Андрей Бондаренко - Звонкий ветер странствий
– Это совсем, даже, и не худший вариант! – совершенно серьёзно ответил Егор. – Я, вот, другого опасаюсь. Как бы прекрасная Исидора не уговорила подполковника Иванова – навсегда остаться в этой загадочной пампе… А, что? Здесь очень красиво, нашим детям, кстати, в Аргентине тоже очень нравится…
Поздней ночью в дверь их номера кто-то бешено застучал кулаком, и голос Фролки Иванова стал старательно сеять вокруг зёрна пошлой паники:
– Александр Данилович, вставай! Беда! Всё пропало…
Егор мгновенно отомкнул щеколду, приоткрыл дверь и, сонно щурясь на свет масляного фонаря в руках подчинённого, недовольно зашипел:
– Чего орёшь, морда? Ополоумел? Детей, ведь, разбудишь и заиками сделаешь… Успокоился быстро. Ну, кому сказано? Успокоился и внятно доложил.
– Там это…, – тихонько и жалобно заныл Фрол. – Мальчишка-пеон прискакал от Рио-Рохо. Незадолго до рассвета – в час волка – на лагерь гаучо налетели кабальерос. Человек семьдесят-восемьдесят, во главе с братьями Гонсалесами, местными заправилами… Почти всех гаучо перебили. А мою Исиду и её отца… Их похитили!
Глава пятнадцатая
Ночь любви и труп законного супруга под кроватью
Поздняя ночь – не самое лучшее время для проведения серьёзных совещаний. Хотя бы потому, что очень трудно оперативно найти подходящее помещение, ведь, все припортовые таверны – по крайней мере, в пригородах Буэнос-Айреса – по ночному времени были закрыты.
Санька сразу же (душевно и благородно!) предложила провести внеочередное совещание в их гостиничном номере. С одной стороны, помещение – по своим размерам – полностью подходило для этой цели, а, с другой, так получалось, что Сашенцию (благородную и душевную!) теперь было уже и не выпроводить за дверь. А где Санька, там и её лучшая подружка Гертруда Лаудруп. Та ещё парочка…
«Не стоит, право слово, вмешивать женщин в это дело!», – недовольно морщился видавший виды внутренний голос. – «Особенно, таких романтически настроенных барышень. Больно, уж, ситуация непростая и скользкая…».
Внутренний голос на этот раз, безусловно, чуть-чуть преувеличивал: ничего скользкого и гадкого не было и в помине, просто было очень трудно принять какое-либо решение – разумное и честное одновременно. Очень, даже, непросто…
Вообще-то, всё было совершенно понятно и однозначно – у товарища похитили любимую девушку, следовательно, необходимо помочь. То есть, надо незамедлительно добраться до неизвестных негодяев, быстро и безжалостно перерезать им глотки, а означенную непорочную девицу вернуть по назначению – влюблённому, то бишь, товарищу.
Так-то оно так… Но, как известно, у любой медали имеется две стороны. И, вот, эта вторая, оборотная сторона откровенно не впечатляла: насквозь чужая и незнакомая страна, неизвестный и многочисленный противник, причём, противник – местный, знающий в пампе каждый кустик и каждую ложбинку, заросшую зеленовато-фиолетовым чертополохом… Да, если честно смотреть правде в глаза, то шансы на успех у предстоящей спасательной операции были минимальными. Проблема становилась практически неразрешимой: и Фролу отказать в помощи было никак нельзя, и умирать бестолково – в самом расцвете лет – как-то не хотелось…
Егор – безо всякого азарта – обмакнул остро отточенное гусиное перо в пузатую чернильницу и принялся рисовать (по-другому и не скажешь) на листе бумаги некое подобие карты-плана, давая при этом краткие пояснения:
– Это – великая Ла-Плата, вот – голубоватая речка с длинным и совершенно непроизносимым индейским названием, это – река Рио-Рохо, здесь расположен стационарный лагерь наших гаучо… Ну, Фролка, пусть твой молоденький пеон нам подробно расскажет – как да что было, и покажет, где, собственно, находится поместье этих подлых Гонсалесов.
Худенький и чумазый мальчишка – лет двенадцати-тринадцати от роду – зачастил, смышлено блестя чёрными глазёнками, Фролка сноровисто и слаженно переводил. Постепенно всё произошедшее стало более-менее понятным.
Полномасштабным и регулярным столкновениям гаучо и кабальерос (в этой конкретной местности) мешала Рио-Рохо – речка широкая и полноводная. Стационарный лагерь гаучо располагался на её одном берегу, а поместье (асьенда – по-местному) достославных братьев Гонсалесов – на другом. Конечно же, на сильном и молодом коне можно было переправиться через реку, но это дело было непростым и опасным, могло – в конечном итоге – очень плохо закончиться. В том смысле, что если сразу и не утонешь в неспокойной реке, то на её противоположном берегу тебя запросто могли прикончить, что и подтверждал недавний бесславный конец двух модников-кабальерос, застреленных Егором и Санькой… Лодки, пироги и прочие плоты? Зачем всё это честным пастухам и скотоводам? Откормленных бычков и баранов в Аргентине было принято доставлять к покупателю сугубо в живом виде. Так местные огромные стада и паслись – каждое в своём секторе, образованном крупными реками, а мелкие речки и ручьи можно было перейти и вброд.
В этот же раз произошло нечто совершенно неординарное – парнишка так и не смог объяснить, каким образом семь-восемь десятков до зубов вооружённых всадников объявились на другом, «бедном» берегу Рио-Рохо. Тем более что переплывать эту неприветливую реку в полной темноте было вдвойне неприятно и опасно.
– Может, они поднялись вверх по течению реки, где она более узкая и менее глубокая, и там перешли её вброд? – задумчиво предположил Егор.
– От поместья братьев Гонсалесов до первого безопасного брода будет порядка ста двадцати миль, – перевёл Фрол ответ пеона.
– Далековато! – со знанием дела прокомментировала Санька, после чего задала абсолютно неожиданный вопрос: – А нет ли на этой Рио-Рохо – не очень-то и далеко от асьенды кабальерос – каких-нибудь островов? А ещё точнее, крупного острова, расположенного примерно посередине реки?
Выяснилось, что такой остров был, причём, братья Гонсалесы иногда – два-три раза в году – устраивали на нём шумные и весёлые пикники с девицами лёгкого поведения, нанимая для переправы на остров пироги индейцев кечуа. По словам парнишки-пеона, гаучо никогда этот остров не посещали, и, вообще, удобные водопои для скота находились гораздо ниже по течению Рио-Рохо.
– Я думаю, что коварные кабальерос соорудили что-то вроде парома, – предположила высокоумная Санька. – Помнишь, Саша, как мы плыли по Дону-батюшке на штурм Азовской крепости? А Паншинский остров помнишь, где располагались наши воинские склады? Как на этот остров донские казаки доставляли разные грузы? Правильно, с помощью паромов! Я своими глазами видела, как за один раз на такой паром заезжало по четыре больших телеги. Следовательно, сколько всадников могло там разместиться? Ну, уж, точно – в районе десятка…
– По-твоему получается, что кабальерос усердно строили полноценную паромную переправу, а никто этого и не заметил? – недоверчиво покрутил головой Егор.
– Так переправу они, наверняка, построили только до середины реки, то бишь, до острова. Попробуй-ка, разгляди с противоположного берега, что где-то там, за островом, натянуты канаты, – доходчиво объяснила Санька. – Одно дело – на коне всю реку переплывать, а совсем другое – только её половину… Не исключаю, что у этой коварной операции было два этапа – в первую ночь паром сделал четыре-пять рейсов, потом последовал дневной перерыв, а в следующую ночь добрались и все остальные. А на рассвете, как говорится, форверст!
– Где, говоришь, малец, расположен этот славный островок? – неожиданно заинтересовался Ванька Ухов. – Ну-ка, нарисуй! Ага, молодец! Здесь и нам надо переправляться. Причём, есть там паром, или нет его – совсем и неважно. По крайней мере, кони на острове смогут нормально отдохнуть, отдышаться…
Ванька говорил так, как будто было уже окончательно и бесповоротно решено, что они точно выступают – выручать из беды прекрасную черноволосую Исидору. Егор хмуро промолчал, уже понимая в самой глубине души, что от этой эскапады он не сможет отказаться – совесть потом замучит.
– А для чего они похитили отца девчонки? – спросил Ухов-старший. – Не, с девчонкой-то всё понятно… А папаша-то ейный, он с какого будет бока?
Фролка, тяжело вздохнув, пояснил:
– Рауль, старший из братьев Гонсалесов, давно уже на Исиду глаз положил. Он даже, как говорят, и замуж её звал по-честному. Только не согласилась Исидора – не захотела менять вольную и безграничную пампу на золочённую, но тесную клетку. А теперь будет, я думаю, так – либо Исида согласится стать законной супругой сеньора Рауля Гонсалеса, либо кабальерос до смерти запытают её отца. Ничего хитрого, и у нас в России бывали аналогичные случаи…
– Как же это – выходить замуж без любви? – искренне удивилась неисправимая Гертруда Лаудруп. – Какой в этом прок? Ерунда какая-то…
– Католическая вера, она очень сильная! – пояснил Фрол. – Не слабее нашей, православной. Раз венчаны – значит всё, уже вместе до самой смерти. В том смысле, что «стерпится и слюбится»…
