Невеста инопланетянина (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович

— Кишечник вряд ли, — возразил Чернуха. — И поджелудочная — тоже. Тогда б симптомы были бы другими. А вот в желудок она, скорей всего проросла. Мы сделаем его частичную резекцию — и все дела. Ведь это доброкачественная опухоль.

— Уверены? — Гальперин удивился.

— Злокачественная в такой локализации ее б давно убила, — сказал Чернуха, — тем более, что я не обнаружил клинических проявлений метастазов. Окончательный диагноз, конечно, даст гистологический анализ тканей, но полагаю, что не ошибаюсь. Если доверите, могу прооперировать больную.

Гальперин на мгновение задумался: доверить сложнейшую операцию непонятному хирургу, к тому же без диплома? Авантюра, которая могла закончиться большими неприятностями. Но та уверенность, с которой Чернуха говорил о предстоящей операции, и его диагноз свидетельствовали, что профессор имеет дело с опытным врачом. Пускай попробует. При первой же ошибке, пусть самой незначительной, Гальперин отстранит его, после чего закончит сам.

— Идемте в кабинет, — сказал Чернухе. — Вы мне расскажете план операции и для начала, как станете входить в брюшную полость…

К удивлению профессора и других хирургов, присутствовавших на операции и ассистировавших Чернухе и Гальперину, странный врач не совершил ошибок. Работал он уверенно, но осторожно, поэтому профессор сделал вывод, скальпель молодой хирург не держал в руках давненько. У тех, кто оперирует ежедневно, манера поведения за хирургическим столом другая. Но, тем не менее, вмешаться не пришлось — Чернуха не дал повода. Он оказался прав: опухоль проросла в желудок, и часть его врач удалил. Но это не беда: желудок — орган, который восстанавливается быстро.

— Что скажете об опухоли, Константин Васильевич? — спросил его Гальперин после операции, когда они вернулись в кабинет профессора, где вместе пили чай. — Как вы ее классифицируете?

— Скорей всего, что невринома,[2] — ответил молодой хирург. — Но очень редкий случай. Обычно их находят в головном мозге или позвоночнике, а тут еще гигантские размеры.

— Пожалуй, соглашусь, — кивнул Гальперин. — Новообразование весом в четыре килограмма… Кстати, очень заметно, что вы учились за границей. Методика другая, узлы вы вяжете иначе. Но эффективно несомненно — вы быстро справились. Я ожидал, что операция займет гораздо больше времени. Коллеги впечатлились. Диплом я вам, конечно, подпишу, но есть вопрос. Где собираетесь работать? Предлагаю — у меня на кафедре. С вашими способностями вы сделаете блестящую карьеру в медицине. Лет через пять вы защититесь у меня кафедре и станете кандидатом, а там и докторская за недалеким горизонтом.

— Спасибо, Яков Самуилович, — сказал Чернуха, — но у меня другие планы.

— Что, выбрали другую клинику? — нахмурился Гальперин.

— Нет, открываю частный медицинский кабинет.

— Вам это разрешили? — профессор изумился.

— Есть специальное постановление Совета Министров СССР на этот счет.

— Гм, — Гальперин пожевал губами. — Могу узнать причину? Если, конечно, это не закрытая информация.

— Нет, секрет, — Чернуха улыбнулся. — Слыхали про вакцину против меланомы?

— Слух доходил, — кивнул Гальперин. — В Москве ее сейчас испытывают. Говорят, что очень эффективная. Ждем не дождемся, когда и нам поставят.

— Я причастен к ее созданию.

— Вы? — Гальперин изумился. — Ее же в институте Гамалеи разработали.

— Но без меня не обошлось, — сказал Чернуха и захрустел печеньем.

Профессор вновь задумался. Что ж это получается? Как молодой хирург мог участвовать в создании вакцины? Ведь этим делом занимаются специалисты другого профиля. «Да он стащил рецепт у иностранных разработчиков и передал его СССР, — сообразил Гальперин. — Жил за границей, скорей всего, потомок русских эмигрантов. Теперь понятно, почему не говорит, где он учился, и из какой страны приехал. Ему здесь дали новую фамилию и имя, иначе иностранцы устроили бы грандиозный скандал. А так мы сами разработали вакцину — попробуй, придерись! Он молодец, конечно. Не стащи он разработку, мы это лекарство еще не скоро получили бы. И покупали б за валюту, а ее вечно не хватает…»

Как это ни странно, но Гальперин, несмотря на свою национальность, был ярым коммунистом и патриотом СССР. О переезде на историческую Родину и слышать не хотел. Во-первых, там своих врачей хватает, а, во-вторых, здесь он профессор и доктор медицины, плюс возглавляет кафедру. Его авторитет неоспорим, поэтому Гальперин может позволить себе фронду вроде отказа поставить свою подпись в дипломе этого Чернухи. Но в результате он познакомился с хорошим человеком и талантливым хирургом.

— Константин Васильевич, — спросил профессор, — не просветите: ваш частный медицинский кабинет — это особый случай, или такие разрешения получат и другие?

— Пока что первое, но и второе будет, как полагаю, — сказал Чернуха. — Грядут большие перемены. В стране раскрепостят инициативу масс.

— Вы это точно знаете? — сощурился Гальперин.

— Предполагаю, — уклончиво сказал Чернуха и встал. — Давайте подождем немного. Спасибо вам за угощение, Яков Самуилович. Пойду — жена заждалась. Я не предполагал, что пробуду столько в клинике.

— Константин Васильевич! — остановил его Гальперин. — У вас есть телефон? Да? Очень хорошо. Давайте обменяемся номерами. Вдруг будет интересный случай, и вы согласитесь участвовать в диагностике и последующей операции.

— Да нет проблем, — сказал Чернуха.

«Ох, не простой он парень!» — решил Гальперин, после того как гость ушел, и почти сразу убедился в этом. Зазвонил служебный телефон, профессор снял трубку с аппарата.

— Яков Самуилович, — раздалось в наушнике, и Гальперин узнал голос ректора мединститута. — Я вам звоню по поводу диплома для Чернухи.

— Да все нормально, — сообщил профессор. — Он приходил ко мне, и я проверил его знания на практике. Хороший врач, диплом я подпишу.

— Слава Богу! — обрадовался ректор. — Мне тут звонили из Минздрава. Сообщили, что он заслуженный человек, награжденный орденом Ленина.

«Я даже знаю по какой причине», — хотел сказать Гальперин, но промолчал. Не стоит раскрывать свою осведомленность в делах довольно деликатных.

— Я буду завтра в институте, Александр Александрович, где и поставлю свою подпись, — сказал невидимому собеседнику. — Пусть секретарь ваш подготовит документы.

— Спасибо, Яков Самуилович!

Ректор отключился, а Гальперин погрузился в мысли. Частный медицинский кабинет… Заманчиво.

Табличку на дверях рядом со входом в почтовое отделение Егоров рассмотрел издалека. Тут и не хочешь, но заметишь: отполированный лист нержавейки сверкал на солнце, пуская зайчики в глаза прохожим. «Хозяин появился», — сообразил Егоров. Еще недавно, проходя здесь, он видел, как строители заносили в помещение трубки обоев, банки с краской, ведра с известкой. Похоже, что ремонт закончился. И кто же поселился рядом с почтой? Раньше здесь размещалась бухгалтерия домоуправления, но она в июле переехала в построенное для коммунальников здание.

Поднявшись по ступенькам, Егоров прочел отфрезерованные на табличке буквы: «Частный медицинский кабинет. Работает по будням с 9 до 18». Откуда эта хрень? Что значит «частный»? Кто разрешил? И он решительно нажал на ручку двери. За ней располагалась большая комната. Прежде здесь стояли несколько столов, за которыми сидели бухгалтеры домоуправления. Сейчас столов не наблюдалось. Вдоль стен стояли новенькие стулья, и лишь в углу перед окном приютился стол с телефонным аппаратом на столешнице. На одной из стен висела деревянная доска с написанными сверху буквами «Информация», к ней прикрепили кнопками листок бумаги. Егоров подошел и пробежал глазами машинописный текст:

Тарифы на услуги:

Консультация по всем проблемам — 10 рублей. Лечение заболеваний позвоночника — 20 (вместе с консультацией).

Прием по общей очереди. В дальнейшем можно будет записаться предварительно.

«Ничего себе!» — присвистнул мысленно Егоров. Он знал, сколько больных примерно принимает за смену врач в районной поликлинике. Да это ж атомные деньги! Кто, интересно, этот умник, который тут обосновался?