Скорость. Назад в СССР (СИ) - Хлебов Адам

Глава 19

Я обернулся и дальней темной нише ресторана увидел кутящую компанию из шести человек. Это были наши старые знакомые с Южного порта — шобла конкурентов Сереги.

— Здравствуйте, я ваша тетя… — отреагировал я на неожиданно обнаруженную группу неприятеля.

— Я сразу понял, что толстяк неспроста назначил здесь встречу. Он обычно сюда не ходит.

— Помнишь я тебе рассказывал, про Давида Махарадзе, который вынес машину нашего Соменко и фактически сжег нашу тачку.

— Ну? Он что среди них?

Я тоже улыбнулся.

— Ага, прикинь…

— Который?

Двигатель — как женщина. Нужно знать,

где прикоснуться.

Энцо Феррари.

— Вон тот, с копной волос типа шапки на голове, — у Махарадзе была прическа закрывающая лоб, брови, уши, затылок и часть шеи, — в белом костюме, вон видишь.

— А этот… А ты знаешь, что они близнецы?

— Кто они?

— Твой гонщик и тот, на кого ты сейчас указал. Это не Давид, это его брат Костя. Его определенных кругах знают, как Котэ.

— Так это не Давид Махарадзе?

— Нет, это его преподобный братец — Котэ. Не путай со знаменитым футбольным комментатором, он сильно старше этих Махарадзе, даже не родственник. Прям обидно за деда.

В Союзе не принято носить белые костюмы. Не могу сказать, что это было противозаконно, но белых костюмах было что-то франтоватое и тщеславное.

Негласный свод правил, определяющих, какая мужская одежда подходит для конкретной обстановки накладывал на ношение белых костюмов определенные ограничения.

Носить белый костюм могли не все. Облаченный в такой костюм человек мог быть только артистом.

Тут уж не важно на работе или во время отдыха. А еще белый костюм мог надеть жених. Всё. Других исключений из правил нет.

Конечно, хорошо скроенный костюм в большинстве случаев выглядел роскошно и придавал обладателю шарма.

Но такой шик в одежде всегда был вызовом окружающему обществу.

А это как известно довольно рискованная штука. Белые костюмы нигде не продавали, даже в Березках.

Редко когда портные брались шить белые костюмы.

Но Котэ Махарадзе не просто был одет в элегантную белую тройку с черной рубашкой.

Еще и небрежно свисающий с шеи шелковый белый шарф дополнял картину, призванную впечатлить окружающих.

В большинстве своем наши мужики часто имели всего один костюм на все случаи жизни, от свадьбы до похорон, как говорится.

Костюмы носили темных, серых и реже бежевых расцветок. Крестьянам, работягам, служащим и интеллигенции было не до роскоши. Или особого индивидуального стиля.

Семью бы прокормить, одеть, обуть, детей на ноги поставить.

Худое лицо Котэ с южными чертами и линиями выглядело бы классически некрасивым, если бы не потрясающая улыбка. Которая растягиваясь на лице, придавала ему невероятное обаяние.

Точно такая была у его брата-близнеца. Что-то в его образе было не так. И в конце концов я понял, что для закоренелого преступника он чувствовал себя довольно вольготно.

— Он точно законник? — задумчиво спросил я Серёгу. Уж с его опытом армейской службы, он должен был знать.

— Точно.

— Что будем делать?

— А ничего не будем делать. Подождем пока они себя проявят. Я отступать не привык. А ты?

Я еще раз оглянулся на компашку. Можно было подумать, что они нас не узнали. Я же увидел здоровяка, которого отправил в нокдаун. Он мельком зыркнул в мою сторону и старательно отвел взгляд.

То как он отвернулся позволило понять, что они нас прекрасно узнали.

— Аля гер ком а ля гер, мсье. Я к твоим услугам. Жаль только карбюраторов нам не видать.

— Это еще почему? — Серега затушил сигарету в пепельнице, выпустил из легких дым и прищурил глаза.

— А разве мы не набьем морду твоему толстячку в пончо? Мне кажется после такого он не захочет иметь с нами никаких дел.

— Чуть помедленнее кони, чуть помедленнее. Не гони лошадей, — Юрок улыбался, — главное, чтобы он пришел, а не свалил. Все у нас будет.

Я пожал плечами, не понимая откуда у Сереги такая уверенность. Как бы отвечая на мои сомнения он продолжил:

— Понимаешь, «болотах» свои правила, раз он назначил встречу, значит не может не продать нам товар. Иначе его репутация сольется в клозет. А тогда — пиши пропало. Без репутации с ним никто работать не станет. Да и не дадут ему. Так-то, братец.

Толстяк задерживался. Зал был почти полный, гости приступали к ужину, помещение гудело от голосов, словно пчелиный улей. Соприкасаясь с посудой стучали и звенели приборы.

Вдруг у меня со спины раздался голос с сильнейшим прибалтийским акцентом.

— Добрый вечер, ребята. Я извиняюсь, если я ничего не путаю, то вы же из гоночной команды Академии Наук? — я сразу узнал его, это был чемпион Союза семьдесят восьмого года Юргис Шяудкулис из Вильнюсского ДОСААФа

— Он да.

Я встал и поздоровался с чемпионом за руку. Мы представились.

— Да, все верно. А вы Юргис Шяудкулис? Присаживайтесь, пожалуйста, к нам…

— Нэт, нэт. Я просто видел вас на последних соревнованиях и хотел передать привет князю Трубецкому и Николаю Соменко. Не мог не подойти не поинтересоваться, как он себя чувствует?

— Николаю пока предстоит длинный период реабилитации. А у Игоря Николаевича все в порядке.

— Князь Трубецкой великий человек! Вам очень повезло иметь такого наставника.Вы тоже гонщик? — Юргис обратися к Сереге, но тот отрицательно замотал головой.

— Я нет. — Серёга бесцеремонно ткнул в меня указательным пальцем, — Он да!

— Вы будете выступать в этом сезоне? Вы новый пилот команды? — слово пилот резануло слух, в Союзе так редко, кто называл гонщиков, — вы нашли новую машину?

— Сейчас мы пока в процессе поиска. — Я решил скромно умолчать о своих успехах.

— Понятно. Что же, приятно было познакомиться, передавайте привет князю и Николаю, желайте ему от меня скорейшего выздоровления. Если что-то понадобится я с упругой вон за тем столиком, — он указал на стол у эстрады за которым сидела молодая женщина.

Я поблагодарил его и он ушел. Нам принесли кофе.

— Определились? Что-нибудь еще?

— Два по сто Столичной, холодной закуски, ассорти мясное, огурчиков маринованных, икру зернистую. И жульен. Жульен будешь?

— Да, два жульена, — сказал я уверенно, хотя ни разу в жизни не пробовал это блюдо.

— Остальное позже.

Официант повторил заказ и унесся на кухню.

Надо признать, что Серегина тактика в пятеркой на столе прекрасно работала.

Он уделял нам максимум возможного внимания, в то время как неохотно реагировал на просьбы и даже просто игнорировал других посетителей.

Видно, что каких-то серьезных чаевых он от них не ждал.

— Серег, разве стоить пить в нашей ситуации? Ты же еще и за рулем.

— Доверься мне, Академик. Мы должны быть расслаблены, наши враги не должны видеть, что мы напряжены. Так, что просто отдыхай и наслаждайся. Пить будем понарошку.

— Хорошо, попробую.

— А что ты хочешь от этого Давида в конечном итоге? — спросил Юрок

— Ну во-первых, я хочу уделать его в честном соревновании. Обогнать и доказать, что он без своих грязных трюков и договоренностей с другими гонщиками никто. Просто бездарность. Во-вторых, он должен ответить за свои дела. Он покалечил Колю и еще кое-кому сделал очень плохо.

— Понятно. А ты сможешь его уделать? Без обид, я в тебя верю, но я слышал, что он водит, как бог. Чуть ли ни везде первые места берет.

— Знаешь, как гонщик он так себе. Я посмотрел результаты предыдущих соревнований. Нашего Трубецкого все аккуратно записано со времен царя Гороха. Он «лавр», а не гонщик.

— Что это значит?

— Ну от лавровых венков пошло, которые на шею вешают. Это значит что ему важен не спорт и состязание, результат, а вся эта лабудень с награждением и похвальными грамотами и медалями. Он ради лавров победителя, готов на любую подлость пойти.