Алексей Карасов - Разгильдяй
— Ну?
За дверью говорят:
— Виктор Александрович?
Достали, их мать за ногу и через колено в унитаз:
— Он отправился в Париж за новыми душами, — проскрипел я, хотелось проскрипеть загробным голосом и похоже удалось, потому как за дверью раздался звук падения и неясный шум.
Снова заскреблись в дверь. Стоя в прежней позиции опять сказал:
— Ну?
За дверью раздался голос ротмистра:
— Виктор Александрович?
— Я сплю, какого чёрта шастаете ночью и не даёте спать?
— Виктор Александрович, надо поговорить.
— Приходите говорить завтра, утром, лучше днём.
— Виктор Александрович, если Вы не откроете дверь мы её сломаем.
Процитировал бессмертное:
— Оставь надежду всяк сюда входящий.
Всё ещё стою за дверью, прижавшись к стене и в руках держу револьвер. Свет в номере не горит. Погасил сразу, услышав обращение по имени и отчеству. Тогда же достал револьвер и проверил заряжен ли. Проникнуть в набитую жандармами гостиницу, угрожать сломать дверь и шумом выдать себя, так могут поступать только ненормальные или эти, которые с приветом, леопардоосьминоги.
В руке револьвер, под мышкой пистолет, правда не с родными патронами, а самодельными с серебряными пулями. Даже не пулями. Серебряную головку для патрона изготовил на пулелейке, а затем высверлил середину и положил внутрь кусочки разрубленной серебряной монеты.
Сначала мандражировал, а затем вынул из кармана перстни, одел на пальцы и успокоился. Теперь, кто бы не стоял за дверью, получит по два выстрела. Один, из револьвера со свинцовой пулей и один из пистолета с серебряной. Никому не удавалось одновременно переварить и свинец, и серебро. А, интересно, кроме серебра на этих уродов действуют ещё какие материалы? Если удасться захватить их живыми, обязательно поэкспериментирую. Пусть потом называют меня доктором Менгеле, не хрен на меня охотиться.
Поглядим, кто из них будет добычей. Что добыча не я, понял сразу как одел на пальцы перстни. Какой выходит цветочек аленький! Впрочем, я неоднократно удивлялся необычному воздействию камней на окружающих и меня самого. Только не совсем понятно, что делать, когда камни совсем иссохнут. Несколько дней совершенно не обращал внимание на камни, уменьшаются они в размерах или нет. Мне захотелось их снять и внимательно рассмотреть. Но, я громко произнёс, обращаясь неизвестно к кому:
— Хрен тебе, иди пососи … пи-пи-пи.
За дверью зашуршало и заскрипело как алмазом по стеклу. У некоторых людей такой скрип вызывает потерю сознания, так он неприятен. Мне этот звук безразличен, но я почувствовал угрозу, исходящую от звука и пожалел, что гостиница забита жандармами. Они услышат звук выстрела и прибегут, хотя их никто особенно и не ждёт.
Наверно, тот козёл за дверью, почуял мои мысли с сильным желанием выстрелить через дверь и я услышал быстрые удаляющиеся шаги. Захотел выскочить за дверь и невзирая на последствия расстрелять тварь. Она почуяла и это желание, и побежала. Около гостиницы несколько раз выстрелили из револьверов.
Я разочарованно вздохнул. Наверно буду жалеть всю оставшуюся жизнь, что не прикончил тварь. Но, думаю, мои широкие магистрали между большими городами, пересекутся с вонючими тропинками между помоек, по которым ковыляет погань и тогда ей не будет пощады. Как бы в ответ на свои мысли я услышал гнусный вой, похожий на волчий, исходящий из-за города. Сплюнув от отвращения сказал вслух:
— Место твоё на помойке, вонючая тварь.
Надо разобраться, что за тесак достался в наследство от ресторанной бригады убийц и на камни внимательнее посмотреть. Желательно через увеличительное стекло.
Волчий вой и выстрелы услышал не только я, но и другие обитатели гостиницы. Послышался шум, негромкие команды и топот сапог по коридорам. К коридоре включили электрические лампочки, я понял это по полоске света, пробившейся под дверь.
Вот оно! Подумал я. Свет от электрических лампочек негативно действует на тварей. Иначе, зачем они выключают свет? Я вспомнил как камни мерцали при горящих свечах в театре. Выходит в моей стране тварь не встречаются, благодаря электрическому освещению, а здесь им надо отдалить внедрение электричества, чтобы выжить. Да здравствует электрическое освещение! После сооружения оружейного завода примусь за строительство мощных электростанций, если конечно, леопардоосьминогам не удасться развязать войну.
Включил свет и приступил к дальнейшим терзаниям гитары. Мимо двери несколько раз пробегали, стуча сапогами по паркету. Затем кто-то остановился около двери и забарабанил во всю силу. Я подошёл к двери и спросил:
— Ну, кто опять припёрся?
Голос ротмистра:
— Виктор Александрович, с Вами всё в порядке?
— Как же со мной может быть в порядке, если всю ночь ломитесь в дверь и спать не даёте.
— Можно войти Виктор Александрович?
Та тварь говорила очень тихо, почти шептала. Так может они кричать не умеют? Пусть жандарм покричит:
— Плохо Вас слышно, господин ротмистр.
Ротмистр заорал, будто его режут. Ну, что ж, тогда можно открыть дверь. Я открываю дверь, но не забываю о безопасности. Межу мной и дверью стоит узкий шкаф и внезапно на наброситься не получиться. В руке пистолет с серебряными пулями, наставленный на входящего жандарма. Ротмистр увидел пистолет и замер. Затем справился с комком, застрявшим в горле и просипел:
— Это плохая шутка Виктор Александрович.
— Я не шучу, Алексей Тихонович, не до шуток. Заходите и постарайтесь не делать резких движений. У меня нервы на пределе и если Вы чуть дёрнетесь, то могу продырявить. Проходите, присаживайтесь, господин ротмистр.
Стволом пистолета указал, куда надо присесть жандарму. Усадил так, чтобы между нами был небольшой столик. Жандарм уселся. Я снова повёл стволом пистолета и сказал:
— Расслабьтесь, господин ротмистр, чтобы я мог убрать пистолет.
Ротмистр слегка недовольно:
— Значит всё дело в напряжении?
— Безусловно, дорогой ротмистр.
— Ну, хорошо, хорошо, я расслабляюсь.
Ротмистр закрыл глаза и я почувствовал как он старается успокоиться. Чтобы помочь, сунул пистолет под мышку. Откуда подобные чувства, не знаю, но вот теперь я понял, что они есть.
Ротмистр открыл глаза и увидев, что у меня в руке нет пистолета спросил:
— Что за цирк, Виктор Александрович?
Хотел ответить грубостью, но сдержался:
— Дорогой ротмистр. Вы когда заходили не смотрели на входную дверь?
Ротмистр ошалело смотрел на меня как на не совсем здорового человека.
Я продолжил:
— Значит не смотрели. А жаль. Сходите и посмотрите.
Трудно возражать человеку, если у него в кармане пистолет, да ещё серьёзного калибра. Ротмистр поднялся и осмотрел дверь снаружи. Затем со смешинкой в голосе заявил:
— Так из за царапин Вы наставили пистолет? Боже! Какое невежество. Образованный человек, из за каких-то царапин на двери чуть не пристрелил знакомого. Такое позорище. Вы должны понимать, что пошутили над Вами или хотели напугать.
Я подумал, вот счастливый человек. Ему не снились сны, которые иногда приходится видеть наяву.
— Дорогой ротмистр, Вы оценили глубину царапин?
Ротмистр рассмеялся:
— Над Вами кто-то пошутил, я прикажу провести расследование и узнаю, кто это сделал. Будьте покойны.
Мне понравилось выражение: будьте покойны. Звучит почти как: будьте покойником. Об этом сообщил ротмистру. Он снова рассмеялся. Затем по коридору застучали сапоги и в комнату заглянул жандарм:
— Господин ротмистр! Вас спрашивают.
Ротмистр поднялся со стула и извинившись вышел. Я закрыл дверь и принялся мучить гитару. На руках сверкали камни, что они хотели сказать сверканием я не понимал, но надеялся когда-нибудь понять.
23
Под утро, после того как перестал беспокоить топот сапог в коридоре, заснул не раздеваясь, на диване. Проснулся от стука в дверь. На часах около десяти часов. Прибыли адвокаты с вопросами и претензиями. Наконец все формальности улажены. Кто-то из прислуги сгонял к премьеру и отнёс документы на ознакомление.
Появились японцы. Дождались прибытия премьера и подписали документы. Затем я отдал чек японцам. На подписании документов присутствовали кроме премьера жандармы, в том числе знакомый мне полковник. Похоже Столыпин до последнего момента не верил в возможность такого исхода событий и жандармы присутствовали на случай, если я устраиваю грандиозную мистификацию.
Потом посидели в ресторане, где бегал оживлённый хозяин заведения, отказавшийся продавать гостиницу. На трапезе я спросил у премьера, не может ли рекомендовать честного человека для организации предприятия. Господин Столыпин заявил, что мне надо выкупить завод, из казны.
На это я ответил, что никакого завода там никогда не было. Завод существует только на бумаге, ну ещё пожалуй, в умах казнокрадов, значит платить не за что. В поле ни одного строения. Всё оборудование установлено в сараях и через год окончательно придёт в негодность.
