Андрей Буянов - Сорняк
– Иди, Мисшаа.
Мишка вздохнул, но расправив плечи и навесив на лицо бодрое выражение, двинулся вперёд.
– Мы вернулись, – громко произнес он, обращаясь к Койту, но так, чтобы слышали все остальные. – И мы привели новых людей.
Старик улыбался раскрывая руки в объятья.
– Мы вас ждали, – произнес он ритуальную фразу.
* * *Вечером все охотники саоты и выдры сидели возле большого костра, шумно отмечая победу. Вокруг суетились женщины рода, радостные возвращению мужей живыми. Они вырядились, как только могли, и смотрелись во всём этом несколько комично. Но охотникам это нравилось. Тем более сегодня их жены пусть и не сидели за костром наравне с мужчинами, но были рядом… Потому как готовили и подносили мясо, таскали дрова для костров, мыли, чистили бывшие женщины Волков, делали всю ту работу, что делают женщины каждого рода, но именно сейчас и именно они делали её, очень стараясь. Потому как ни их, ни их детей ни в какой новый род ещё не приняли. А одинокие женщины, да ещё и с малыми детьми на руках, в степи не выживают. Детей, кстати, всех – и своих, и пришлых – согнали в большие дома и оставили под присмотром строгих старух: нечего ребёнку делать на празднике взрослых.
Туя была с женой брата, радовалась вместе со всеми, перекидывалась веселым разговором с Магой, живот которой уже начал округляться. Мишку же позвал к себе старый Койт. Они сидели в большой хижине, отгородившись от шума и гомона, шедшего снаружи, толстой шкурой полога. По центру горел обложенный окатышами очаг, а на стенах было подвешено с десяток коптящих жиром глиняных ламп. У ног стояло блюдо с варёным мясом, какой-то речной травой, отмоченными бобами и большой кувшин слабого ягодного пива.
Койт клал по одному бобу в рот, медленно разжёвывал и брал следующий. Мишка же осмотрел блюдо, наметил для себя кусок мяса, но решил повременить. Предстоял серьёзный разговор, и есть во время него будет не очень удобно. Прежде всего, для него самого, Койту – плевать.
– Зачем ты привёл к нам столько женщин и детей? Хочешь принять их в род? Или…
Мишка мысленно усмехнулся – этот разговор он планировал всю дорогу, но чем больше думал, тем больше понимал, что все его аргументы рассыпаются об один, но самый основной и неоспоримый – он их пожалел. Более того: жалел до сих пор, не смог бы он безучастно смотреть на убийства женщин и детей, ну не смог бы, и всё!
– Нельзя так просто убивать людей, – негромко проговорил он. – Они же не охотники и не воины. Это всего лишь бабы, Койт. Бабы и маленькие дети, тех, кто постарше, гтухи убили, разделали и съели…
Мишка посмотрел в сторону. После проплывшей в голове картины урчать в животе прекратило, вообще есть расхотелось.
– Когда мы плыли на торг, ты рассказывал мне о Большой охоте. – Старик согласно кивнул: было дело. – И я понимаю теперь, как охотники добывают говов. Охотники без труда могут добыть мяса на весь род, включая и их. Эти дети вырастут вместе с нашими, и когда настанет время им становиться охотниками, они станут охотниками саотов, а не волков. А женщины, они почти все молодые, а кто не очень – все еще могут рожать. И они родят ещё детей, детей саотов. Конечно, нам всем придётся постараться, но, – Мишка хмыкнул, – какой охотник откажется от такого труда? Род Пегой лисицы станет больше и сильнее…
Старый Койт сидел с ничего не выражающем лицом, застыл, не выказывая ни одобрения, ни порицания, в ожидании продолжения. Миша задумался: эти аргументы должны были быть убедительными. Но реакции на них никакой. Тогда он снова заговорил, повторил попытку.
– Они не будут роду обузой, Койт. Эти люди тоже могут копать землю и сажать бобы, могут работать. Помнишь, я говорил про стену? Женщины и дети могут месить глину и мешать её с травой и сушняком, рыть ямы и таскать землю… Гтухи уже уничтожили племя Волков, придя к их стойбищу из степи. Если у нас будет стена вокруг нашего посёлка, они не смогут застать нас врасплох. А охотники сверху побьют их из луков, сами оставаясь в безопасности, и не будут умирать, как выдры Гото… А чтобы построить стену, нам нужно больше людей… Вот они, я их привёл…
Он посмотрел украдкой на старика. Тот сидел всё так же, и лицо его было неподвижно. Чёрт его дери, да что тут непонятного! Мишка сидел и ждал ответа, но его всё не было. «Если ты их выгонишь, я уйду с ними», – вертелось у Мишки в мыслях и на языке. Хотя и понимал всю пагубность этих слов для него лично. С Койтом глупый шантаж не пройдёт, и если сказал, что «уйду», то придётся уходить. Отступать будет поздно, в мире, где ещё нет бумаги и двойной морали, за слова принято отвечать. Сказал – сделай, и никак иначе.
– Нельзя так, Койт, поступать с людьми…
Нет, Мишка сплюнул про себя, всё правильно, и если отправленных восвояси в степь баб он как-нибудь да пережил бы, то снящиеся по ночам мёртвые младенцы ему совсем не нужны. Не выдержит такого его психика цивилизованного человека, пусть и заметно здесь огрубевшая, но всё же слишком нежная для этого дикого мира. Это местным хорошо, они свято уверены что после смерти очутятся в мире духов, где встретятся со всеми своими предками, обитающими подле Отца Солнце, и спокойно продолжат жить дальше. А он-то в подобное не верит ни на грош. Более того, считает, что там, за кромкой, пустота и забвение в лучшем случае…
Койт кивнул, показывая, что выслушал, и начал говорить сам.
– Я понял тебя, Мисшаа. Мы заберём их всех. Раз ты этого так хочешь.
Миша с облегчением выдохнул про себя – пронесло!
– За две руки молодых женщин ты отдашь Гото свою железную рубашку, он её очень хочет.
Мишка скривился, но промолчал. Просил всех – получи и не «жужжи» теперь. Старик между тем продолжил:
– Ещё он отдаст за неё всю медь… – Койт чуть помолчал, пожевал губы. – Но скажи мне, Мисшаа, что ты будешь делать, если завтра к тебе придёт ещё одна толпа баб и детей и попросится к тебе в род? Примешь? А потом ещё и ещё… Где ты возьмёшь столько охотников, чтобы их прокормить?
Мишка промолчал, потому как возразить ему было особо нечего. Можно было, конечно, сказать, что заставит их работать на земле, выращивая бобы и на себя, и на всех. Но хитроумный старик скажет, что они пришли в голодный год, да ещё зимой. Койт кивнул, подтверждая что-то сам себе.
– Ты умный, Мисшаа, но ещё дурак. Ты заботишься о чужих людях и со временем сможешь хорошо заботиться и о нашем роде. Но пока тебе рано. Хорошо, что я не собираюсь пока к духам предков, что живут подле Отца Солнце, – при этих словах он ухмыльнулся, ловко подхватил кувшин и сделал большой глоток. На Мишкиной памяти это был первый случай, когда старый Койт позволил себе пошутить. Однако есть некоторые вещи, которые надо было выяснить.
– Койт, – негромко проговорил он, – я совсем не хочу быть вождём рода…
Старик хрипло рассмеялся:
– А зачем, ты думаешь, тогда привёл тебя к саотам Отец Солнце?
Койт взял в руки кусок мяса, но есть сразу не стал:
– Но ты прав: пока тебе ещё рано, ты умный, но ещё дурак.
Примечания
1
Имеется ввиду знаменитая картинка из учебников, где изображен Владимир Ильич Ульянов (Ленин), который держит на плече здоровенное бревно, а также вариации советских художников на эту тему.
2
Малый бог, мифологический младший сын Отца Солнце, по факту малая луна, совершающая полный оборот вокруг планеты за пятнадцать местных дней.
3
Некий аналог бизона, полностью покрытый густой длинной шерстью. В длину достигает до четырех-пяти метров, в холке может быть выше трех.
4
Имеется в виду пять дней, столько сколько пальцев на руке. Соответственно рука – пять дней, рука без двух пальцев – три дня, рука и два пальца – семь дней.
5
Тут Миша сильно ошибается, конечно, у этих корешков есть определенное внешнее сходство, но эффект от того, что упоминается, больше похож на листья коки, чем на знаменитый «корень жизни».
6
В 1428 году в Англии устроили состязание стрелков. Стрелы рекордсменов, пущенные с расстояния около 213 м, пробивали дубовую доску толщиной 5 см. Например, при силе натяжения около 70 килограммов, славянский композитный лук пробивал любые доспехи с расстояния 150 м. См. https://ru.wikipedia.org
7
Бог подлости, по преданию родился, от семени Отца Солнце, которое тот милостиво дал владычице ночи – Гать.
8
– Туя, подарок тебе.
9
– Это тебе подарок от меня.
10
– Подарок тебе от меня (Миши).
11
– Медь?..
12
– Это железо.
13
– Я сделал.
14
Принцип цементирования довольно прост сам по себе и заключается в постепенном науглероживании железа путем нагрева, без доступа кислорода. При какой температуре следует это делать, Миша, разумеется, не имеет никакого понятия, однако если наши деревенские умельцы умудряются делать это в печи, то и Мишкин горн тоже должен сгодиться.
