Алексей Кулаков - Магнатъ
– М-да.
– Также я лелеял надежду устроить с вами некий консорциум, по производству самобеглых колясок, и тепловых двигателей на сырой нефти – очень перспективный, и довольно быстро растущий рынок. Увы!
– Как я понимаю, все это теперь достанется Августу?
– Нет. Просто, на все эти МОИ планы наложен… Ну, можно назвать это временным запретом.
– Печально. И насколько долгим будет запрет?
Неопределенно пожав плечами, русский аристократ дал понять, что сие ему неведомо.
– Остальные наши договоренности остаются неизменными. Кстати, у меня к вам несколько предложений.
Крупп демонстративно отодвинул от себя бокал и сцепил пальцы, показывая – он весь одно сплошное ухо.
– Во-первых, сотрудничество в оружейном направлении. Договариваясь о поставках вашей продукции, вы будете предлагать и мою: винтовки, пистолеты, патроны, амуницию и прочее. И наоборот, в свою очередь уже я буду продвигать своим заказчикам ваши знаменитые пушки и боеприпасы к ним. Конечно, это будет не всегда возможно, ведь в нашей работе приходиться учитывать и некие политические моменты.
Хозяин понятливо поморщился: несколько раз и ему приходилось в самый последний момент отказываться от очень выгодных контрактов именно по настоятельным «рекомендациям» политиков из Рейхстага. Или даже из окружения кайзера Вильгельма второго.
– Интересное предложение. Думаю, такая постановка дела послужит к обоюдной пользе…
– А также, позволит несколько потеснить английские и французские компании – то есть не только полезно, но и приятно.
Последнее заявление опять послужило своеобразным тостом.
– Ну, вот так вот навскидку, ваше предложение мне нравится. Однако, почему бы нам не объединить усилия и в других направлениях? Мои станки, ваши моторы, и все остальное, что производят наши заводы?
– Я только за, дорогой Фриц.
– Тогда ждите моих юристов, дорогой Александр.
В третий раз чуть пригубив отличного рейнского, два промышленника продолжили общение:
– Что касается Трансвааля.
Заметив, как опять насторожился Пушечный король, сестрорецкий фабрикант сделал успокаивающий жест:
– Я ведь уже говорил – никаких претензий.
– Что и удивительно.
– Наоборот, ничего удивительного. Ущерб этот ваш Нейгель нанес весьма незначительный, даже наоборот, помог выявить слабое звено. Затем вспомните, что я говорил о невозможности разрабатывать месторождение без большой огласки. Ну и в-третьих, я ведь не говорил, что у вас там все удачно сложится? Поверьте, разного рода препятствия мои доверители умеют создавать просто великолепно. Да и без них сложных моментов будет достаточно – с теми же лайми.
– Вот как.
Фридрих Альфред откинулся в своем троноподобном кресле и изучающе поглядел на собеседника.
– Предложение таково: пять процентов от всей добычи в течении пяти лет, и сведения, попавшие вам в руки, останутся только вашими. Плюс, насколько я понимаю, с меня снимут большинство ограничений, и разумеется, никто не станет чинить никаких препятствий.
– С вашего позволения, я подумаю.
– Это еще не все, Фриц.
Поймав взгляд гостеприимного хозяина, Александр едва заметно понизил голос:
– Один процент на тех же условиях, но лично мне – и я передам вам все то, что есть по данному вопросу. Даю слово, этот доклад будет вам ОЧЕНЬ полезен. Так же, при необходимости я окажу вам всю необходимую поддержку. В разумных пределах, конечно же.
То есть, за отдельную плату – этот посыл Фридрих Альфред понял моментально. Да и вообще, последние два предложения князя были такими… Кхм, ну, вполне в духе деловой этики любого европейского предпринимателя. Не можешь выиграть, так хотя бы проиграй достойно, не забыв выторговать все возможные (и невозможные тоже) преференции, а так же некоторую сумму отступных. Собственно, наверно именно поэтому германский промышленник довольно легко согласился ознакомиться с докладом, да и все остальные условия для дальнейшего сотрудничества не вызывали у него такого уж отторжения.
– Что ж.
Подведя итоги встречи, и немного обсудив последние международные сплетни, князь подвел черту под своим визитом:
– Как бы ни было приятно мне ваше общество, дорогой Фриц, но все же я вынужден откланяться.
– Понимаю, друг мой. Париж не ждет, да?
– Ничего-то от вас не скроешь, хе-хе… Думаю, вы согласитесь что я все же заслужил немного отдыха в компании прекрасных француженок?
– Безусловно!..
Выждав, пока Агренев вернет бороду и очки на место, гостеприимный хозяин «вспомнил» о незначительной, но все же довольно важной для него мелочи:
– Александр. Нельзя ли сделать так, чтобы мой порученец, гхм, нашелся?
Мягкая, и явно сожалеющая улыбка мимолетно коснулась четко очерченных губ русского аристократа, а глаза наполнились неподдельной грустью:
– Увы, но это не представляется возможным.
– Друг мой, я думал, мы обо всем договорились.
– Несомненно. Но в данном случае вы требуете от меня невозможного – в писанной истории человечества подобное было по силам только одному лишь плотнику из Назарета.
– Вот как?.. Тогда я бы желал получить его тело.
Вновь грустная улыбка осветила чело молодого князя:
– И вновь я не могу вам помочь. Как только Генрих согласился сотрудничать, его у меня сразу же забрали.
Владелец особняка недовольно шевельнул усами, представляя, сколько его тайн Нейгель уже разболтал, и с явным напором осведомился:
– Тогда еще ничего не решено, и он вполне может быть жив. Мне бы не хотелось подвергать наши договоренности!.. Вы меня понимаете?
– Фридрих.
Гость в первый раз за весь визит проявил столь явное недовольство хозяином, выразившееся в хрустящем ледке интонации и ОЧЕНЬ выразительном взгляде:
– Ваш человек, вольно или невольно, втравил вас в большие неприятности. Я благополучно урегулировал этот вопрос – ценой ЕГО головы. Разве ВАС это не устраивает? Не стоит упорствовать или делать новые ошибки, они слишком дорого обходятся – и мне, и вам.
Крупп несколько мгновений буквально сверлил аристократа своим взглядом, затем все же отступился:
– Вы… Несомненно правы.
Уже подходя к порогу особняка Пушечного короля Европы, русский оружейный магнат услышал тихое пожелание:
– Надеюсь, нам не придется более встречаться для обсуждения столь неприятных моментов.
– Я очень на это надеюсь, мой друг.
Крепкое рукопожатие окончательно завершило разговор, одновременно скрепив негласную сделку. После чего германский промышленник отправился в свой кабинет, поразмыслить не на самые приятные для себя темы, а его более молодой коллега вышел за дверь, дошагал до ограды и вскинул руку, подзывая ожидающий его экипаж. Уселся, откинулся назад, и тихонечко пробормотал:
– С такой практикой в риторике и лицедействе, мне впору в театрах выступать… Или Сенате.
* * *– Я вижу, вы вполне освоились на новом месте, мой юный друг?
Вернувшийся после вечернего променада в снятую для проживания квартирку, де Можирон вздрогнул и едва удержал в себе резкий возглас. Не испуга, конечно же нет – всего лишь неожиданности.
– Мой бог, вы меня едва!.. Позвольте, граф, а как вы оказались в моем жилище?
– Пфе! Что за глупые вопросы, шевалье? Дал квартирной хозяйке сто франков, и признал вас своим любимым племянником.
– М-да.
– Полностью с вами согласен, порядочность в наше время – исчезающе редкая добродетель. Увы!.. Однако, отбросим пустые разговоры, и перейдем прямиком к нашему с вами, гхем, предприятию.
Анри прошелся по номеру, подметив на столе небольшую шкатулку, и сел напротив своего нанимателя, всем своим видом выказывая полное внимание и деловитость.
– Тот аристократ, о котором я вам уже рассказывал, весьма богат и большой любитель праздных увеселений. Представителен, довольно красив, отчего и пользуется успехом у женщин, но!..
Румынский граф презрительно усмехнулся и с явным довольством подкрутил кончики своих шикарных усов:
– Весьма труслив и до неприличия боится смерти. Вот здесь…
Кончик массивной трости глухо стукнул о лакированное дерево той самой шкатулки.
– Револьвер. И патроны – разумеется, холостые. Вы должны будете подобраться к нему поближе, на глазах гуляющей публики выстрелить пару-тройку раз и убежать. Эффект от этого небольшого представления будет… Хе-хе, весьма потрясающий, особенно для его штанов. С ним уже шутили подобным образом, и только полное отсутствие свидетелей уберегло его от сильного позора – но в этот раз уж я позабочусь, чтобы рядом оказалось несколько газетных писак.
Представив, каково затем будет родовитому аристократу жить с репутацией трусливого засранца, де Можирон уважительно покачал головой. Такому не то что руки не подадут – даже на порог дома не пустят!
