Интервенция (СИ) - Вязовский Алексей

Василий Иванович взял в руки книгу из первого футляра. Это был комментарий Иоанна Богослова. На латыни. К… древнегреческому тексту.

Баженов дрожащими руками поднес книгу к лицу, попросил рабочего поднести фонарь совсем близко. Склонился над ней, вчитываясь в латинские строки. Читал медленно, словно каждое слово давалось ему с трудом. Лицо его, только что горевшее от возбуждения, постепенно становилось мертвенно-бледным. Краски сходили с него, словно смываемые невидимой водой. Колени затряслись. Он читал, читал, и все сильнее дрожали его руки.

Наконец, он оторвался от книги. Поднял голову. Повернулся к Павлу Силычу. Глаза архитектора были широко распахнуты, в них плескался не просто ужас, а нечто большее — полное отрицание увиденного, шок, граничащий с безумием.

— Василий Иваныч? Ну что там?

Баженов сделал вдох, но тут же закашлялся. Еле выговорил:

— Павел… Павел Силыч… Это… это новое Евангелие!!

— Евангелие? Ну… это хорошо. Святая книга, поди.

Баженов сглотнул. Уставился на прораба, на его непонимающее лицо.

— Это, — он показал рукой на свиток. — Евангелие от… от Симона.

Прораб нахмурился.

— От Симона? А это кто? Не слышал про такого. Поп в деревне говорил, что у нас четыре Евангелия, от Матфея, Марка, Луки и Иоанна…

— Именно! — выкрикнул Баженов, и голос его сорвался. Он схватился за грудь, словно пытаясь удержать сердце. — Именно, Павел Силыч! А это… это Евангелие от Симона, то есть от Петра — так его звали по-еврейски! От главного апостола! Петр… он… он не оставил Евангелия! Их только четыре! Четыре, которые знает весь христианский мир!

Баженов задыхался, слова вырывались с трудом. Он смотрел на прораба, на рабочих с фонарями, на пятна света на темных стенах.

— Это… это не должно существовать! Если это… если это правда…

Павел Силыч отступил на шаг. Лицо его посерело. Он посмотрел на бледного, дрожащего архитектора, на свиток с греческими буквами, на книгу с латинским комментарием. Наступившее в зале молчание казалось оглушительным.

— Василий Иванович… — прораб еле двигал губами. — Что же… что же нам теперь делать?

Утро пришло быстро. Короткий, не по-царски быстрый завтрак. Квас, кусок хлеба, пара вареных яиц. Деликатесы — потом. Сейчас время дел.

— Охрана, Победителя!

Вскочил в седло. Мой верный вороной встретил меня радостным ржанием.

Сегодня — Разумовский дворец. Тот самый, что на Мойке. Там соберется Земское Собрание. Депутаты уже начали съезжаться со всех концов России. Дворяне, купцы, крестьяне, казаки, представители народов… Пестрая публика. Представители всех сословий и земель, впервые вместе, чтобы решать судьбу державы.

Мы поехали быстро. Город еще спал, но на улицах уже кипела жизнь. Рабочие спешили на мануфактуры, купцы открывали лавки, дворники мели улицы. Петербург. Холодная чужая красота.Пускание пыли в глаза.

Рядом со мной ехали мои помощники. Перфильев, Афанасий Петрович, канцлер, с лицом вечно озабоченным, но при этом каким-то… довольным. Свалилась на него вся эта махина управления, но он, кажется, в своей стихии. Организатор от Бога. Новиков, Николай Иванович, в штатском сюртуке, с живыми, пытливыми глазами. Идеолог, просветитель. И Радищев, Александр Николаевич, тоже в штатском, чуть более сдержанный, но не менее горячий в своих убеждениях. Юрист, философ, министр юстиции, если все пойдет по плану, если Дума, созванная его усилиями, одобрит его кандидатуру. Если… Забавно, но справедливо…

— Как дела идут? Все ли готово? — спросил я, обращаясь к ним.

— Все по плану, Ваше Императорское Величество, — доложил Перфильев. — Дворец подготовлен. Депутаты размещаются. Организовано питание, охрана. Все народные избранники собираются и ждут ваших наказов.

Отлично. Покажите мне, что и как там будет. Процедура… Надо все продумать. Присяга — вот, что важно…

Мы подъехали к Разумовскому дворцу. Бывшее владение бывшего гетмана. Конфисковано, как и вся его собственность. Огромное здание, величественное. Фасад украшен. Везде красные флаги с золотым двуглавым орлом — нашим новым символом. И приветствия крупными буквами: «Да здравствует Собрание Земли Русской!». Народ у ворот толпится, машут, кричат. Депутаты — с огромными красными бантами на сюртуках. Отличить легко.

Мы спешились, вошли внутрь. Внутреннее убранство дворца, конечно, уступает Зимнему, но все равно впечатляет. Лепнина, картины, зеркала. И люди. Депутаты. Ходят группами, разговаривают, спорят. Казаки в чекменях, крестьяне в домотканых армяках, купцы в дорогих кафтанах, бывшие дворяне… те, что не сбежали или присягнули, в старых мундирах или партикулярном платье. Есть и татары в тюбетейках, и башкиры… Все смешалось. И все смотрят на меня. С надеждой? С опаской? С любопытством?

Перфильев, Новиков и Радищев повели меня по залам.

— Вот здесь, Ваше Величество, будет главное заседание, — показал Перфильев на огромный зал, где рядами стояли скамьи, а впереди возвышалось место для президиума. — Здесь будут обсуждаться и приниматься законы.

— А здесь — отдельные участки, — подхватил Новиков, заводя в большие кабинеты. — По направлениям: земельный вопрос, финансы, судопроизводство, военное дело… Депутаты будут работать в группах, готовить законопроекты. Все, как вы предначертали!

— Жить депутаты будут прямо здесь, во дворце и в его флигелях, — добавил Радищев. — Все готово. Собрание будет работать неделю. Сперва… сперва, конечно, одобрить ваши Манифесты. Затем Конституцию принять. Потом… свод законов. Самых необходимых для начала. Земельный, крестьянский, судебный… Кодексы.

Они вручили мне еще пачку бумаг — черновики законов. Уже наработали что-то.

Мы остановились в небольшой комнате, отведенной, видимо, под мой кабинет. Сели за стол. Обсуждали детали. Осещение стен дворца, общий малебен от патриарха, потом присяга. Как вести заседания? Как организовать голосование? Как избежать хаоса и бесконечных споров? Как не дать какой-нибудь группе продавить свои интересы в ущерб другим? Как… Хорошо хоть с кандидатурой председателя Думы все понятно — князь Щербатов, тут без вариантов. И лоялен, и из Рюриковичей, и в почтенном возрасте…

Вдруг дверь распахнулась. В комнату ворвался Почиталин. Бледный, запыхавшийся. В руках — пакет.

— Государь! Срочный курьер из Москвы!

Сердце ёкнуло. Плохие вести? Новый заговор дворян? Турки объявили войну? Если последнее, то все, тушите свет.

— Что случилось, Ваня⁈ — спросил я резко.

Почиталин отдышался. Глаза его горели не страхом, а… восторгом?

— Ваше Императорское Величество! Великая новость! В Москве… найдена… найдена библиотека Ивана Грозного! Либерия!

Я замер. Рука, тянувшаяся к пакету, остановилась. Библиотека Ивана Грозного? Та самая? Легендарная? Потерянная?

Курьер, стоявший за спиной Почиталина, тяжело дышал, пот струился по его лицу. Он молча протянул мне пакет.

Я взял его. И ощутил, как мир вокруг меня, этот дворец, эти люди, вся эта суета подготовки к Земскому Собранию… отодвинулись на второй план. Послание из Москвы было подписано Баженовым. Я сидел в ступоре и смотрел на пакет в руке. Не спешил открывать. Чувствовал, что эта находка… эта находка может изменить все. Снова.

Я держал в руке ключ. Ключ к прошлому. А может быть… к будущему?

7-Й ТОМ ЗАВЕРШЕН! НАЧАЛО 8-ГО УЖЕ НА АТ, ЖМИТЕ НА КНОПКУ =