Фельдшер скорой - Линник Сергей

Впрочем, Виктория, наша деканатская секретарша, была и мне знакома. Вот она и поведала совершенно фантастическую историю. Она как раз зачем-то ходила в ректорат, когда ректору позвонил сам академик Чазов. Совершенно случайно там включилась громкая связь, и они услышали, как Евгений Иванович интересовался у ректора, почему какой-то замшелый преподаватель портит жизнь ценному научному кадру. Ну и так далее.

Тут же последовало поручение доставить возмутительницу спокойствия на ковер. Естественно, у Виктории появились еще дела в ректорате – ведь ей надо было обязательно посмотреть, как кого-то будут ругать.

Пришла Пилипчук, ее ради такого дела сдернули с пары на радость студентам. Ректор для начала поинтересовался, все ли в порядке у нее на работе. Потом спросил, а сколько же публикаций у уважаемой за последний год. Оказалось, что пока ноль, но готовится статья не то в институтском сборнике, не то еще в каком-то значимом издании, пользующемся заслуженным уважением во всем мире. И тут Виктория получила совершенно бесплатный мастер-класс постановки подчиненных в коленно-локтевую позицию, в просторечии именующуюся «пьющий олень». Пилипчук сообщили, что от ухода на пенсию ее отделяет всего один кривой взгляд в сторону надежды советской науки, который, будучи студентом, умудрился опубликовать за полгода две статьи в рецензируемых отечественных журналах, и еще две готовятся в заграничных. Чего у Пилипчук не было ни разу в жизни.

Умудренная опытом старая кляузница тут же поняла, что слегка переусердствовала. Каялась с земными поклонами.

Вопрос с Шишкиной надо было прояснить до конца. Вот не нравился мне этот демонстративный игнор.

– Лиза, еще вчера мы были вдвоем, – пропел я из Губина, поймав девушку после одной из пар. Подружки Шишкиной тормознули, навострили уши. Я не стал их разочаровывать, продолжил обольщать:

Шишкина мило так покраснела, обернулась на однокурсниц. Бровями им просигнализировала, чтобы отвалили прочь. Не тут-то было. Раздались возгласы:

– Это новая песня?

– Что там дальше?

– А слова запишешь?

Я, честно сказать, не помнил, что там было дальше, только еще часть песенки:

Я раскланялся на публику, но аплодисментов дождаться не успел – Шишкина подхватила меня под руку, затащила в пустую аудиторию. Демонстративно хлопнула дверью.

– Если ты думаешь, что глупыми песнями можешь загладить свою вину…

Так, жениться я не готов, пускать жить в квартиру – тоже. Что же остается? Подарок или дорогой подарок. На шубу у меня денег нет, да и зима кончилась. Зато впереди что? Правильно, майские праздники. Если зачетную сессию сдать досрочно, можно махнуть… ну, например, в Сочи. Там уже тепло. Купаться еще нельзя, а вот загорать – самое то.

– Как смотришь на то, чтобы махнуть на машине в мае на юга?

– Дикарями? – Лиза задумалась, закусила губку.

– Зачем дикарями? Можно и цивилизованными людьми. Приезжай завтра вечерком, обсудим варианты.

Я был на 100 % уверен, что у ЦКБ наверняка где-то на побережье есть своя база отдыха. Неужели Чазов откажет мне в такой малости, как недельная путевка?

– Ладно, приеду. – Шишкина вздохнула, погладила меня по щеке. – Сволочь ты, Панов, та еще, конечно. Ты знаешь, сколько раз мне делали предложение? И скольким парням я отказала?

– Уверен, у тебя и списочек сохранился, – улыбнулся я. – Первая красавица курса, давай продолжим мысль… Хм, что же ты во мне нашла?

– Ну уж явно не обручальное кольцо на пальце! – Лиза показала мне свою руку, помахала ладонью перед лицом.

– Ты же не только красивая, но и умная, – продолжал льстить я. – Ну вот представь. Поженимся мы. Меня распределят уже в следующем году к черту на кулички. Например, в ЦРБ в глубинах Черноземья. И ты, как верная супруга, поедешь со мной поднимать медицину в каком-нибудь райцентре. Встаешь с утречка, отманикюренными ручками начинаешь убирать навоз за буренкой, что нам выделит председатель. Беременная. Ибо я у срочного больного.

– За дуру меня не держи! Чазов передал отцу ваш разговор. Я сначала не поняла, а потом как поняла! Ты очень правильно не сбежал по первому свистку Солка. Папа сказал, что ты поднял себе цену. Они примчатся сами сюда и будут проситься в исследования. Пойдет валюта, новые загранки. Ты, считай, уже в ЦКБ работаешь, тебя после института с двумя руками оторвут!

– Ты папе рассказала про Солка?!

– Ну, не все. Что ты так побледнел? Не бойся, папа – могила!

Вот же болтушка! Находка для шпиона… Я скрипнул зубами, но промолчал.

– Ладно, я заглажу вину. – Шишкина поцеловала меня в ухо, прошлась языком по мочке. – Завтра у нас суббота? Утром приеду и заглажу. Два раза.

– Три!

– О′кей, три.

Как говорится, ничто не предвещало. Хорошее утро: солнце светит, весна близится. Проклятый котейка среди ночи устроил тыгыдыки, но был изловлен и вскоре отпущен на свободу – вылизывать мокрый хвост. Такие ответственные мероприятия у котов занимают не один час. Так что я вполне себе выспался. Вон, на часах уже половина одиннадцатого.

Я совершил необходимые после пробуждения ритуалы, поставил греться чайник. И вышел на балкон, сам не помню зачем. Наверное, бесцельно, просто вдохнуть свежего воздуха. Посмотрел на окрестности. Ночью весна сдала свои позиции, слегка подморозило. Улицы покрылись коркой льда. По крайней мере в нашем дворе. Визг тормозов, удар. Громкое карканье ворон. Ага, день жестянщика продолжается. Большой зимний праздник. Кому это так повезло? Я глянул вниз. Прямо под моим подъездом «поцеловались» два белых ВАЗа. Третьей и шестой модели. Блин, холодно, но надо посмотреть хотя бы начало гладиаторского поединка. Вон, оба водителя уже покинули колесницы и готовы приступить к своим разборкам. Водительницы. Я присмотрелся и ахнул. Лена влетела в машину Шишкиной!

Девушки эмоционально размахивали руками, Лиза тыкала… Черт, да она тычет рукой в мое окно! Я резко убрал голову и затаился на балконе, вытер вспотевшее лицо. Допрыгался. Доказановствовал. Сейчас они обе поднимутся на этаж, позвонят в одну квартиру. Тут-то все и раскроется! Обида, ревность, испорченные отношения на работе. И в институте тоже. Поди, Шишкина молчать не станет. Черт, а ведь случись чего, ее папаша вполне может стать вторым Лебензоном – попьет мне кровь в ЦКБ. Или вообще выставит прочь. Я бы и сам за дочку так вписался…

Какой же я дурак!

Объясняться или бежать? Бежать или объясняться? А может, затаиться?

Вопросы, достойные пера Шекспира.

Конец 2-го тома