СССР: вернуться в детство 4 (СИ) - Войлошников Владимир

Таким образом, у нас осталось в запасе больше недели. Мы привезли свои очередные огородные книжки, и в этот раз нам удалось обойтись без масштабных выступлений — так, пригласили нас в местное юннатское отделение, пообщались немного.

Олег Петрович с Марией Степановной сразу начали планировать, куда мы все вместе сходим — и пруды тут у них, и горы, и прочие достопримечательности. И тут Вовка попросил:

— Пап, а мы сможем на Домбай съездить? Я всегда хотел.

Возможно, Олег Петрович удивился — когда это «всегда»? Но на Домбай мы съездили. Долговатая дорога. Но очень красиво.

КОРРУПЦИОННЫМИ МЕТОДАМИ

28 августа, 3 часа ночи.

Несмотря на ночь, проводница выглядела достаточно бодрой. Да когда ей, собственно, было устать? Начало пути. Вот к Иркутску она порядком вымотается, а пока…

Пассажиров было реально мало. Сезон, считай, заканчивается. Если летом в сторону Кавказа можно подработать на всяческих «зайцах», то к началу сентября приработки проводников выглядят куда более уныло.

Девушка взяла наши билеты, скользнула взглядом. Потом посмотрела на нашу компанию, снова на билеты…

— А дети что — одни поедут?

— Зачем же одни? — весело спросил Вова. — На секунду вас в тамбур можно?

Они нырнули внутрь вагона, и я начала переживать ещё сильнее. А если завредничает? Всё, накрылась медным тазом наша авантюра! Я кусала губы и прижимала к себе рулон полиэтилена, который мы собирались расстелить на пол купе.

В дверях появился Вовка:

— Оля, плёнку давай!

Он тут же исчез, а на его месте возникла проводница. Теперь она смотрела не на лица, а на решётчатый ящик, стоящий позади Марии Степановны на платформе. Снова появился Вовка:

— Всё.

— Заносите, — коротко, по-шпионски кивнула проводница.

Олег Петрович бодро закинул в тамбур наш ящичек, хотел тащить к купе, но Вовка его остановил:

— Не-не, тут открываем! Иначе он всё пространство займёт.

Мы быстренько откинули боковую крышку, и Вова подхватил козлёнка на руки:

— Ольга, пошли! Пап, ящик в багаж сдай…

Мария Степановна (сегодня без Никитки) заторопилась с нами. Для козлика у нас был с собой мешочек сена, маленький мешочек комбикорма, и несколько морковок в ведёрке для воды. А ещё огромная пачка газет, потому что, вы меня извините, плёнка плёнкой, но козлик всё-таки писает, не говоря уже о более значительных отходах. А привычное сено сильно мусорное, с ним нас точно из вагона выпрут.

Купе оказалось прямо рядом с купе, в котором проводники бельё хранили. Мы туда со своим зоопарком забежали — а там уже обе нижних полки полиэтиленом обмотаны! Вова — молодец.

— Ужас, — честно сказала я. — Я чувствую себя авантюристкой. Может, лучше бы мы скотовоз какой-нибудь арендовали? Есть же небольшие?

— Не ссы, прорвёмся! — Вовка поднял крышку правой полки и запихивал туда козлячьи приблуды. — Газеты возьми! Сейчас вещи растолкаем и постелишь сразу.

Хорошо, лето и вещей у нас совсем мало! Маленькая спортивная сумка с вещами и целой пачкой разрешительных документов да авоська еды, которую нам не могли не вручить.

— Так, вы позволите⁈ — громко потребовал чей-то голос, и Мария Степановна торопливо шагнула внутрь купе, прикрывая за собой дверь.

— Народ таки будет, — философски сказал Вова.

— А что делать?

Прибежал Олег Петрович, сунул нам багажную квитанцию. Мимо ходили ещё люди, и мы снова забились в купе, расселись по лавочкам.

— Может, привязать его, чтоб не скакал? — предложил Олег Петрович, глядя на будущего производителя.

— Да ну, испугается, орать начнёт, — не одобрил идею Вова.

— Господи, хоть бы пару ночей спокойно переночевать, — вымотал меня июль, особенно проверки эти дурацкие, теперь я всё время ожидала худшего.

Мария Степановна только вздохнула.

Сто раз уж говорено-переговорено: если вдруг что — сразу требовать звонка по межгороду (со станции это можно сделать) и поднимать Ставрополь по тревоге! Не совсем понятно было, что они будут делать в этом случае, но Олег Петрович уверил, что сориентируется по ситуации.

26. НЕНАВИЖУ СЮРПРИЗЫ. НЕ-НА-ВИ-ЖУ

ПО ЖЕЛЕЗКЕ

Наконец объявили последнее китайское предупреждение, из вагонов выпроводили всех провожающих, и мы остались в купе одни. Помахали в окно. Поехали.

Пришла проводница (представилась Ириной), заново сверила наши документы с билетами, сами билеты, как положено, забрала к себе в планшетку, выдала бельё.

Вовка сразу полез с простынями на верхнюю полку.

— Спать, я так понимаю, наверху будем? — уныло спросила я.

— Ага. Да не кисни, давай, стели вон тоже. Сразу ляжем.

Действительно, смысл ночью сидеть? За окном проплывали ночные огоньки.

Я постелила себе постель и забралась на полку, которая ближе к голове поезда. Окно мы сразу открыли — по Ставропольской погоде теплынь стояла, нам же лучше, чтобы купе активно проветривалось. А я по жизни гораздо сильнее мерзлявая и не люблю, когда на меня во сне ветер дует, пусть даже и не особо холодный. Так что основной воздушный удар должен был достаться Вове.

Козлёнок, носивший гордое имя Базилевс, переименованный нами в Ваську, потоптался и тоже устроился на нижней полочке, свернувшись калачиком почти по-собачьи.

Я была рада уже тому, что он призывно не вопил на весь вагон. Хорошо, что Мария Степановна его загодя забрала домой, Васька за неделю смирился, что коз вокруг мало, а людей — много, отвык от молока из бутылки (а приехал он на бутылочном вскармливании), приучился пить воду из ведёрка, хотя сотрудники ВНИИОК считали, что ещё пару недель стоит его подпаивать питательной молочной смесью. К моему счастью, эту смесь можно было везти с собой в сухом виде, разводить кипячёной водой и спокойно выпаивать из миски. Помимо этого козлёнку полагался жутко полезный рыбий жир и витаминные добавки. Но это всё потом.

Перед выходом мы все трое были накормлены и напоены, так что прямо сейчас бросаться на поиски воды с плошками никакой нужды не было.

Вовка начал дышать размеренно и сонно.

Васька время от времени перекладывал то ноги, то мордочку, пристраиваясь так и сяк.

Я таращилась в окно. Сон не шёл. Меня терзали смутные предчувствия.

С другой стороны, что я терзаюсь? Если верить отечественному кинематографу, за хорошие деньги даже корову в бомболюке можно провезти. Может, надо было лучше с аэропортовским директором поторговаться, а мы постеснялись?

Я вздохнула. Постоянно прижимать голову к полке, чтобы созерцать проплывающие тёмные пейзажи, мне надоело. А если не прижиматься, без напряга можно было разглядывать только мелькающие в полумраке пятки столбов, гравийную отсыпку да тёмные поросли кустов по сторонам дорожного полотна.

Город кончился и огней резко стало меньше.

Нет, не согласился бы он. После того перегруза, когда у нас самолёт разбился, в аэропортах такой контроль…

Нанимать скотовоз и пилить две недели? Ещё хуже вариант.

Ладно, едем не стоим.

Я проснулась от того, что кто-то дёргал меня за одеяло.

— М?

Я села на полке и уставилась на Вовку, спящего совершенно богатырским сном. Дверь в купе была закрыта. Одеяло продолжало дёргаться. В окне серело раннее утро.

Я заглянула вниз. Васька проснулся и почувствовал жажду деятельности. А в купе, что характерно, интересного не очень много. А тут одеяло сверху свешивается! Если других занятий нет, то и кусок одеяла очень даже привлекателен!

Я порадовалась, что козлёнок не успел отъесть угол, втянула собственность железной дороги на полку, а сама слезла.

— Чё там? — сонно спросил Вовка.

— Да ничего, спи. Я подежурю, днём отосплюсь.

— М… Лан… — он отвернулся к стенке и натянул простынь на голову.

Лампочки в купе были отключены на ночь, но если отодвинуть шторку, то света вполне хватало.