ОПГ «Деревня» 2 (СИ) - "Alchy"
— Не может, значит, баба быть купцом первой гильдии, так вы изъяснялись в публичной беседе? — Вежливо допытывался дознаватель у истекающих потом подследственных, под аккомпанемент скрипа гусиного пера секретаря и истошные вопли армейских интендантов, с которыми в отличие от сановников не так церемонились. — Четыре российских императрицы смотрят на вас с того света как на говно, уважаемый! А если взять ещё иноземных правительниц, то светит вам совсем другая статья, помимо поклепа на царственных особ…
Не успела общественность возмутиться такому императорскому произволу, как столицу облетела новость о жестоком убийстве двух молодых польских дворян, братьев Адама и Константина Чарторыйских. Преступление было воистину зверским — поляки были донага раздеты и забиты насмерть кистенями до неузнаваемости на ночной улице Санкт-Петербурга. Император был в бешенстве и гнал всех просителей за заключенных в Шлиссельбурге в шею: «В столице порядка нет, тати бесчинствуют, а вы за смутьянов хлопочете?! Следствие разберётся, прочь!»
После этого трагического случая на улицах ввели усиленные патрули военных и полиции, изрядно прошерстив места дислокации уголовного элемента, а император заявил о намерение реорганизовать как полицейскую службу, так и ветвь исполнительной власти в целом. «Конституцию просите?! Будет вам конституция, с самоуправлением, разделением власти на законодательную, исполнительную и судебную, с всеобщим равенством перед законом!» — Мстительно накручивал себя Павел Петрович: «Потом не жалуйтесь, впрочем, письма из Сибири писать не запрещу…»
Губина, готовившего большой караван к отправке на Урал в конце февраля — инструктировал: «Две недели тебе на пребывание там, три если что непредвиденное! За это время пусть рассмотрят список вопросов, кои передам и отпишут. И без компьютера не возвращайся, с движителем для него! Почти все привезенное прочли, пусть шлют ещё и обязательно — привези одного-двух потомков. Хоть самых негодных пускай выделят. Ибо в некоторых вопросах, кои для них привычны и банальны — уразуметь суть не в силах. С тобой отправится Александр Васильевич, несколько тысяч отставных солдат и коим срок службы выходит — с ним едут, на поселение и освоение того края и в помощь. Так же крестьяне с вами отправляются. Добро на золотодобычу даю, и казне прибыль и потомкам вспомоществование в их задумках!»
— Ваше величество! — Пользуясь оказией попросил купец. — Пришла весточка от них, смогли наладить производство сахара, чертежи заводов подготовили для передачи. Пишут, что наиболее рентабельное производство и выращивание сей свеклы в южных областях нашей страны, там же и надлежит ставить заводы.
— Пай небось просят или деньги, за передачу семян и секреты изготовления? — Прищурился император. — Али ещё чего?
— Никак нет, ваше величество! То есть да! — Запутался сам и ввел в заблуждение Павла Петровича теперь уже дворянин Губин и стал разъяснять. — За секреты сахара и семена ничего не желают, просят соизволения поставить на реке Большая Сатка, что на равном удалении от Златоустовского и Троице-Саткинского завода, нового производства. Для выработки электричества и присадок, зело нужных для выплавки качественной стали! И просят прислать каменщиков годных, за свой кошт и оплату.
— Вот так вот, Михаил Павлович, за свой кошт каменщиков! И новое производство! — Назидательно сказал император. — А денег не просят?!
— Не просят, — смутился Губин, — хотя по всем подсчетам уже должны в бедственное положения войти. Может сахаром расторговались? Я уж без просьб приготовил им средства, повезу. — Тут Михаил Павлович оконфузился ещё больше и предположил. — Никак они сами на золотодобычу нацелились?! Просил же их погодить…
— Пусть добывают! — Энергично дал разрешение Павел Петрович. — Для того и людей к ним направляем, золото нам сейчас ой как пригодится…
Побывал император и в Шлиссельбурге, где провел короткую, но содержательную встречу с растерявшими былой лоск узниками совести.
— Рты закрыли! — Скомандовал Павел Петрович оживившимся и загомонившим заключенным. — Горько мне и стыдно на вас смотреть, такие люди и злобно оклеветали покойных императриц! Я уж подумываю о ужесточении наказаний за различные виды преступлений, вот ваш пример другим наукой станет, если не договоримся…
— Договоримся, ваше величество! Мы завсегда готовы! — Несмело зашумели воспрянувшие духом политзаключенные.
— Значит так, вы люди взрослые, жизнью битые, существующее положение в империи вас устраивает? — Павел вопросительно оглядел закрутивших головами в недоумении купцов, не понимающих, чего от них хочет батюшка император. Но на всякий случай согласные на многое. Павел Петрович пояснил. — Вот вы для своих крепостных в своих вотчинах царь и бог, хотите, продадите, хотите, живота лишите или с семьёй при продаже разлучите, так?!
— Так испокон веку так заведено было, — выступил вперёд самый смелый, — то же холопы, без хозяйской руки и пригляда в скотство впадут!
— Вы сейчас у меня тут под приглядом все в скотство впадете и не выпадете оттуда! Дармоеды и паразиты! — Несмотря на послезнание императору иной раз не удавалось совладать с неконтролируемыми вспышками гнева. — Для меня, как самодержца, разницы между вами и крестьянами нет никакой! А ну как я вас сейчас продам в туретчину, али живота лишу?! Что притихли, в своем праве буду!
— Так мы завсегда о благополучии холопов печемся, ваше величество! — Решил смягчить гнев Павла Петровича один из высокородных подследственных. — В том ведь и наша выгода прямая, коли мужик сыт и при работе, то и нам прибыль!
— А вот и проверим, — спокойно сказал остывший император. — для того вы под следствием, сейчас всё вызнают в ваших имениях и с той же мерой, коей мерили, вам навалят. Это помимо кары за хулу на матушку мою и других царственных особ…
Почувствовавшие, что дело пахнет жаренным — собранные лучшие люди империи повалились в ноги государю-императору прося милости, резвей даже, чем крестьяне перед барином и тучность многих не стала помехой.
— Хотите милости, будет! — Согласился император. — В ответ на проявленную вами. Посидите пока, вас будет навещать Александр Семёнович Макаров, обсудит с вами экономическую целесообразность труда рабского крепостных крестьян и работы вольных землепашцев. Как придете к соглашению, каким образом дадите вольную своим крепостным и стратегию дальнейшего сотрудничества на взаимовыгодной основе с крестьянами, так и решим вопрос с вызволением вас из под стражи и снятием обвинений. А пути у вас, господа, только два: добровольное сотрудничество на благо отчизны и народов, её населяющих, либо лишитесь земель и крепостных. Думаю и живота так же, мне с упертыми и затаившими планы мести ретроградами не по пути. Засим извольте откланяться, приятного и продуктивного вам времяпровождения. А я с Александром Васильевичем отправляюсь в вояж по Брянщине, там у графа Апраксина и княгини Голициной крестьяне соизволили взбунтоваться. Никак от чрезмерной заботы о их благополучии со стороны владельцев…
Глава 26
На утреннем обходе Толян одобрительно оглядел рубцующийся шов и обрадовал Егора: «Ну всё, чо тебе место занимать, ближе к обеду Мария Сергеевна тебе ещё раз жопку продырявит, антибиотик поставит и домой можешь собираться. Только без фанатизма там, чтоб швы не разошлись и с тебя бутылка! Две!» Егор не спорил: «Да хоть три, спасибо вам, врачи-убийцы в белых халатах!» Хирург в долгу не остался: «Поюмори ещё тут, клизму назначим и неделю постельного режима!»
После ухода врачей подтащил стул к окну, продышал в заиндевевшем стекле круглое оконце в большой мир и уронив голову на руки — наблюдал за площадью и стоящим напротив учебным центром. Вспомнил написанное в детстве четверостишие, в инфекционном отделении:
