Товарищ мэр (СИ) - Муха Руслан

Мужчина ахнул, отступил, потеряв на миг равновесие от силы удара. В этот момент я ногой выбил пистолет из его ослабевшей руки. Оружие со звоном отлетело в сторону.

Я не ждал. Рванул с места и ударил его прикладом пистолета по виску. Противник коротко охнул, его глаза закатились, и он рухнул на пол, потеряв сознание.

Конечно, выстрелы не могли не привлечь внимание. Наверху застучали ботинки. Сюда спешили остальные двое.

Я схватил пистолет того, кого вырубил и рванул к Гене.

Генка уже умудрился доползти до Галины и затащить её за барную стойку в углу.

— Гена, лови! — крикнул я и по полу швырнул ему пистолет. Тот заскользил по плитке, Гена быстро схватил его и затаился за стойкой.

Я сам спрятался за массивным дверным косяком у входа в зал с бассейном, прижался спиной к стене, пистолет наготове.

Шаги наверху затихли. Они действовали осторожно, оценивали обстановку.

Тишина длилась несколько секунд. Потом я услышал их голоса: приглушённые, без эмоций. Обменивались короткими фразами. Решали, как действовать.

Я услышал осторожный шорох подошв по бетону. Они двигались с двух сторон вдоль стен тренажёрного зала, приближаясь к двери в бассейн.

Я встретился взглядом с Геной через зал. Мы обменялись немыми сигналами. Он кивнул, а после прицелился в дверной проём из-за стойки. Я же отошёл от своего укрытия у косяка и прижался к стене прямо рядом с дверью, с противоположной от Гены стороны.

Шаги затихли прямо за стеной. Они были здесь.

Первый осторожно заглянул, сканируя взглядом пространство. Смотрел он прямо перед собой, явно не ожидая, что я буду стоять вплотную у двери.

Краем глаза он заметил меня. В тот же миг я вжал ствол своего пистолета ему прямо в висок.

— Брось! — сказал я. — Оба, бросайте оружие.

Но вместо того чтобы замереть, он рванул головой в сторону, одновременно выбрасывая локоть в мое солнечное сплетение. Я едва увернулся, и удар пришёлся по рёбрам. Боль пронзила бок, но я удержал позицию.

Пистолет в его руке развернулся ко мне. Я поймал ствол левой рукой, отводя в сторону, раздался выстрел.

В проёме появился второй. Он видел, как его напарник борется, и поднял оружие, чтобы выстрелить в меня. Но Гена опередил его. Выстрел из-за стойки ударил второму чистильщику в предплечье. Тот вскрикнул, пистолет выпал из его руки.

Первый, воспользовавшись заминкой, вырвался, рванул меня на себя и попытался задушить сгибом руки. Мы рухнули на пол, я под ним. Воздух перехватило.

Второй, невзирая на рану, схватил пистолет и начал шмалять в сторону Генки, прижимая его огнём за стойкой. Стекло от бутылок и стаканов дождём посыпалось Генку иГалину сверху.

Я изо всех сил упёрся коленом в живот первого чистильщика, ослабив хватку, и ударил его в горло основанием ладони. Он захрипел, его пальцы разжались. Я вывернулся, нанёс ещё один удар в подбородок. Он обмяк.

Я сразу же перекатился, спрятавшись за лежак, навёл пистолет на второго, который всё ещё стрелял в сторону Гены. Я выстрелил ему в ногу. Пуля ударила в бедро. Он рухнул с подавленным стоном, потеряв пистолет.

В подвале на мгновение воцарилась тишина, оглушительная после грохота выстрелов. Только тяжёлое, хриплое дыхание и стоны.

Я поднялся, держа пистолет наготове, посмотрел на Гену. Он выглянул из-за развороченной стойки, его лицо было бледным, но в руке он крепко сжимал оружие.

В этот момент сверху, из холла, донёсся грохот, от которого задрожали стены. Сомневаться не стоило, кто-то вышиб входную дверь. Топот множества ног, громкие команды, треск рации. Тяжёлые, быстрые шаги, лязг прикладов, сдержанные, чёткие команды.

— Всем лежать! Спецназ! — раздался мощный, не терпящий возражений голос с лестницы.

Я опустил пистолет на пол и медленно, держа руки на виду, поднялся из-за укрытия. Гена последовал моему примеру, прислонившись к стойке.

— Здесь! — крикнул я в сторону лестницы. — Внизу! Раненые!

— Лицом вниз! Руки за голову! Быстро! — скомандовал первый, появившийся в дверном проёме боец в полной экипировке.

— Это хозяин дома, я его телохранитель, на нас напали, — быстро отчеканил Гена, которого двое бойцов уже держали на прицеле.

Боец в проёме жестом приказал оставаться на месте. Позади него, в темноте тренажёрного зала, мелькали тени и слышались отрывистые команды: «Проверяй углы!», «Раненый», «Мертв», «Группа два, на лестницу!».

Через несколько секунд, убедившись, что прямой угрозы нет, в зал с бассейном ворвались ещё трое. Они двигались как единый механизм. Двое мгновенно обыскали и скрутили пластиковыми стяжками уцелевших «чистильщиков». Действовали жёстко, без лишних слов. Раненому в ногу даже не дали застонать, просто перевернули, скрутили и оттащили к стене.

— Кто хозяин дома? — коротко бросил вошедший крупный мужчина. По манере держаться, по тому, как остальные бойцы замерли, ожидая его команды, было видно, что он старший.

— Я хозяин, — ответил я, не меняя позы. — Второй Геннадий, мой помощник, ранен в ногу. Женщина без сознания, наша экономка. Охрану снаружи отравили. Тот, кто это сделал, мёртв в бассейне. Эти трое, — я кивнул головой в сторону связанных людей, — вооружённые, пришли позже.

Боец на секунду замер, его взгляд скользнул по телу в воде, по Галине, по Гене. Потом он повернул голову и коротко, отрывисто заговорил в рацию:

— Центр, группа один. Обстановка в подвале: нападение на мэра. Мэр цел, один его человек ранен, вторая пострадавшая без сознания, возможно, отравлена. Трое нападавших нейтрализованы, задержаны. Один убитый в бассейне. Прошу допустить медиков и следственную группу. Периметр зачищен.

Он отдал команду, и всё дальше пошло как в тумане. Нас подняли, снова, уже тщательнее, обыскали. Засуетились медики: двое склонились над Геной, накладывая жгут и готовя носилки, другие осторожно переворачивали Галину Степановну, щупали пульс, светили фонариком в глаза.

Сверху доносилась нарастающая суматоха: новые голоса, шаги, радиообмен. Я поднялся наверх. В холле царил организованный хаос. Оперативники оцепляли комнаты, криминалисты уже начинали фотографировать следы борьбы. Через распахнутую дверь было видно, как возятся с отравленной охраной у машин: кого-то уже увозили, над кем-то склонились врачи.

Меня усадили на диван в холле. Подошёл бойкий молодой следователь, с деловым выражением лица. Он достал блокнот.

— Евгений Михайлович, — начал он, официально, но с налётом подобострастия. — Прошу рассказать, что здесь произошло. С самого начала.

Я начал говорить. Спокойно, чётко, на автомате. Версия, которую я уже обдумал: Вова-предатель с личным мотивом мести, отравление, драка, несчастный случай в бассейне. Потом нападение троих вооружённых неизвестных. Мы оборонялись. Я не знаю, кто они и зачем пришли. Возможно, ограбление. Возможно, помощники Вовы.

Я видел, как следователь старательно записывает, кивает. Он задавал уточняющие вопросы: во что был одет Вова, куда именно упал, откуда появились нападавшие. Я отвечал, глядя мимо него, в окно, где за снующими людьми мелькали мигалки машин.

Я ни словом не упомянул о Князеве. Не сказал ни о пистолете на заводе, ни о флешке, ни о том, что Татьяна уже в пути. Нельзя. Пока нельзя.

Если эта информация просочится и дойдёт до нужных ушей, пока у Князева ещё есть рычаги, он успеет уничтожить улики, убрать свидетелей, а меня самого подставить или прикончить.

Нужно было выиграть время. До того момента, как в столице материалы Тани уйдут в эфир. Только тогда правда станет оружием, а не смертным приговором.

Следователя вызвали по рации к входной двери. Он извинился, быстро сложил блокнот и направился туда, оставив меня под присмотром оперативника.

И в этот момент, рассекая толпу суетящихся людей, в холл вошёл Корнилыч. Он был в повседневной одежде: тёмные брюки и рубашка, наброшенная на плечи куртка, — его явно выдернули из дома. Лицо Корнилыча было хмурым, как туча. Он мрачно взглянул на меня, встревоженно покачал головой, медленно подошёл и кивком отрядил караулившего меня бойца в сторону.