Константин Калбанов - Мы наш, мы новый...
Однажды Ноги уже пытался завладеть этими рубежами, но тогда все обернулось трагедией огромными и напрасными потерями, так как полевая артиллерия ничего не смогла поделать с блиндажами русских, в которых они установили пулеметы. На этот раз здесь сосредоточено около трехсот орудий, треть из которых осадные, так как с укреплениями русских нужно было что-то делать или просто идти по телам павших товарищей. Если хватит народу, то тогда скорее всего им удастся ворваться в окопы противника.
Однако русские вновь преподнесли сюрприз. За полчаса до начала японской артподготовки, их позиции вдруг озарились всполохами зарева, а воздух содрогнулся от грохнувшей практически одновременно по всему фронту канонады. Всполохи были видны и со стороны обоих заливов. Если суммировать все орудийные стволы, что сейчас вели обстрел японских позиций, то их количество легко переваливало за триста единиц, и эти орудия в едином порыве вели обстрел японских позиций в четыре километра по фронту и два в глубину.
Чтобы сосредоточить достаточные силы и артиллерию, Ноги был вынужден скучить и тех и других в нарушение всех существующих наставлений. Вернее это было сделано не им, а его давним другом и в настоящий момент начальником штаба армий в Маньчжурии, Кодамой. Японии было кровно необходимо вымести русских с Квантуна и вынудить русский флот уйти во Владивосток, только таким образом можно было наладить снабжение армий всем необходимым, так же в случае захвата Порт-Артура, высвобождалась еще одна армия, которая топталась на месте, против все еще боеспособного и опасного противника. Сам Ноги, предлагал укрепить позиции и имея в наличии две дивизии, удерживать противника у Цинджоу, так как считал, что атака русских будет стоить слишком больших жертв и огневого снаряжения, в то время, как если все это применить против Куропаткина, то была возможность его разбить. Квантун он считал слишком крепким орешком. Но Кодаму переубедить ему не удалось, а потому подготовка к решительному штурму шла полным ходом. И вдруг этот обстрел.
Полчаса. Целых полчаса полевые и морские орудия русских превращали передний край и ближайшие тылы в ад, перемалывая и вздыбливая тонны земли, перемешанной с кровью и останками солдат, обломками орудийных лафетов, и перекрытий блиндажей. Сотни огненных смерчей одновременно взметались там, где сосредотачивались для рывка японские войска.
В час, на который было назначено наступление японской армии, русская артиллерия замолчала. Молчали и орудия противника. Штаб Ноги сейчас походил на растревоженный улей, раздавались зуммеры телефонов, вбегали и выбегали вестовые, отовсюду звучали голоса, иные звучали на повышенных тонах, иные тихо, а были и такие, которые походили скорее на шепот. Кодама замер перед столом с расстеленной картой, сжав кулаки и перекатывая желваки. Столько усилий, было приложено для организации этого наступления, а тут вдруг русские сами решили наступать. Будь это известно раньше, можно было бы подготовиться к обороне, а затем измотав противника перейти в контрнаступление. Сколько же русским подвезли подкреплений, что они решили наступать? А может они просто не думают, что перед ними стоит стотысячная армия, полагая, что здесь сосредоточено не больше трех дивизий, при поддержке на флангах флота, они вполне могли бы рассчитывать на успех, вот только японцы тоже не сидели сложа руки и готовились к наступлению. Сейчас под огнем приходится вносить коррективы менять диспозицию, оттягивать лишние войска, чтобы встретить наступающие русские цепи, излишняя концентрация войск в первой линии это большие потери. Если русские решились атаковать, то необходимо нанести максимальный урон заплатив за это как можно меньшую цену, чтобы достало сил для развития наступления до самого Порт-Артура.
Орудия русских замолчали. Кодама ждет сведений о начале наступления русских, но ничего подобного. Сведений поступает великое множество, складывается такое впечатление, что каждый офицер в звании от майора, решил обозначить свою значимость или просто засветиться перед командованием, но ни в одном не говорится о начавшейся атаке. Что это было? Постепенно до него доходит, что в основном это сведения о потерях. Больших потерях. Еще ни одно японское орудие не произвело ни единого выстрела, еще ни один японский солдат не шагнул за бруствер окопа, а их кровь уже обильно слилась на эту землю.
Потери убитыми и раненными в трех дивизиях первого эшелона дошли до двадцати пяти процентов. Потери второго, порядка десяти процентов и ведь атаки еще не было. Однако менять что-либо поздно. Выхода иного просто нет, рас уж Кондратенко не хочет наступать, а такое количество орудий и использование флота могли говорить только о том, что операция не может проводиться силами одной только дивизии Фока. При мысли о том, что здесь может быть сосредоточен практически весь гарнизон Порт-Артура, Кодама хищно улыбнулся. Замечательно. Даже в этом случае они имеют трехкратное превосходство, не успели русские подвезти много войск, их и у Куропаткина недостаточно, просто каким-то образом им стало известно о готовящемся наступлении и они решили его сорвать.
Решение принято сразу же, как стало известно об отсутствии активности со стороны русских. Снова потекли в передовые окопы стрелки, готовясь начать наступление. Батареи спешно приводятся в порядок, чтобы обрушить свой огонь на противника. Окончательно рассвело, солнечные лучи разметали утреннюю дымку и аэростаты взмыли вверх, для того, чтобы вести корректировку артиллерийского огня. Прошло два часа после намеченного для начала артподготовки и наконец воздух вздрогнул от залпа сотен орудий.
* * *
Нет, не хотят эти японцы ничему учиться. Опять приперли сюда аэростаты, на этот раз три, ну да людей у Кима хватит, главное, что они расположены в глубоком тылу, а здесь с войсками попроще, основная их масса выдвинута вперед. Вот аэростаты поползли вверх, значит осталось немного. Если удастся все сделать столь же скрытно, как это было и раньше, то японцам еще предстоит поломать голову над тем, как защитники крепости умудрялись сбивать их аэростаты.
Выстрел! Резкий росчерк трассера. Расцветающий высоко в небе огненный цветок. Падающие на землю пылающие останки. Картина повторившаяся трижды. Становится окончательно понятно, что имеет место русская диверсия, хотя способ остается неизвестным. И опять полуслепые японские артиллеристы, против зрячих русских.
Ким быстро стекает с холма и прячет винтовку в заранее подготовленный тайник. Вот в его руках вместо оружия тяжелая поклажа, которую необходимо доставить домой. Конечно есть возможность столкнуться с военным патрулем, но таковая возможность есть всегда и зачастую такие встречи очень опасны, так как все зависит от того в каком настроении будут солдаты. Бывали случаи и убивали, самого Кима не раз и не два избивали, просто так походя, от делать нечего. Но парень терпел. Скрипел зубами, изнывал от клокотавшей в нем злобы, но терпел. И вот сегодня его терпение вознаграждено.
Японские собаки, получают свое сполна. Ему удалось раздобыть точные сведения, а японцы пусть еще поищут своего вестового. Кстати, никакого самурайского духа в нем и близко не оказалось, раскололся очень быстро, да так тараторил, что Ким едва успевал понимать о чем ему вещает пленник. Нет, жизнь это ему не спасло, а вот от дальнейших мучений, избавило.
— Эй ты! А ну стой!
Не даром бабушка все время повторяла: Никогда не думай о плохом, оно и не случится. Патруль. Трое всадников. Не иначе как услышали выстрел, а не увидеть полыхнувший аэростат это вообще слепым нужно быть. Свели ли они это воедино пока не понятно, так что даже если и начнут мять бока, придется опять терпеть.
— Да, господин, — смиренно поклонившись, как и подобает перед солдатами великой Японии, откликнулся Ким.
— Ты кто такой? Откуда? Что тут делаешь? — сурово сдвинув брови, поинтересовался всадник с капральскими нашивками.
— Я Арым, из Яньдзюандзы, возвращаюсь домой. Я был носильщиком у солдат, а теперь меня отпустили домой. Сказали, чтобы возвращался, когда стрельбы не станет, а пока носильщики не нужны.
— А чего ты с холма спускался?
— Интересно было посмотреть, но оттуда ничего не видно. А когда в небе взорвалась эта штука, сильно испугался.
— Господин капрал, врет он все. Он русский шпион. Вы же видели как и я тот росчерк в небе, я уверен, что он был с этого холма. Скорее всего какая-то шутиха, на которые китайцы такие мастера, а шару много и не надо, одной искры хватит.
— Этот кореец.
— А какая разница, позвольте поспрашивать эту свинью, как положено, вот увидите, что я прав.
— Давай. Если окажешься прав, то награда обеспечена.
Ким сжавшись в подобострастной позе, сильно замешанной на ужасе, охватившем бедного корейца, внутренне весь изготовился к схватке.
