KnigaRead.com/

Влад Савин - Врата Победы

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Влад Савин, "Врата Победы" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Все лето сорок третьего мы ныряли в Лионском заливе, изучали наши возможности, искали затопленные суда. А где-то шли бои, тысячи французов погибали в русских степях, в Гибралтаре, в Африке, на Ниле, в Сирии и Палестине. А мы извели немало кинопленки на наш первый фильм, "Затонувшие корабли". Фредерик Дюма, "Диди", установил рекорд погружения с автономным дыхательным аппаратом, шестьдесят три метра - хотя и испытал при этом азотное опьянение. Мы открывали для себя подводный мир, как новую, неизвестную страну - и были счастливы. Война казалась идущей где-то далеко, на другом краю земли. Какое дело нам было до нее?

Однако же, на горизонте стали сгущаться тучи. Катастрофа на Днепре - о ее размерах не сообщалось, но слишком многие французские семьи получили тогда извещения о гибели или пропаже без вести кого-то из своих близких. И немцы все чаще стали вести себя не как старшие братья, но как господа - хотя до подлинных зверств оккупации было еще далеко. Заметно хуже стало и экономическое положение - новая валюта, евромарки, "евро", быстро обесценивалась, а хранение и оборот британских фунтов и американских долларов, имевших гораздо большую покупательную способность, было наказуемо, и если поначалу даже немцы смотрели на это сквозь пальцы, то очень скоро они стали беспощадны, за "деньги врага", обнаруженные при облаве и обыске у вас в кармане, можно было легко угодить в концлагерь или в штрафной батальон Остфронта. Если до осени французский флот большей частью стоял в Тулоне, или совершал короткие походы к Корсике, Алжиру - то после была Португалия, и страшные потери в бою у Лиссабона. Мы потеряли "Дюнкерк", "Марсельезу", "Прованс", многие корабли были повреждены. Пострадали и конкретно мы - из-за огромного объема ремонтных работ, мастерские флота не могли с прежней быстротой выполнять даже самые малые наши заказы.

Формально не состоя на военно-морской службе, я был избавлен от необходимости слишком часто иметь дело с оккупационными властями. Вопреки широко известному фильму, я не имел никакого отношения к убийству адмирала Тиле - хотя, по воле судьбы, был знаком с мадам Мари Липской, бывал в ее "салоне", и даже присутствовал в ресторане "Шарлемань" в тот вечер 6 декабря. (прим. - о том в "Ленинград-43" - В.С.). Но я не подозревал, что эта особа, широко известная в высших кругах тулонского и марсельского общества, имела какое-то отношение к подполью - мои же работы в то время не представляли никакого интереса для УСО. Наша цель была более высокого порядка, чем одна из банальных европейских войн. Скажу лишь, что хотя Тиле был бесспорно, мерзавцем и хамом - что стоила одна лишь его выходка поставить всех нас в зале "Шарлеманя" по стойке смирно и кричать по команде "хайль Гитлер", или его неуместная для просвещенного двадцатого века жестокость, расстреливать и рубить винтами тех, кто спасался с потопленных им кораблей - я не могу оправдать и его убийства. Не ради этого негодяя - а потому, что отныне война шла по другим правилам, где было гораздо меньше благородства.

И воцарился ад. Даже сегодня в Марселе, как и во всей южной Франции, говоря "оккупация", обычно имеют в виду период с ноября сорок третьего года. Раньше тоже были репрессии, и существовали концлагеря, самым крупным из которых был Роменвиль - но прежде все же соблюдалась законность, и наказанию подвергались действительно виновные. При Достлере же угодить за решетку, и даже быть расстрелянным, мог абсолютно любой, по надуманному поводу, мельчайшему подозрению, лживому доносу, родству или даже знакомству с арестованным ранее, весьма распространенным было и взятие заложников по любой причине. Это было ужасно - немцы вели себя с нами, культурной европейской нацией, так, как мы позволяли себе разве что при завоевании Индокитая или Мадагаскара! Оттого, при первой возможности наша команда поспешила перебраться в итальянскую зону оккупации, куда входил Лазурный Берег. Там было гораздо безопаснее - если бы не маниакальная подозрительность итальянцев ко всему, связанному с подводным плаванием! Сняв виллу в пригороде Ниццы, мы скучали в безделье, утешая себя лишь тем, что все когда-нибудь кончается. Очень трудно было с питанием, выручали лишь случайно добытые почти два центнера сушеных бобов, да рыба, пойманная с берега, попытки же отплыть на лодке от причала вызывали угрожающие крики, а затем и стрельбу итальянского патруля. Хотя на берегу итальянцы вели себя гораздо приличнее и приветливее, чем немцы.

Мы ничего почти не знали про Восточный фронт, война казалась от нас бесконечно далеко, если не считать налетов англо-американской авиации на Марсель, Тулон, Лион, Тулузу. Новый 1944 год мы отмечали очень скромно, казалось невероятным, что это Лазурный берег, где совсем недавно кипела веселая жизнь. В январе мимо шли немецкие войска, походными колоннами, на восток, но им не было никакого дела до нас. Затем куда-то пропали итальянцы, и наступила тишина. Радиоприемники были конфискованы, и мы могли узнавать о том, что творится в окружающем мире, лишь со слов немногих соседей, и случайно попавших в руки газет. Информация была самой недостоверной. Вдруг оказалось, что русские уже на Одере, и вот-вот возьмут Берлин. Что они уже в Италии, уже рядом. Что они вот-вот ворвутся во Францию и перережут тут всех, не хуже африканских людоедов (о чем особенно много писали немецкие и пронемецкие газеты). Практическим же результатом был визит немецкого офицера, отвечающего за охрану этого участка побережья, с приказом о записи в "фолькспатруль", один человек от квартала был повинен выходить на пляж, чтобы поднять тревогу при попытке высадки русских или английских диверсантов. Мы согласились, тем более что охраннику полагалось оружие - а на опустевших виллах уже случались грабежи.

В тот день нас было на вилле двенадцать человек. Дюма, Тайе с женой и ребенком, кинооператор Клод Хульбрек с женой, мы с Симоной и нашими двумя малышами, еще приехал с женой наш старый друг Роже Гарри, директор марсельской фабрики анилиновых красителей, игравший для нас роль некоего "окна в большой свет", он привез нам не только новости, но и один из аппаратов, переделанный по нашей просьбе в Марселе. Мы не теряли надежды, что завтра все же удастся нырнуть, не привлекая внимания немецкого мотопатруля, ночное погружение считалось слишком опасным. Был обычный скучный вечер, все новости были уже рассказаны. Мы стояли во дворе и смотрели на припозднившихся детей.

Вдруг нас окружили какие-то вооруженные люди, появившиеся ниоткуда, как призраки. Много позже я узнал, как нам повезло, что дети еще не спали - иначе нас бы приняли за немецкую спецкоманду, и могли уничтожить без всякого предупреждения. Сначала я решил, что это британские коммандос, и пытался втолковать им, что мы все гражданские лица, не имеющие никакого отношения к этой войне. Затем мы узнали, что это русские - и в первую минуту, сильно напугались.

Мне приходилось бывать в России, в тридцатом. И у нас во Франции было много эмигрантов оттуда, и мы знали, что, вопреки сказкам Геббельса, там живут вовсе не дикари-людоеды, а белые люди, внешне похожие на нас. Однако же, эта огромная страна, нависающая над европейской цивилизацией, была нам непонятна - в то время, как Европа, это в большей степени традиция, поступательное плавное движение, русские развиваются скачкообразно, Россия это постоянный оборотень, метаморфозы которого неожиданны для нее самой, каждую эпоху она иная. Еще мне было известно, что русские совершенно не признают нашего индивидуализма - когда ты, "отдав обществу долг", дальше можешь жить в свое удовольствие. И отличаются крайней нетерпимостью к тем, кто не разделяет их принципов, и беспощадностью к врагам - вдруг они сочтут нас, формально граждан страны, входящей в Еврорейх, ответственными за бесчинства немцев на Остфронте? Будь на их месте солдаты Достлера, они могли бы расстрелять нас всех прямо тут. Мне было страшно - но я считал ниже своего достоинства показывать это, тем более понимая, что не спасло бы.

К моему удивлению, командир русских, услышав мое имя, стал очень любезен. Он совершенно не владел французским - но мы смогли кое-как объясниться на довольно плохом итальянском, вставляя английские и немецкие слова. Прежде он спросил, что мне известно о немцах, где находятся их войска. Я честно ответил, что ближайшая комендатура в четырех километрах по побережью, там же находится один из "опорных пунктов", занятый, насколько я мог видеть, ротой солдат с несколькими полевыми пушками. Шесть таких импровизированных фортов прикрывают почти стокилометровый участок берега, дальше к западу начинается уже зона ответственности морской крепости Тулон. На маяке у входа в порт Ниццы - гарнизон из немецких моряков, а не солдат, но их там мало, десятка два. И еще по приморской дороге ездят мобильные патрули, из единственного моторизованного немецкого батальона, танков и бронеавтомобилей нет, обычные гражданские машины с солдатами в кузовах. Я искренне рассказывал все, что знал - у меня не было никаких причин любить немцев.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*