Первокурсник (СИ) - Раевский Александр

— Ладно, оставим пока это… Дальше. Теперь о втором. Соловьёв?

— Угу, Соловьёв. Типичный хулиган. Из тех, что на улице целыми днями пропадают. Любитель выпить и подраться. Его в классе побаиваются. Видимо, неплохие способности, коли до десятого сумел продержаться. Воспитывает его мать. Отец уже третий год сидит за драку с поножовщиной. В семье, кроме него, имеется ещё и младший сын.

— Так, ясно. Теперь о хозяйке. Как её?

— Света Стручкова. Вроде, неплохая девушка. Ну влюбилась в Соловьёва. Трахается с ним время от времени. Не знаю… Мне кажется, она ни в чём не виновата. По крайней мере о планах Мазина и Соловьёва она точно не знала.

— Они много выпили?

— Натка выпила с полбокала дешёвого портвейна за всю вечеринку. Нет, она была практически трезвая. А вот Мазин с Соловьёвым были изрядно подшофе. Когда в компании вино закончилось, именно они бегали за добавкой. На обратном пути распили в подъезде на двоих бутылку вермута. Знаешь, эти здоровенные бутылки тёмного стекла по 0,75?

Марина кивнула. Постояла со сцепленными за спиной руками, покачалась с пятки на носок, глядя на лампу на своём столе, и наконец процедила сквозь зубы:

— Ну что ж, заслуги каждого определены. Можно приступать к раздаче пряников и слонов! Переодевайся, Малыш!

Глава 38. Проклятье

— Иди, открой, — усмехнулась мать, — наверняка кто-то из твоих подружек!

Они втроём ужинали в зале за большим, круглым столом, когда прозвучал дверной звонок. Отец внимания на него не обратил. Ел, почти не отрывая взгляда от газеты. Дурная привычка, которая по молодости лет очень её раздражала. Сейчас уже попривыкла.

— Мам, пап, это к вам, — сказал сын заходя в зал. — Какая-то Кузнецова Марина Михайловна…

— Колокольцева Марина Михайловна… — поправила его вошедшая вслед за ним молоденькая девушка в расстёгнутой элегантной шубке с откинутым на спину капюшоном. Даже не потрудилась сапожки о коврик вытереть! Вон они все в подтаявшем грязном снегу!

— Вы ослышались, молодой человек. Моя фамилия Колокольцева.

Как ни в чём не бывало она подняла руки и поправила причёску. При этом качнулись в ушах золотые серёжки с прозрачными камушками, от которых брызнули во все стороны разноцветные искорки. Ишь ты! Никак настоящие бриллианты!

Из-за спины девушки вышел и встал с ней рядом невысокий парнишка в расстёгнутом крытом тулупчике. В руке чёрная кроличья шапка с опущенными ушами. Взгляд у паренька очень угрюмый.

— Здравствуйте! — вежливо поздоровалась гостья с родителями, не обращая внимания на почему-то побледневшего Гришу. — Я мать Наташи Колокольцевой, одноклассницы вашего сына.

Ангелина Петровна поднялась и вышла из-за стола. Отчего-то на сердце вдруг стало тревожно. Может из-за взгляда этого паренька? Очень уж он мрачен. Да и сама ситуация довольно тревожная. Матери одноклассниц к ним в гости ещё не наведывались.

— Здравствуйте. Что вам угодно? — спросила она, подходя к незванным гостям.

— Мне угодно сообщить вам кое-какую информацию и услышать ваш ответ, — холодно ответила девушка.

Очень уж она молода, чтобы быть матерью семнадцатилетней девушки. Ну да ладно, это сейчас неважно. Это можно позже уточнить и проверить.

— Какую информацию?

— Седьмого ноября после демонстрации моя дочь вместе с другими одноклассниками отправилась на вечеринку к Свете Стручковой. На этой вечеринке присутствовал и ваш сын. Вечером, когда почти все гости разошлись, он в компании со своим другом, неким Владимиром Соловьёвым, затащил Наташу в спальню и там изнасиловал её.

— Неправда! — перепугался Гришка. — Она сама весь вечер на мне висела! И в спальню она меня потащила, а не я её! Ребята свидетели! Не было никакого изнасилования! Врёт она!

Чуть нахмурившись девушка выслушала этот крик и кивнула:

— Да, именно такую версию они с Соловьёвым распространяют сейчас среди учеников школы. Более того, они утверждают, что Наташа спала с ними обоими. Таким образом ваш сын не только изнасиловал мою дочь, но и пытается её опорочить. Кстати, могу вас поздравить! Если мы с ней не примем решения об аборте, то через восемь с половиной месяцев вы станете бабушкой и дедушкой. Наташа беременна…

К этому моменту перед ней стояли уже оба родителя. Оба были чертовски серьёзны.

— Вы хоть понимаете, в чём обвиняете нашего сына? — холодно и неприязненно спросил отец.

— Вполне, — уверенно кивнула она. — Это называется изнасилованием, совершённым в составе группы. Насколько мне известно, вы юрист? Наверное, доводилось вести подобные дела?

— Доводилось и довольно много. Но, милая моя, такого рода обвинения нужно чем-то подкреплять. Проходила ваша дочь медицинскую экспертизу?

— Во-первых, я вам не милая! Запомните это и больше не сбивайтесь! — ледяным тоном парировала она. — Колокольцева Марина Михайловна. Доктор медицинских наук, профессор, директор НИИ Материнства и Детства. Запомнили или ещё раз повторить?

Отец кивнул, не сводя с неё взгляда, в котором отчётливо читалась насмешка.

— Запомнил, Марина Михайловна. Продолжайте.

— Медицинской экспертизы не было. Слишком поздно для этого. Наташа рассказала мне о случившемся всего час назад. Я изучала судебную медицину и знаю, что теперь доказать факт изнасилования можно лишь с помощью показаний свидетелей. Таких, напомню, было двое — Соловьёв Владимир, который в определённом смысле сам является участником преступления, и хозяйка вечеринки Светлана Стручкова. Это было во-вторых!

Она усмехнулась:

— А в третьих, мне известно, что в кадрах Минюста лежит на вас некое представление, и в моих силах сделать так, что вместо назначения на должность прокурора города, вы пойдёте под суд.

— Это, простите, с какой же стати? — удивился хозяин.

— Для начала можно будет передать туда информацию о преступном поведении вашего несовершеннолетнего сына…

Мальчишка, стоящий рядом с ней, насмешливо фыркнул.

— Зачем чепухой заниматься, тётя Марина? Можно сразу отправить в Генеральную Прокуратуру материалы о взятках. Анатолий Борисович и брал, и давал. Неоднократно и помногу. Это не так уж сложно доказать.

Марина Михайловна кивнула:

— Да, можно сделать и так. Я просто хотела посмотреть на их реакцию. Не лезь, Малыш!

Несерьёзный какой-то паренёк. Стоит, подфутболивает коленом свою шапку, которую удерживает за шнурки. Школьник ещё, а говорит такие слова. «Пора вмешаться!» — решила Ангелина Петровна.

— Простите, Марина Михайловна, но ваши обвинения кажутся мне необоснованными. Хотелось бы напомнить вам, что необоснованные равно как и бездоказательные обвинения могут квалифицироваться в суде, как клевета. Хотела бы также предупредить вас, что клевета является деянием наказуемым.

— А я вас пока ни в чём не обвиняю, — гостья удивлённо взглянула на неё. — Я, собственно, пришла сообщить вам о случившемся и услышать от вас предложения о том, как мы будем эту ситуацию выравнивать. Я не сумасшедшая, чтобы рассчитывать одолеть вас на вашем поле. Знаю, кем вы оба работаете. Понимаю также, что дело, как у вас говорят, имеет слабую судебную перспективу. Жду ваших предложений.

— Каких предложений? — вмешался муж.

— Ну не знаю… Мне и моей семье была нанесена большая обида. Доброе имя моей дочери запятнано. Нужна же какая-то компенсация. Обиды нужно как-то заглаживать.

— Или смывать! — снова вмешался мальчишка. — Кровью!

Марина Михайловна снова нахмурилась.

— Малыш, помолчи!

— Зачем вы с собой ребёнка привели? — досадливо поморщилась Ангелина Петровна.

— Его черёд придёт, если мы с вами миром не поладим, — спокойно сообщила Марина Михайловна.

— Никак вы нам угрожаете? — поднял брови Анатолий Борисович.

— Пока что нет. Просто ответила на вопрос вашей жены. Вы не отвлекайтесь, Анатолий Борисович, не отвлекайтесь. Шевелите мозгами! И побыстрее, пожалуйста! Как вы с женой собираетесь выравнивать ситуацию?

— Никак не собираемся, — уже открыто усмехнулся он. — Идите с дочерью в милицию и подавайте заявление об изнасиловании. Там вам подскажут, что делать дальше.