Кирилл Кириллов - Земля Великого змея
— Что ж, я понимаю, что вины твоей в наших злоключениях нет, но и пользы тоже. А вот если принести такого умного и расторопного человека в жертву.
— Если Кортес останется в живых, мне все равно не избежать смерти. — Пленник пожал плечами. — Так, может, лучше и не тянуть?
— Кто же поручил тебе убить верного вассала своего короля? — удивленно поднял брови Куаутемок.
— Он не вассал моего короля. К тому же несть числа людям, которым дон Эрнан перешел дорогу, — уклончиво ответил пленник.
— И то верно, — вспомнил Куаутемок заговоры и интриги, раздирающие его собственную свиту. — И как ты собираешься его убить?
— Есть много способов. Яд, стрела, кинжал, удавка. Главное — подобраться к нему поближе. Но пока я здесь, это невозможно.
Правитель задумчиво потер безволосый подбородок. Со смертью Кортеса армия пришельцев потеряет боеспособность. Ведь именно этот человек, олицетворяя в себе чаяния и желания всех конкистадоров, был острием разящего клинка. А если оно затупится, то и шпага перестанет быть столь опасной. Пожалуй, стоит попробовать.
— Хочешь сказать, если я тебя отпущу, ты снова вернешься в лагерь teules и своими руками убьешь Кортеса?
— Я вроде так и сказал, — ответил пленник, сверкнув глазами из-под спадающих на лоб волос. — Если хотите, могу и дальше сообщать о планах испанцев и местонахождении дона Эрнана, вдруг что-то получится у вас.
Куаутемок задумчиво потер подбородок.
— Нет, мы уже один раз пытались это сделать, ничего не получилось. На жертвенном камне ты будешь полезней.
— Погоди! — вскричал пленник, и в глазах его мелькнул неподдельный страх. — Возможно, я смогу предложить тебе нечто большее.
— Что ты можешь мне еще предложить?
— Боюсь, что моя жизнь зашла в тупик. На родине я никому не нужен. Испанцы меня просто убьют, если прознают про мое предательство. Становиться изгоем и бродягой не хочется, а вот тебе я послужить могу.
— Как? — заинтересованно подался вперед Куаутемок.
— У меня есть знакомые при европейских дворах, многие из них очень влиятельные люди. Я могу уговорить их заключить с тобой военный и торговый союзы. Тогда они могут надавить на испанского короля Карла, чтоб тот отозвал Кортеса и его псов. Некоторые, возможно, даже захотят надавить на Испанию и отодвинуть ее на задворки.
— Благосклонность каких правителей ты мне можешь предложить? — спросил Куаутемок.
— Пока не знаю, да имена их тебе мало что скажут. Но я клянусь с ними связаться.
Правитель Мешико посмотрел на него долгим внимательным взглядом:
— Что ж, я верю тебе. Но до других государств далеко, а Кортес здесь, рядом, поэтому в первую очередь сосредоточиться надо на нем. Это понятно?
Пленник кивнул.
— Хорошо, тогда сделаем так. Я отпущу тебя. — Он грозно посмотрел на ойкнувших от удивления секретаря и переводчика. — И дам с собой амулет, владельца которого не посмеет тронуть ни один житель подвластных Мешико земель. И еще дам я тебе ношу золота. А после того как весть о смерти Кортеса достигнет моего дворца, приходи и получи еще четыре. Или отправляйся к обещанным тобой правителям. Договорились?
Пленник снова кивнул.
— Дайте ему кинжал, скляницу с ядом, символ Уицлипочтли и лодку… Нет, лучше выведите за ворота на дамбу к Тлакопану. Пусть самые быстрые бегуны сообщат всем, чтоб его не трогали. Ясно? Да, перед этим проведите его в Теночтитлан. Пусть он увидит наши воинские приготовления и поймет, что пришельцам настает конец. А его действия только приблизят таковой и помогут сохранить жизни воинов.
На лице секретаря читалось смятение. Когда пленника вывели из зала, он рискнул обратиться к Куаутемоку.
— Верховный правитель, неужели вы снова поверили teule, который один раз уже не сдержал обещания?
— Увы, сейчас мы находимся в таком положении, что впору хвататься за любую соломинку, как бы тонка она ни казалась.
Секретарь вздохнул и понимающе кивнул головой.
— Повелитель, вести ли. — начал он.
— Все, уходите, — прервал секретаря Куаутемок. — Устал я сегодня. Как-нибудь после, — проговорил великий правитель и, кривясь от рези в боку, потянулся за чашкой горячего шоколада, всегда стоявшей наготове возле его трона.
Правитель прикрыл глаза, и ему пригрезилась мощная империя, раскинувшаяся по обеим берегам Большой воды. Плавучие крепости, везущие в Мешико всякие заморские диковинки и секреты. Огромные пироги с солдатами, пристающие к берегам Европы. Толпы мешикских воинов, сметающих жалкие остатки христианских армий, пылающие города и страны, ложащиеся к его ногам.
На тонких бледных губах Куаутемока заиграла улыбка.
Бригантины одна за другой выходили из узкого пролома в дамбе и выстраивались за флагманским кораблем, названым «Сантьяго»[66], широким клином.
Солнце светило в паруса на косых реях грот- и бизань-мачт, наполняя белоснежную парусину местной выделки режущим глаз сиянием. На их фоне сильно выделялись серые квадраты на фок-мачтах. Суеверные матросы попросили натянуть старые, испанской выделки, считая, что раз уж эти паруса перенесли корабли через океан, то в такой луже не дадут пропасть или сесть не мель.
Фальконеты, полуфальконеты и пушки темнели жерлами в обложенных мешками с песком носовых гнездах. Рядом белели стеганые доспехи артиллеристов, поблескивали кирасы и шлемы абордажных команд. Возле поворотных станин с переоборудованными под стрельбу гарпунами орудиями суетились инженеры.
На суше испытания прошли удачно — пущенный в дерево гарпун застревал так, что его можно было только вырубить топором. А вот к качке и ветру надо еще приспособиться.
Хмурый Кортес наблюдал с юта[67] флагмана за маневрами кораблей в короткую подзорную трубу.
Эскадра уже третий день бороздила воды мешикского озера, а врага все не было. Местные жители, завидев мощь испанского флота, спешили убраться в своих лодках восвояси. Змей затаился где-то в мутных глубинах, а может, и совсем ушел из озера через тоннели, по которым попадает в него морская вода.
От безделья люди расслабились. Сытая, хорошо укомплектованная, готовая к бою флотилия постепенно стала напоминать банду обленившихся мародеров. Перед самым отплытием случились и еще несколько больших неприятностей. Вернувшись из похода на Шальтокан, капитан-генерал наконец решился поговорить с доньей Мариной. Пытался рассказать ей, как она ему дорога. Кричал, что убьет ее и любого, кто посмеет к ней притронуться. Метался в бессильной злобе от окна к кровати. И не добившись ничего, кроме холодного, постепенно переходящего в ненавидящий взгляда темных глаз, хлопнул дверью так, что послетали со стен венки из живых цветов.
Вторая неприятность чуть не подкосила всю армию. Большой друг губернатора Кубы Диего Веласкеса Антонио де Вильяфанья и десятка два людей из команды Нарваэса, не захотевшие уйти, когда было предложено, а теперь пожалевшие о своем решении, устроили заговор. Их целью было убить Кортеса. Подгадав под приход очередного корабля, заговорщики хотели передать капитан-генералу якобы недавно полученное письмо от короля Карлоса. И когда он станет его читать, собрав вокруг себя верных соратников, наброситься и всех заколоть. Роли распределены были до мелочей: к кому перейдет командование, кто на какие посты будет назначен, как будут распределены золото, кони, весь скарб.
Но Сеньор Бог не допустил злодейского дела, грозившего испанской короне не только смертью подданных, но и полной потерей Новой Испании. Один из посвященных в заговор солдат возболел совестью и за два дня до рокового срока сообщил обо всем Кортесу. Тот немедленно собрал предназначенных на закланье капитанов: Педро де Альварадо, Франсиско де Луго, Кристобаля де Олида, Гонсало де Сандоваля, Андреса де Тапию, а также несколько десятков солдат, в которых был доподлинно уверен, и изложил им все дело. Они схватили оружие и немедленно направились к стоянке Вильяфаньи, коего и схватили среди его друзей-заговорщиков. Однако многие все же успели бежать. Кортес лично нашел у Вильяфаньи их список, прочитал и убедился, что в нем много видных людей. Не желая предавать их имя позору, капитан-генерал впоследствии уверял, что Вильяфанья проглотил список в момент ареста, но Олид, Альварадо и другие все знали и были подавлены предательством.
Суд собрался немедленно. Вильяфанья не отрицал своей вины, и многие вполне достоверные свидетели подтвердили ее. Его осудили на повешение, и приговор был немедленно приведен в исполнение. Другие участники натерпелись страха, но их пощадили, ибо время было не такое, чтоб разбазариваться даже посредственными бойцами. Кортес старался их не обидеть словом или взглядом, но доверия, конечно, уже испытывать не мог. С этого момента его всегда, днем и ночью, окружала дюжина телохранителей, все люди надежные и верные.
