Пять секунд будущего. Морпех Рейха (СИ) - Тепеш Влад

Ну пожалуйста…

Врачи, генералы и ацтеки

Сознание возвращалось медленно. Вначале мне было абсолютно все равно, где я и что со мной происходит, я открывал на секунду глаза, а затем снова погружался во мрак и тишину небытия. Но некоторое время спустя я осознал, что нахожусь вроде как в больнице, и попытался приподнять голову, чтобы оглядеться и убедиться, что это и правда больница, а не лаборатория, и что я точно в палате, а не в морге.

В мое поле зрения попала медсестра с журналом, при этом моя активность сразу привлекла ее внимание. Она нажала кнопку на каком-то пульте, и в палате тут же появился еще и врач.

Он задает вопрос по-хорватски.

— Не шпрехаю по-вашему, — слабым голосом отвечаю я.

— Как мы себя чувствуем? — спрашивает врач по-немецки.

— Ну вы-то явно в добром здравии, а насчет себя я не уверен…

— Ха, чувство юмора на месте, будете жить, — улыбается он.

— Мне досталось, да?

— Не без этого. Из вас достали сорок семь осколков общей массой восемнадцать граммов. Наложено двадцать четыре шва. Но вообще ваши дела неплохи, ничего серьезного, а то, что сейчас вы чувствуете слабость — нормальное явление. Вас доставили без сознания, потом анестезия, трехчасовая операция…

— Быстро же, однако, вытащили сорок семь осколков…

— Вас оперировали четыре хирурга одновременно, и притом, к вашему счастью, не военных. То есть, вначале пытались военные, госпиталь-то военный, но мы прибыли вовремя и успели их своевременно выгнать, ха-ха!

— Выгнали военных хирургов в их же госпитале? А зачем?

— Ради вашего же блага! Знаете, что общего между военным врачом и морской свинкой? Морская свинка не имеет никакого отношения ни к морю, ни к свиньям.

— Что-то я не понял вашу шутку…

— С военными медиками такая беда: они не врачи. Медики — да, но не врачи. Не всякий медик — врач. У них другой способ работы и мышления. Понимаете, долг врача — спасти жизнь и здоровье пациента, и сделать это так хорошо, как возможно. Хорошо сделанная операция для самого врача способствует карьере, плохо — могут затаскать по судам. А военные медики должны спасать только жизнь пациента, но не здоровье, и делают это не хорошо, а быстро.

— Почему? — снова не понял я.

— А потому. Военный медик обычно работает в условиях, когда раненых много, а медиков мало. Он должен работать быстро. При этом здоровье пациента не имеет значения, потому что человек, оказавшийся на столе военного хирурга, уже в любом случае не имеет боевой ценности. Его ждут месяцы восстановления, он уже не годен воевать, и будет ли годен месяцы спустя — большой вопрос. Такая вот у военных медиков профессиональная деформация, и это очень хорошо видно в ситуациях с катастрофами, землетрясениями и прочим, когда на месте работают и военные медики, и обычные врачи. Военный медик успевает спасти больше жизней за счет большего числа пациентов, но у него ниже процент выживаемости, а у обычного врача пациенты реже остаются калеками. Такие вот дела.

— Понятно… Только почему я не чувствую ни рук, ни ног?

— Вам введен препарат, блокирующий обратную передачу сигналов по нервам. Иначе вы сейчас страдали бы от сильных болей. Просто поверьте мне, вы поправитесь и будете в порядке. Вам даже особо повезло, и аккурат после операции примчался Жданкович…

— Кто?

— Самый известный в Хорватии маг-целитель. Одиозная личность. Прибыв, уже он выставил хирургов — с таким не поспоришь, он умеет не только лечить, но и калечить. После его работы ваши раны приняли такой вид, какой приняли бы недели через две в обычной ситуации. Самые крупные швы зарубцевались без воспалений, а мелкие ранки, откуда осколки вынимали электромагнитом, зажили вовсе.

— О как… мною даже занялась такая важная фигура?

— Угу. Было указание сверху спасти вас любой ценой. Но это нам, лучшим врачам страны. За Жданковича не знаю, такому не поуказываешь особо, но стало известно, что в отеле, который вы защищали, находились его сын и невестка на медовом месяце. Простите, как вас зовут, а то вы до сих пор не опознаны?

— Зигфрид.

— Вы из Рейха, да?

— Ага.

— Что же, Зигфрид. Вы ни о чем не беспокойтесь, с вами все будет хорошо. Правда, могут быть осложнения, но не по хирургической части.

— А какие?

— В самом начале, опасаясь заражения, вам ввели слоновью дозу антибиотиков, полный букет, так сказать. Не исключено, что в течение нескольких месяцев у вас могут быть проблемы с иммунитетом, но это уже не очень страшно. Недельку-другую вы побудете тут под наблюдением, а потом вас можно будет выписывать, я думаю.

— Ох-х, плакал мой отпуск…

— Увы. Если что — с любыми пожеланиями обращайтесь к медсестре, а я, с вашего позволения, наконец-то сдам дежурство и пойду прилягу — девятнадцать часов тут за вами слежу.

Однако уже вечером того же дня меня разбудил тот же самый врач.

— Такое дело, — сказал он, — к вам гости, причем с самого верха. Военные, пара министров, прочие важные шишки. Вы в состоянии их принять? Я их предупредил, что у них максимум пять минут — но вот совсем прогнать не могу, сами понимаете. Это их стараниями вас тут лечат лучшие врачи, я сам вообще-то работаю в самом дорогом медицинском центре Хорватии, ну вы понимаете.

— Ладно, пускай приходят, — зевнул я.

И они пришли — целая толпа, причем куча народа осталась в коридоре. Врач и медсестра по бокам от моей кровати, вначале просачиваются журналисты и репортеры, выстраиваясь вдоль стен со своими камерами и микрофонами, затем и «гости» чинно заходят, и самый первый — большой такой генерал.

Большой он в буквальном смысле: здоровый такой тип, солидный, в парадном мундире с кучей орденов. Явно важный тип, может быть, министр обороны или что-то в таком духе.

Мы молча смотрим друг на друга, затем он отдает мне честь, я пытаюсь в меру своих возможностей приподнять руку.

Он начинает говорить — по-хорватски.

— Простите, а можно по-германски? Ну или вы, доктор, переведите…

И тут…

Немая сцена. Они все смотрят на меня во все глаза, даже репортеры застыли с вытаращенными зенками…

А потом генерал качнулся, схватился рукой за сердце и начал падать. Его подхватили на руки и поспешно выволокли в коридор.

— Какого хрена? — спросил я, но мне толком никто не ответил.

Свита генерала поспешно покинула палату, затем врач решительно выгнал репортерскую братию и закрыл за ними дверь.

— Уфф, вот так поворот, — пробормотал он. — Герр Зигфрид, вы простите за этот кошмар, кто ж мог представить, что…

— Да мне-то ничего, что с генералом этим? Ему бы помочь, укольчик там…

— Да его уже понесли в кардиологию, это буквально в двадцати метрах на этом же этаже. Там откачают.

— А что он за речь толкнуть пытался?

— Да какой-то торжественный официоз. Может, орденом наградить собирался, вы же вроде как герой, хотя деталей я толком не знаю, у меня была напряженная ночка, вы тут не единственный раненый во время атаки, а днем я отдыхал после трудов праведных… Да уж… в общем, вы отдыхайте дальше, а я пойду узнаю, что там в кардиологии, может, помогу чем, а то кардиолог там военный, на него мало надежды у меня.

Он ушел, а я благополучно заснул и проспал практически до обеда следующего дня.

Проснувшись, я почувствовал себя намного лучше и захотел, наконец, покушать ртом, а не внутривенно. Мне быстро сообразили диетический завтрак, а затем появились новые гости: уже знакомый мне морпех Книспель и его командир майор Майерлинг.

От Майерлинга я, наконец, узнал полную картину событий той ночи и последующих двух дней.

Атака ацтеков на Сплит была далеко не простым налетом с наскока, ей предшествовала хорошая подготовка.

Ацтеки проникли в залив не на подводной лодке, а при помощи входящих в залив судов. Просто примагничивались к днищу электромагнитами. Первая партия диверсантов вывела из строя противолодочный корабль, прицепив к гидроакустическим сигналоприемникам странные устройства, понизившие чувствительность. Противолодочный корабль буквально оглох и не услышал бы не то что подводную лодку, а даже извержение подводного вулкана.