Роман Буревой - Северная Пальмира
У Элия красный туман поплыл перед глазами.
– Так ты ненавидишь Сократа?
– Ненависть – это сильно сказано. Так, расходились во взглядах. Но он сам выбрал свою чашу с цикутой. – И тут с арены донёсся звук труб. И следом зарокотал голос комментатора. – Поздно что-либо изменить. Пойдём на трибуну, посмотрим, как они будут сражаться.
II
– Сенека! – вопили зрители.
Как все зрители одинаковы! Или не одинаковы? Говорят, в Риме теперь зрители тоже приходят в восторг, когда гладиаторы погибают. А раньше приходили в ужас. Или только делали вид, а внутренне жаждали смерти и крови? Всегда только смерти и крови?
Всеслав вышел на арену и занял своё место. Сквозь решётку шлема Элий не мог разглядеть его лица, но казалось ему, видит он злобную усмешку, застывшую на губах Всеслава.
«Слав, друг мой, прости!» – обратился он мысленно к молодому человеку. Хотя в чем Элий виноват? Всего лишь в том, что когда-то пожелал остановить все войны на земле. И только. А другой услышал и исполнил. Но не так, как желалось. Всегда не так, всегда, всегда…
Победить Сенеку Сократ не сумеет. Но закончить бой на ногах – кто знает, вдруг получится – Сократ искусен и силён. Он же мастер клинка. Прежде Элий молился бы гению. Но гении теперь не берегут людей. Или здесь, в Северной Пальмире, они что-то могут? Впрочем, зовут в этих землях гениев иначе. Ведогонем кличут или ортом. Сбереги его, гений-ведогонь, сбереги.
Всеслав напал. И сразу же Сократ пропустил удар. Однако броненагрудник выдержал. Сократ лишь вскрикнул от боли, отшатнулся, потерял равновесие, едва не растянулся на песке. Всеслав не торопился закрепить успех – чувствовал своё превосходство.
«Соберись с силами», – мысленно попросил Элий Сократа.
Всеслав двинулся по кругу. Сократ – тоже. Элий посмотрел на стрелку огромных часов, висящих над ареной. Она будто прилипла к циферблату. Сократ попытался атаковать. Всеслав без труда отбил удар и сам сделал выпад, но тут же отскочил назад – прощупывал противника. Сократ замешкался, тогда Всеслав вновь ударил. Загудел щит, принимая удар.
Элий вцепился в барьер. Замер.
Опять напал Всеслав – метил в голову. Его излюбленный приём. Сократ отбил. Очень неплохо. Удача окрылила Сократа. Он кинулся атаковать и слишком открылся. За мгновение до удара Элий предугадал смертельный выпад. Ему почудилось, что его душа распростёрла бестелесные руки и рванулась на арену, чтобы защитить Сократа. И меч Всеслава пронзил эту призрачную защитницу и вошёл в грудь Сократа – там, где доспехи не закрывали тело – под мышкой. Элий содрогнулся от боли и закричал…
А Сократ очень медленно опустился на песок. Не упал – присел. А потом прилёг. Будто притомился.
III
Всеслав выследил змею, но она ускользнула. В который раз! Едва удавалось ему настигнуть тварь, только хотел протянуть руку, чтобы схватить, – и нет её. Пальцы всякий раз сжимали воздух. Вот и сейчас эта дрянь юркнула в решётку канализации. И кто бы мог подумать, что такая толстенная змея сможет проскользнуть в крошечное отверстие!
Всеслав зашёл в таверну и взял сыченого мёда. Сегодня он хотел ехать к Элию. Но не поехал. Да, он хотел отправиться к Элию в гости. Утром, проснувшись, он думал об этой поездке и уже собрался, и оделся… и тут только вспомнил, что с Элием они ныне враги навсегда. А ведь раньше он обожал Элия, буквально поклонялся ему. Мечтал повсюду сопровождать Цезаря. Почему они стали врагами? Всеслав не мог сообразить. Что-то пошло не так. Будто случилось землетрясение, будто Везувий ожил и заплевал весь мир чёрным пеплом. И храмы разрушились, и статуи рухнули. Что же случилось? Всеслав не понимал. Он знал лишь одно: в эту минуту ему больше всего хотелось поговорить с Элием. Или все-таки поехать? Может, Элий его не выгонит, может, выслушает… Только что Всеслав ему скажет? Что Всеслав может сказать Элию после того как убил Сократа? Но разве Всеслав в том виноват, что Сократ полез на арену? Полез и получил своё. Фекально все. Фекально – что ещё скажешь!
– Сказать в самом деле нечего. – Рядом с Всеславом остановилась женщина в белом платье. И волосы у неё были белым-белы. Не седые, а именно белые.
Неужели Всеслав заговорил вслух? Нет, невозможно.
– Сказать нечего, – повторила она. – Но можно кое-что сделать.
– Сделать! – Молодой гладиатор усмехнулся криво. – Что можно сделать в моем положении?
– Освободиться.
– От кого? – огрызнулся Всеслав. Ему не хотелось ни с кем говорить о том, что с ним происходит. Было очень стыдно.
– От обязанности сражаться на арене и вновь проигрывать этому римлянину.
Всеслава будто водой окатило, он далее протрезвел чуть-чуть. Правда, хмель в голове остался. Но то был приятный хмель. Так надежда кружит голову.
– Я смогу победить? – Он склонился к её лицу, пытаясь заглянуть в глаза. Но почему-то ничего не видел – будто вода текла и отсвечивала на солнце, и слепила глаза.
– Все дело в Вечерице, то есть в Вечерней звезде. – Женщина улыбнулась – солнце ещё сильней зарябило на водной глади.
Всеслав отстранился.
– Возьми меня с собой… – Он не знал, куда. Знал: ему плохо. Он не может так больше. Все в нем болело. Каждая клеточка его тела была пропитана болью.
– Освободишь её – освободишься сам.
Он вдруг обнадежился – сам не зная почему. Он освободится и примирится с Элием. Он знал точно – примирится. Уйдёт с арены, станет художником. Устроит выставку и пригласит Элия. Он, Всеслав, наденет белую тогу римского гражданина и встретит Элия у входа.
– Но до Вечерицы не так легко добраться. – Красавица взяла его за руку. Её рука была прохладной, как прохладна вода в озере Нево даже самым жарким днём. Всеславу стало не по себе. – Шидурху-хаган может тебе помешать.
– Кто он такой, этот Шидурху-хаган? – Он раздражился при одном звуке этого имени, сам не зная почему.
– Великий колдун.
– Выходит, он – человек? И только? – Всеслав презрительно хмыкнул.
Она кивнула.
– А ты?
– Я – Иэра, одна из Нереид.
– Мне плохо.
– Тебя взяли в плен, мой друг. Потому так и получилось. Ты очутился в клетке. Но я хочу тебе помочь.
Он ей верил. И в то же время понимал, что Иэре нет лично до него, Всеслава, никакого дела. Ей надо, чтобы он поступил именно так, как она хочет, – и только. Но он не мог понять, в чем подвох. Он вообще ничего не понимал. Он мог только драться. И убивать.
– У меня был сын, – продолжала Иэра. – Но меня заставили с ним расстаться. Но теперь я не буду игрушкой в чужих руках и скажу тебе, что произошло: когда Вечерняя звезда опускается на Землю, повсюду прекращаются войны.
– Так вот почему…
– Запомни: твой враг – Шидурху-хаган. Он может обернуться то змеем, то человеком, то тигром. Но пленить его можно только в обличье человека. И только задушив шнуром, который он носит зашитым в ботинок на правой ноге.
– Зачем ты мне это говоришь?
– Потому что я хочу помочь тебе освободиться. Когда освободишься ты, освободится и мой сын. Он получит назад то, что у него украли. Не перебивай и слушай дальше: Шидурху-хаган спустил с неба Вечернюю звезду и заключил её в теле своей жены, несравненной Гурбельджин-Гоа. Красавицы, чьи щеки похожи на снег, политый кровью.
– Снег, политый кровью, – повторил Всеслав.
– Ты найдёшь её в доме с балконом, который держат две мраморные кариатиды. И помни: не пытайся схватить змею. Когда Шидурху-хаган в облике змеи, он может ускользнуть даже от бога. Жди, когда он станет человеком. И тогда он твой.
Она ушла. Каждое слово её было ложь, но она предлагала спасение. И у Всеслава не было выхода. Он должен освободиться! Переносить мучения больше нет сил!
ГЛАВА VII
Игры в Северной Пальмире
(продолжение)
«Империя Си-Ся обратилась к Риму с просьбой атаковать Чингисхана, чтобы спасти земли Си-Ся»[51].
«Большой Совет отказался утвердить закон сената о национализации стратегических предприятий. Диктатор Бенит заявил, что подпишет закон независимо от того, утверждён он Большим Советом или нет. Галлия и Испания пытаются оспорить закон в Верховном суде. Поскольку закон непосредственно не утверждён Большим Советом, он будет применяться только на территории Империи и колоний. Страны Содружества не обязаны его выполнять. Да здравствует ВОЖДЬ!»
«Акта диурна», Ноны мая[52]I
Всеслав искал Шидурху-хагана несколько дней. Бродил по улицам Северной Пальмиры с утра до вечера. Сколько же в этом городе атлантов и кариатид! Юный гладиатор сбился со счета. И все же он нашёл нужный дом. Две кариатиды поддерживали тяжеленный балкон. Их мраморные губы улыбались. Всеславу почудилось, что он слышит доносящийся сверху смех. Но то был живой смех – смех женщины со щеками, румяными, как кровь, что пролилась на снег.
Всеслав зашёл в дом напротив, поднялся на второй этаж и сел на подоконник. Окно выходило на улицу. Всеслав видел единственную дверь, что вела в дом с балконом. Гладиатор привалился к стене и приготовился ждать. Час… два… Если надо – он просидит здесь и сутки. Не двигаться. Главное – стать неподвижным, слиться с домом, с окном… подавить все чувства… Шидурху-хаган не должен ничего почувствовать. Нет, разумеется, самого Всеслава он не может никак обнаружить. Но ненависть… ту беспричинную ярость, что поднимается в нем и клокочет… и душит… колдун может без труда ощутить.
