Борис Харькин - В пасти Джарлака
– Для Бороды он маловат, – заметил Васян.
– Что верно, то верно, – согласился я. – Придётся всё-таки Нике отдать, не выкидывать же, он четыреста семьдесят седриков стоит. Так уж и быть, держи! – Я всучил внучке волшебника арбалет.
– Очень надо, – буркнула она. Но я-то видел, как засияли глазки. Наверное, подари я ей кольцо с бриллиантом, она бы и то так не обрадовалась!
Не прошло и минуты, как Ника перестала дуться и побежала испытывать подарок в деле. Испытания она решила провести ни где-нибудь, а в главном зале монастыря.
Но тут, как назло, с кухни вернулся Жорик. Он строго-настрого запретил ей стрелять по картинам с изображением ларецианских святых. Ника очень расстроилась.
Совместными усилиями мы уговорили её спуститься во внутренний дворик.
Здесь было где поразвлечься. Довольная Ника принялась разносить из арбалета яблоки. Ариэль же аплодировала каждому удачному выстрелу.
За этим занятием мы их и оставили.
***
– Мне кажется, она к тебе неровно дышит, – заявил Васян, когда мы шли по коридору.
– Да ты что, – буркнул я.
– Хорошо, сэнсэя рядом нет, так бы превратил тебя в… ну скажем, в козочку.
Я поёжился. Не самая лучшая перспектива.
Стольник продолжил:
– А ты, я вижу, тоже помаленьку к Нике подкатываешь… арбалет подарил…
– Это чтобы она на обратном пути эльфов отстреливала. А я Анютку люблю, ты же знаешь.
– Ну-ну… понимаю, два месяца без бабы.
На это я отвечать не стал – пускай думает, что хочет. Слово 'верность' ему незнакомо. А я Анютке верен. Ну подумаешь, чуть позаигрывал, это же не измена.
– Ты прикинь, я уже практически с Ариэль замутил! – похвастался друг.
– Что значит 'практически'?
– Ну… ещё пока не до конца… Я, если честно, поэтому и хочу здесь на неделю задержаться. Уже почти всё на мази, скоро я её заполучу!
– Ты, я гляжу, после королевы самоуверенным стал.
– А то!
– Давай, давай… дерзай. Интересно будет посмотреть, как Ариэль тебя отошьёт.
– Да ну тебя, Брынский! – деланно обиделся Васян. – Не отошьёт. Ей нравятся настоящие мужчины!
– А причём тут ты? – усмехнулся я. – Подобная фраза хорошо прозвучала бы из уст… ну, например, Дитера.
– Да чем я хуже?! Видел, как я Гафтона вырубил?
– Видел.
– Вот и она видела! Как это было, а?! Красиво! Изящно! В прыжке святым писанием по маковке! После этого она на меня другими глазами смотреть стала. Девчонкам нравятся парни, которые могут за себя постоять. Вот увидишь, скоро она будет моей!
– Что я могу сказать – удачи тебе, соблазнитель эльфийских королев!
Я хотел пойти в выделенную мне комнату, отдохнуть, но у Стольника имелась другая идея.
– Пойдём, я тебя с красной шапочкой познакомлю, – предложил он. – Прикольный мужик!
– Пойдём.
Раз уж нам тут неделю жить – невежливо не познакомиться с хозяином.
Апартаменты кардинала располагались на самом верху – поближе к Богу.
Шторы были задвинуты, в камине уютно потрескивали дрова.
Кардинал Маззини обладал отеческой улыбкой, добрыми глазами и напоминающей футбольный мяч фигурой. Он развалился на кожаном диване, в одной руке держал золотую вилку с куском пиццы, в другой – фужер с вином.
Надо признать, вначале я даже оробел – как-никак не каждый день видишь настоящего живого кардинала. Как там с ними разговаривать-то надо?
– Ваше преосвященство, я хотел бы поблагодарить вас…
– Не надо такой официальности, сын мой, – перебил кардинал, небрежно махнув пухлой ручкой. – Можно просто – отец Маззини.
Я кивнул.
– А скажи-ка вот что, чадо. Ты ведь тоже прибыл из далёкой страны, так?
– Эээ… в общем – да.
– А не ведаешь ли ты каких-нибудь особых кулинарных рецептов?
– Мм… вообще-то я не повар. Музыкант.
– А… Это по части достопочтенного отца Гафтона. И что же, ты совсем не умеешь готовить?
– Ну… яичницу могу поджарить.
– Это мы и сами можем. Больше ничего?
– Боюсь вас разочаровать, отец Маззини.
– Жаль… жаль…
Сказав это, кардинал потерял ко мне всякий интерес. Пауза затянулась. Но тут в дверь постучали. Вошёл Жора. За ним два монаха с подносами в руках. Кардинал сразу повеселел, сделал широкий жест, дескать, угощайтесь, а сам завёл с Жориком разговор о специях, добавляемых в маринады.
Мы с Васяном поели и тихонько смылись, ибо в маринадах понимали не больше, чем Жорик в холодном оружии.
***
Когда я вернулся в комнату, меня поджидал приятный сюрприз.
Настоящая ванна! Ну, конечно, не такая, к каким привыкли земляне в двадцать первом веке, а всего лишь бадья. Но зато с тёплой водой! А ещё прилагался кусочек мыла и мочалка. Просто праздник! Ведь это ни какой-нибудь ручей или озеро! Может, кто-то подумает – сколько восторженного писка из-за бадьи с водой. Посмотрел бы я на них, если бы они не принимали ванну почти два месяца!
Почти два месяца! Меня скрутил острый приступ ностальгии.
Как бы я хотел сейчас обнять маму. Сыграть в шахматы с отцом. Погулять с Анюткой. Выгулять нашу таксу Кристинку. Послышать, как она заливисто облаивает бабок, сплетничающих у подъезда, а те не менее заливисто гавкают в ответ.
Как бы хотел посмотреть телевизор. Любой канал! Да хоть рекламу! Да уж, никогда не думал, что настанут времена, когда я заскучаю по ящику для промывки мозгов!
Я смертельно истосковался по давке в метро, по пробкам, по запаху бензина. Я мечтал прогуляться по асфальтированной дороге, увидеть огни ночного мегаполиса. Пускай до меня докопаются гопники или менты. По сравнению с эльфами и атремской стражей они – невинные овечки.
В бадье я провалялся до самого вечера. Сначала плескался в мыльной пене и фыркал от удовольствия, а потом прямо там и уснул. Проснулся лишь, когда вода совсем остыла.
Вылез, тщательно рассмотрел себя в зеркале. Присвистнул. Тренировки с Зяббой не прошли даром. Я стал жилистым, словно гимнаст. Мышцы приобрели красивый рельеф, а весь живот покрылся кубиками. Никогда не думал, что у меня будет такой пресс. И это всего за каких-то два месяца! Многие в спортзал годами ходят.
Такие перемены пришлись мне по душе.
На плече белел шрам от эльфийской стрелы. Говорят, девчонкам нравятся шрамы. Вернусь, Анютка обрадуется. Она всегда жаловалась, что во мне не хватает брутальности.
Настроение было превосходным. Печальные ностальгические мысли давно развеялись. Скоро мы вернёмся домой, теперь ничто нас не остановит. Самое сложное уже позади. Жорика нашли, все живы и здоровы. А времени до 'окна' – много. Можно гулять и веселиться, благо денег у епископа Георгия – целая куча. И главное, можно ничего не бояться, ведь у нас в приятелях самый влиятельный человек в Лареции. А ещё у меня лучший меч во всём Эорине!
Я решил, что настали золотые деньки. Как я ошибался!
***
Я уже собирался на боковую, когда припёрся Васян.
– Гном с орком требуют продолжения банкета! – сообщил он.
– Ну и пускай продолжают. У них целый винный погреб в распоряжении.
– Уже всё вылакали!
В это было трудно поверить, но это оказалось правдой. Чтобы жаждущие выпивки, гном и орк не начали буянить, решено было отправиться в кабак.
Ариэль с Никой уже легли спать, поэтому пошли впятером. Зябба с Дитером едва держались на ногах, но вели себя более-менее адекватно. Однако меня терзало нехорошее предчувствие. Кто знает, в какую переделку мы можем влипнуть по вине пьяного орка или пьяного гнома? Единственное, что утешало – с горем пополам мы всё-таки уговорили Зяббу надеть ошейник.
На улице было прохладно и ветрено, с моря несло запах соли. Уже стемнело, но крупные улицы были прекрасно освещены. Ярко горели окна, богатые жители зажигали перед дверьми масляные лампы, а через каждые десять метров стояли столбы с фонарями.
Мы шагали по главной улице, наслаждаясь прохладным морским воздухом. Вскоре на пути нарисовался патруль из шести солдат. Они неодобрительно покосились на орка, но докапываться не стали. Видимо, помог ошейник.
Издалека донеслась барабанная дробь, а потом и простенький марш, исполняемый на трубе. Звуки приближались. Через минуту нам пересекла дорогу странная процессия. Впереди топал барабанщик, за ним трубач, а следом, чётко, как на параде, маршировала стая дрессированных гусей.
– Хочу гуся с пивом! – заявил Дитер.
– А я хочу курицу с элем! – высказался Зябба, качаясь, как моряк в штормовую погоду.
Жорик примеряющее молвил:
– Вообще-то можно и того и того.
– Дело говоришь, толстяк! – согласился орк. – А вон и трактир! Как раз на двери курочка нарисована.
Внутри оказалось темновато. На каждом столике горело по свече, от чего создавалась интимная обстановочка. В воздухе разлился сладковатый запах благовоний. На стенах висели какие-то картины. Многие столики были отгорожены красным занавесом. Если одним словом – я бы назвал атмосферу гламурной.
![Анна Завгородняя - Проклятый [СИ]](/uploads/posts/books/42220/42220.jpg)
