Владимир Устинов - ОБВИНЯЕТСЯ ТЕРРОРИЗМ
Последующие дни мы с Исрапиловым занимались подготовкой к проведению операции. Была проведена разведка города Кизляра и его окрестностей. Это было поручено Долгуеву Хасану из подразделения Абалаева Айдомира и упоминавшемуся мною ранее Нунаеву Лом-Али. Всем лицам, которых планировалось использовать при проведении операции, было сообщено, что они пойдут захватывать один из российских городов, какой конкретно не говорилось. Причем каждый из них мог бы при желании от этого отказаться, то есть фактически все участники операции были добровольцами.
Нами был разработан маршрут выдвижения к Кизляру: поселок Новогрозненский, селение Азамат-Юрт, переправа через реку Терек, станицы Шелковская, Гребенская, Каргадинская и Бороздиновская. Передвигаться по этому маршруту предполагалось на автомашинах, а переправиться через Терек – на лодках. В районе станицы Бороздиновской отряд должен был спешиться и добраться до Кизляра пешком.
За обеспечение группы автотранспортом до реки Терек отвечал Нунаев Лом-Али, а после Терека – Долгуев Хасан. Они же отвечали и за обеспечение переправы. Дополнительные боеприпасы я по письменному указанию Дудаева получил у Масхадова, из резерва главнокомандующего. Средства связи, а именно: рации и спутниковый телефон, я в первых числах января 1996 года получил в управлении связи «вооруженных сил ЧРИ». По спутниковому телефону я должен был связываться только лично с Джохаром Дудаевым и докладывать о ходе операции. Время проведения операции было определено: 9 января 1996 года, в 4-00. К этому моменту весь отряд должен был находиться на исходных позициях в городе Кизляре.
Что касается самого плана захвата Кизляра, то он заключался в следующем. В зависимости от очагов возможного сопротивления весь город был условно разделен на четыре сектора. Ответственным за сектор в районе войсковой части был назначен командир «Наурского батальона» Чараев Муса, за сектор в районе вертолетной базы отвечал Абалаев Айдомир, ответственность за сектор в районе железнодорожного вокзала возлагалась на подразделения моего брата – Радуева Сулеймана. За центр города, включая больницу, отвечал Нунаев Лом-Али – «комендант» Кизляра. Группу управления операцией, которую возглавляли Исрапилов и я, планировалось разместить в здании РОВД.
С момента начала операции было решено собрать всех жителей Кизляра в трех местах: вокруг здания администрации, дома культуры и здания больницы. При этом мы должны были им объявить, что власть в городе переходит в руки военной администрации «вооруженных сил Ичкерии» и объявить комендантский час. После этого мы планировали расположить свои подразделения по периметру города, занять оборону и подготовиться к возможному нападению со стороны федеральных войск России.
Этот план операции в письменной форме мы из соображений конспирации не составляли, а доложили о готовности Дудаеву на словах. Это было в первых числах января 1996 года, более точно дату в настоящее время вспомнить затрудняюсь. Джохар одобрил план и выдал мне карту г. Кизляра, в верхней части которой он собственноручно написал «Утверждаю» и расписался. На этой карте не было никаких обозначений, внесенных от руки, то есть на ней не указывался план захвата города и т. д. Она служила в случае необходимости доказательством, что в этом городе была проведена боевая операция именно по приказу Дудаева, а не потому, что мне так захотелось. Эту карту я потерял в реке Терек во время прорыва через кольцо федеральных сил в районе селения Первомайское. (Концы в полном смысле в воду. – Авт.)
В ходе сегодняшнего допроса я дал правдивые показания, поэтому прошу их считать истинными, а в предыдущие внести необходимые изменения и уточнения.
Протокол допроса мной прочитан лично. С моих слов записано правильно. Дополнений и поправок не имею.
(Радуев С. Б.)
Защитник: (Нечепуренко П. Я.)
Допросил и протокол составил:
Следователь по особо важным делам
Следственного управления ФСБ России
подполковник юстиции Л. В. Баранов
К о м м е н т а р и й. Прием с внесением поправок в свои предыдущие показания – не новый. Его Радуев применял часто на следствии и суде. Но эти «поправки» не изменяли преступных планов и действий террориста. В судебном заседании Радуев настойчиво подчеркивал, что нападением на город руководили два командира. Ему отводилось «политическое руководство», и поэтому он не может нести ответственность за силовую составляющую террористической акции. Но его доводы только о «политической части», о том, что он «миротворец», а все жертвы террористической операции на совести «ястреба» – Х. Исрапилова – не подтвердились. Они опровергались прежде всего непосредственно самими участниками банды.
Участник нападения на Кизляр Дзуев, к которому впоследствии была применена амнистия, показал следующее:
«…входил в Бачиюртовскую группу, которая, как и Наурский батальон, подчинялись Исрапилову. А Исрапилову приказы отдавал Радуев.
Именно Радуев разбил боевиков на группы, перед которыми поставил задачи: напасть на аэродром и уничтожить вертолеты; атаковать место дислокации воинской части; захватить больницу; удерживать заложников; обеспечить боевиков продовольствием, боеприпасами и т. д.»
Из показаний Атгириева следовало, что руководил бандой Радуев. Сам же Атгириев непосредственно подчинялся Радуеву, который поставил ему задачу доставить в Кизляр оружие. А на его прямой вопрос: «Мы едем воевать?» Салман ответил: «Только воевать!» И эту фразу повторял неоднократно боевик – полевой командир и террорист № 2.
И это были слова далеко не «миротворца». Из этого я сделал вывод и утверждал, что руководителем бандитской группы, напавшей в январе 1996 года на Кизляр, был именно подсудимый Радуев. Его роль проявилась и в подборе участников террористической акции. Об этом свидетельствовали показания бывших членов банды. Так, впоследствии амнистированный Абдулхаджиев сообщил: 4-5 января 1996 года по их селу прошел слух, что собирают добровольцев. Они с односельчанином Исмаиловым поехали в «Водорайон» Гудермесского района. Туда стянулись уже более 200 боевиков… Салман Радуев собрал их и сказал, что «они едут в Россию». С того дня он стал членом банды. Всю группировку возглавлял, понятно, сам Радуев.
Другой факт. Свидетель Такалашев узнал, что Радуев набирает добровольцев в свой отряд еще в декабре 1995 года. Вместе с несколькими жителями села он приехал в Новогрозненское. Радуев распорядился, чтобы вновь прибывшие жили в помещении школы. Здесь же были и другие боевики. Всего около трехсот человек из разных сел Чечни. 6 января 1996 года Радуев объявил им, что они едут воевать в глубь России. (Эти факты подтвердили в своих показаниях бывшие участники бандитской группировки Алибеков, Хидиров, Горев, Свешников и Гаврилюк.) Но для полноты картины и абсолютной объективности (иные попытаются бросить тень и заявят: «Амнистированным нет веры. Они могут сказать что угодно во имя личной свободы») приведем еще одну запись допроса Салмана Радуева на предварительном следствии.
П Р О Т О К О Л
Р а д у е в а С. Б.
Город Москва 11 апреля 2000 года
Допрос начат в 10 часов 20 минут.
Допрос окончен в 15 часов 40 минут.
«Продолжая ранее данные мной показания, хочу дополнить, что когда мы с Исрапиловым в 20-х числах декабря 1995 года в резиденции «Главнокомандующего вооруженными силами Ичкерии», расположенной в населенном пункте Гехи Чу, доложили Джохару Дудаеву о предполагаемом количественном составе участников операции и назвали фамилии полевых командиров, подразделения которых планировалось при этом использовать, последний с нашими предложениями согласился, так как каждого из них знал лично. Однако при этом он поинтересовался, согласятся ли они принять участие в столь рискованном предприятии. Свой вопрос он мотивировал опасностью предстоящей операции, тем, что эти люди должны быть готовыми принять смерть. Действительно, шансы остаться в живых, учитывая дефицит времени подготовки к проведению операции и то обстоятельство, что планировалось захватить город вне территории Чечни, были очень небольшими.
Я заверил Дудаева, что переговорю с каждым полевым командиром, выясню этот вопрос и во время следующей встречи дам ответ. В последующие дни мы с Исрапиловым по рациям связались с каждым из командиров и лично встретились с ними в специально обговоренных местах. В ходе переговоров в эфире мы использовали условности переговорных таблиц, которые были у каждого полевого командира. В этой таблице все населенные пункты Чеченской Республики были обозначены под определенным номером. Поэтому содержание наших переговоров в эфире было примерно таким: «Необходимо срочно встретиться на перекрестке между населенными пунктами «1» и «6» в 16 часов, буду на «уазике» зеленого цвета». Если бы даже федеральные войска с помощью технических средств и засекли наш разговор, то не смогли бы определить точное место нашей встречи.
