Владимир Владко - Потомки скифов
— Расскажи все, Ронис! Судьба связала нас с тобой в борьбе против Дорбатая и его сторонников. Но она связала нас и с друзьями чужестранцами… Рассказывай, Ронис, пусть наши друзья знают все!
— Хорошо, Варкан… Пускай они знают все и выбирают свой путь, — согласился Ронис.
Археолог перевел Артему этот короткий диалог. Итак, сейчас должно было открыться то, что долгое время оставалось тайной! И раньше друзья видели, что Варкан играет среди скифов какую-то важную роль, ибо как же иначе можно было бы объяснить его популярность среди простых скифов и явную неприязнь к нему со стороны знати и особенно Дорбатая. Но что это за роль? Какую цель преследовал Варкан?
— Слушайте, друзья! — начал Ронис. — Уже давно среди невольников племени назревало восстание. Для того чтобы рассчитывать на успех, надо было хорошо подготовиться. Так говорили и я и мои друзья, греки. И Варкан был согласен с нами. Но нашлись горячие головы, которым никак не терпелось, — и они подняли восстание без необходимой подготовки… Как и следовало ожидать, преждевременное восстание было разгромлено. Погибло много хороших людей, старейшины и знать насторожились…
Ронис тяжко вздохнул.
— Горько вспоминать об этом… Но распроститься с надеждой на волю мы не могли. И снова в глубокой тайне стали готовить новое восстание… Мы знали своих врагов — Дорбатая, старейшин, скифских богатеев. От них пощады не ждать. Но оставалось неясным, как отнесутся к восстанию охотники, скотоводы, воины. В этом главное. У знати множество невольников. Однако им этого мало. Они угнетают также простых скифов — скотоводов, у которых нет собственного хозяйства, и бедных охотников. Вещуны установили закон, по которому охотники обязаны приносить часть своей добычи в жертву богам, то есть отдавать вещунам и старейшинам. Не сладко живется и скотоводам…
— Дорбатай может теперь попросту отнять все имущество у любого скифа, — с горечью добавил Варкан. — Ему достаточно для этого объявить, что скот и имущество предназначены в жертву богам…
— Эти поборы, — продолжал Ронис, — разоряют скифов, и они вынуждены идти в услужение к старейшинам и богачам. Беднота мало чем отличается от невольников… Но поделать они ничего не могут, так как каждое слово против этих порядков Дорбатай объявляет изменой законам и священным обычаям племени и жестоко карает.
Подождав, пока археолог переведет эту часть рассказа, Ронис продолжал:
— Но как ни боятся скифы Дорбатая, терпение их иссякает. Особенно велико недовольстве молодых воинов, охотников, скотоводов. Они объединились для борьбы против старейшин, богачей и вещунов. И знаете, кто стал у них вожаком?
— Варкан! — воскликнул Дмитрий Борисович. — Конечно, Варкан!
— Да, — подтвердил Ронис. — Это-то и сдружило меня с ним. Мы решили, что цель у нас одна, стало быть, и силы наши должны быть общими. Уже был назначен срок, но знать во главе с Дорбатаем опередила нас. Не скрою, частично это произошло из-за вас… хотя вы тут, понятно, ни в чем не виноваты. После своего поражения у жертвенника Дорбатай поспешил осуществить свой план, надеясь захватить не только вас, но и Варкана с друзьями, так как давно подозревал его в заговоре. К счастью, Дорбатай ничего не знает о моем участии во всем этом. Иначе я не смог бы откупиться от него даже горами золота…
Ронис умолк. Молчали и его слушатели, склонив в задумчивости головы. Они сидели у костра на лесной поляне. Варкан продолжал вырезать стрелы, как будто этот рассказ не имел к нему отношения. Лишь изредка он поправлял костер и снова старательно работал ножом.
…Дмитрий Борисович, жадно слушавший рассказ Рониса и переводивший его затем Артему, думал о выпавшем на его долю счастье проникнуть в заветные тайны скифов. Этот неведомый древний мир раскрывался перед археологом всей своей богатой внутренней жизнью, о которой не могли бы ничего сказать даже самые подробные записи давних историков или богатейшие материальные находки во время раскопок. Каждая деталь, каждая мелочь проливала свой яркий свет на загадочные до того вопросы быта и жизни скифского племени.
Мертвые, застывшие фигуры скифов из археологических памятников, ваз и барельефов, описаний древних историков оживали теперь перед глазами Дмитрия Борисовича, превращаясь в настоящих людей из плоти и крови… Они любили и ненавидели, боролись н отступали, страдали и радовались. О каком большем счастье мог мечтать ученый, посвятивший всю свою жизнь изучению истории древних обитателей обширнейшего района Причерноморья?..
Рассказ Рониса произвел огромное впечатление и на Артема. Но в отличие от Дмитрия Борисовича его занимали отнюдь не исторические проблемы. Он думал совсем о другом.
…Прежде всего судьба друзей, оставшихся в руках врагов. При одной мысли о том, что Гартак собирается сделать Лиду своей женой, Артем сжимал кулаки, готовый тут же отправиться на выручку девушки. Юноша мучительно искал способа вырвать Лиду и геолога из лап Дорбатая. Его очень обрадовала высказанная Ронисом мысль, что Дорбатай остерегается расправляться со своими пленниками, так как боится мести Артема и Дмитрия Борисовича. Но еще больше надежд возлагал Артем на новость, которую он узнал только что.
Итак, в становище идет скрытая борьба, и, если она завершится успехом, его друзья будут спасены. Признаться, этот путь казался ему самым верным и правильным. Как хорошо, что во главе угнетаемых охотников и скотоводой стоит Варкан! Артем гордился своим побратимом. И Ронис в роли вожака рабов вызывал у него чувство большой приязни. Это стойкий, сильный человек! Артем с волнением вспоминал его рассказ о тайне золотых россыпей, о том, как Дорбатай пытал его. Да, такой человек, безусловно, осуществит задуманное!
Пути этих двух вожаков сошлись. Варкан прав. Надо объединять силы. Но это относится и к Дмитрию Борисовичу с Артемом. Они должны сделать все, чтобы помочь восставшим. Ведь это справедливая борьба, и никак нельзя оставаться в стороне от нее. Артем думал о том, как пойдет он вместе с восставшими против Дорбатая, против вещунов, против старейшин, против всех угнетателей. Он сделает все, чтобы помочь правому делу, уничтожить власть богачей и вещунов. К тому же это единственный способ спасти друзей, томящихся в неволе, избавить Лиду от гнусного Гартака…
Тихо шелестела листва на деревьях, потрескивали ветки в костре. Диана вытянулась возле Артема, положила голову на лапы и изредка внимательно посматривала на него. Время от времени она настораживала уши, прислушиваясь к долетавшим из лесу непонятным для нее звукам. Неподалеку стояли стреноженные лошади. Несколько скифов в войлочных башлыках дремали около них. Они отдыхали, как приказал им Варкан: друзья молодого вожака целиком доверяли ему и полагались на его ум и опыт. Ронис резко поднял голову.
— Что же вы скажете нам в ответ, друзья иноземцы? — спросил он у Дмитрия Борисовича. — Я рассказал вам все. И мы с Варканом хотим знать, какой путь вы выбираете.
Археолог удивленно посмотрел на него.
— Как это, какой путь мы выбираем? — переспросил он.
— Хотите ли вы быть вместе с нами или останетесь в стороне? Ведь это ваше право, друзья чужеземцы, мы понимаем…
— Друг Ронис, — мягко, но выразительно проговорил Дмитрий Борисович, — тут не о чем рассуждать. Перед нами только один путь — с вами, с угнетенными, против старейшин и вещунов. Правда, Артем?
Юноша молча взял руки Варкана и Рониса и крепко пожал их. Это был хоть и молчаливый, но очень красноречивый ответ и подтверждение слов Дмитрия Борисовича. И впервые за все время этой долгой беседы в лесу молодой скиф не опустил голову, как делал он это раньше, словно озабоченный тем, что ему неясны, неизвестны намерения его новых друзей. Теперь Варкан смотрел прямо в глаза Артема, смотрел с такой же искренней любовью и уважением, какими светился и взгляд юноши. Теперь все стало на свои места…
Артем весело усмехнулся.
— Скажите Варкану, Дмитрий Борисович, — попросил он, — что все разговоры по этому поводу можно считать исчерпанными. Все ясно! Эх, дорогой побратим, даже обидно, что ты сомневался в нас! Погодите, Дмитрий Борисович, этого уже не надо переводить. Лучше спросите вот о чем. Насколько я понимаю, у них в становище немало союзников. Не могли бы они помочь Ивану Семеновичу и Лиде сбежать от Дорбатая? Вчетвером мы могли бы принести больше пользы делу, не говоря уже о том, что сейчас мы не можем быть спокойными за них ни минуты.
Выслушав перевод Дмитрия Борисовича, Варкан вопросительно посмотрел на Рониса. Грек решительно покачал головой.
— Об этом сейчас, к сожалению, нельзя и думать, — ответил он твердо. — Неужели ваш друг полагает, что мы с Варканом и сами не хотели бы сделать именно так? Но не время!
— Почему?
— Поймите, вещуны так внимательно охраняют ваших товарищей, что никто не смог бы даже подойти к кибитке, где они все время находятся. Заметьте, что Дорбатай очень беспокоится, он считает, что мы с вами можем сделать такую попытку. Пойти на это — значило бы делать именно так, как он предполагает. Разумно ли было бы это?
