихся клинков, глухой хряск удара… И разошлась. Воины проскочили мимо друг друга. Трое. А четвертый остался валяться на земле, потирая расплывающийся под левым глазом фингал.
Прикладывался к мать-сырой земле печенег недолго. Свистнул коню (выучка-то на высоте!) и взлетел в седло. Вот только конных на тот момент оказалось всего двое. И „фонарь“ начал наливаться у еще одного. А последний, еще не обзаведшийся украшением, покинул седло секундой позже. После этого поединщики стали осторожнее, второе падение с коня считалось „смертью“. Да и стыдно степнякам из седла вылетать. Только помогло это мало, разве что второй раунд был не столь быстротечен, как первый. Изя долго не мог поймать последнего…»
Печенежские Степи, лето 6448 от Сотворения мира, серпеньЭх, забавы богатырские! Хорошо сойтись в потешной схватке с сильным противником, да доказать, что глуп он, как дикий нохча, раз считает себя сильнее тебя. Помахать сабелькой булатной, снятой с араба, убитого собственной рукой в свирепой сече.
Хуже, когда приходится биться втроем на одного. Победишь — славы немного, проиграешь — малые дети будут в лицо смеяться и пальцами, в соплях измазанными, в спину тыкать. Впрочем, проиграть еще суметь надо. Численный перевес никто не отменял.
Но совсем плохо, когда этот один валяет бывалых воинов, как малых детей, сбрасывая с коней на землю. А сабли бессильно режут воздух, не в силах поразить удивительно ловкого противника. Лишь изредка клинок встанет на пути клинка, отводя удар. Вот уж позор из позоров… А что делать?
Изяслав не нанес ни одного удара. Только оборона. Невиданным образом ставшая победной. Когда последний из печенегов вторично полетел на землю, русин подскакал к сидящим на почетной кошме беям, отдал честь Серому и отрапортовал:
— Выполнена воля твоя, воевода.
Снова вскинул ладонь к виску и, повинуясь отпускающему жесту, направил коня к остальной дружине.
