Александр Мазин - Легион против Империи
– Это не он. Это мачеха, – говорит Корнелия. – Всё образуется.
Сама она не верит сказанному. Это слова для Онагра. Кто знает: вдруг он решит, что продать ее выгоднее, чем помочь.
Даже, если брат узнает, что изменится? Отец говорил: у принцепса нет ни друзей, ни родственников. Только подданные, союзники и враги.
– Онагр, мне надо к Аппиевым воротам. И дальше, по дороге еще милю. Там поместье моего деда. Знаешь, где?
Кивок.
– Там – мои друзья, – говорит Корнелия. – Проводишь меня?
Еще один кивок.
– А что за друзья? Надежны?
Вопрос понятен. Когда ты в немилости у власть имущих, друзья как-то сами собой улетучиваются.
– Легионеры. Первый Германский. Его легат – ближайший друг моего мужа. Он не предаст. Человек, которого убили у ворот… Чернокожий… Он был телохранителем у этого легата. Тела самого легата в доме нет. Надеюсь, он ушел…
– Или его увели. – Отпущенник пристально смотрит на патрицианку.
– Даже если и так, – говорит Корнелия. – Первый Германский. Там у меня много друзей (Корнелия очень хочет в это верить!) Я еду туда!
– Там точно есть твои друзья или ты просто так думаешь? – интересуется Онагр.
– А почему ты спрашиваешь? – в свою очередь интересуется Корнелия.
– Потому что я легко мог бы спрятать тебя здесь, в Риме. Воля владык переменчива. Глядь – и ты опять в фаворе…
«Только не у моей мачехи», – думает Корнелия, но вслух говорит:
– Я могу рассчитывать на Первый Германский. На весь легион! Они не предадут своего легата!
– Даже, если им предложат денег? – Онагр проявляет неплохое знание солдатской психологии.
– Их не подкупят, – отвечает Корнелия. – Первый Германский – это варвары из-за Данубия. Легат – их природный вождь. Рикс. Половина легиона – его родичи.
Не совсем так, но какая разница? Ей надо просто убедить Онагра. Мачеха сказала: «Велю тебе не покидать Рим». Скорее всего, стража у городских ворот уже получила соответствующее распоряжение. Без Онагра ей будет трудно выехать из Рима. Трудно и опасно. А Онагру она уже верит. Его люди – подонки. Воры и убийцы. Они пришли в богатый дом, полный сокровищ… И не грабят. Значит, Онагр держит их в кулаке. Он выведет ее из Вечного Города.
– Варвары… – задумчиво произносит Онагр. – Думаю, они умеют драться.
– Спроси об этом у персов, которых они били! – В голосе Корнелии – гордость.
– Что ж, – говорит отпущенник. – Я помогу тебе добраться до них. Рассерженные германцы – в Риме! Это будет весело, а, квириты? Много шума и беспорядка!
Вряд ли приятели Онагра – квириты, граждане. Однако шутка главаря им нравится. Еще бы! Там, где много беспорядка, можно очень неплохо поживиться.
– Ты и ты. – Грязный палец со сплющенным ногтем тычет в двоих громил, – останетесь здесь. Этот дом – на вас. Остальные – седлать коней.
– Меня могут ждать на воротах, – честно предупреждает Корнелия.
– Домна, найдется ли у тебя парик попроще и палла подлиннее? – интересуется Онагр. – Есть? Тогда не вижу сложностей. А если и будут, то пара монет на глаза – и зрение городской стражи станет не лучше, чем у кротов.
Не успела клепсидра в атрии отмерить половину часа, как небольшая кавалькада покинула дом.
Миновав Храм Венеры, всадники весьма подозрительного вида проехали под акведуком, распихали народ на Триумфальной улице, и оставив справа Больший Цирк, свернули на Аппиеву дорогу.
У ворот проблем не возникло. Никто не обратил внимания на кучку мрачноватых мужчин, сопровождавших закутанную в темную шаль[77] рыжеволосую женщину.
Когда они отъехали достаточно далеко, Корнелия с удовольствием сбросила парик одной из бывших возлюбленных своего отца.
«Я освобожу тебя, любимый!» – мысленно поклялась патрицианка.
Так и будет. Обязательно освободит. Даже, если Алексия тоже схватили. Всё равно. Корнелия не очень хорошо знала германцев-легионеров. Пожалуй, только префект Трогус был ей знаком. Но она много слышала о них и от мужа и от Алексия с Анастасией. Если затронута их честь, никакое золото не остановит варваров. Хотя золото тоже не будет лишним. Корнелия прихватила с собой банковские обязательства мужа. Эти куски кожи с цифрами и оттисками печатей стоили дороже, чем дом в центре Рима, унаследованный Корнелией по завещанию отца. Если понадобится, Корнелия будет очень, очень щедрой. Как жаль, что юный император – ее брат! С разгневанными варварами за спиной Корнелия могла бы, пожалуй, позаботиться о смене династии!
Подумала и невесело улыбнулась. Пока у нее нет ничего, кроме кучки городских разбойников, которых подарила Фортуна. И всё, чего ей по-настоящему хочется – это вернуть мужа. «Боги Рима, помогите мне! Клянусь, я этого не забуду!»
Они свернули на боковую дорогу. Она была поуже Аппиевой, но тоже хорошая. Отец позаботился о том, чтобы к вилле можно было проехать даже в распутицу. Отец… Корнелии захотелось плакать, но она, уже в который раз, справилась. Копыта весело цокали по мостовой. Онагр, ехавший впереди, вертел головой, пытаясь что-то разглядеть меж подступивших к самой дороге деревьев. Он беспокоился. Почему?
Корнелия спросила и получила в ответ: потому что на дороге пусто. Ни людей, ни повозок.
Их небольшой отряд въехал на мостик, перекинутый через мелкую речушку. Лошади косились на воду… Корнелия вспомнила, что перед выездом их не напоили.
– Мне не нравится здесь, – проворчал Онагр. – Боги одарили меня хорошим чутьем. Поэтому я до сих пор жив.
– Ну уж эту ошибку богов исправить нетрудно! – раздался уверенный голос с чужеземным акцентом.
Буквально в одно мгновение на пустынной дороге появилось сразу очень много людей в странных пятнистых плащах.
Корнелия испуганно вцепилась в поводья… Но тут же расслабилась. Под плащами она увидела доспехи легионеров… И широкие кожаные пояса, от которых варвары Алексия не пожелали отказаться даже перейдя на службу империи.
Головорезы Онагра схватились, было, за оружие, но поспешно убрали руки, увидев направленные в их сторону наконечники стрел.
– Довольно! – резко произнесла Корнелия, сбрасывая с головы паллу.
– Домна Корнелия! – Предводитель германцев, светловолосый, похожий на Апполона красавец, которого Корнелия не раз видела в доме мужа… Как же его зовут?..
– Приветствие тебе… – Патрицианка запнулась.
– Ахвизра! – В синих глазах варвара читалась ирония. – Кентурион-пил Второй когорты Первого Германского легиона! Очень опрометчиво, домна, путешествовать одной в это неспокойное время!
– Я не одна! – отрезала Корнелия, заслужив благодарный взгляд Онагра. – Эти люди оказали мне большую услугу!
– Надо же! – Иронии в глазах прибавилось. – А на вид – сущие разбойники!
– Разбойники? – Корнелия была готова вспылить, но вовремя вспомнила: эти германцы – ее единственная надежда. – А сам ты кто, кентурион-пил Ахвизра? Сколько раз ты нарушал законы Рима? Сдается мне, ты даже на кресте успел повисеть…
– Было дело, – охотно согласился Ахвизра. – А сейчас, домна, я бы предложил тебе поторопиться. Ты ведь не хочешь опоздать к обеду?
Несколько секунд – и дорога вновь опустела. Германцы будто растворились в лесной зелени. Один лишь Ахвизра по-прежнему стоял на дороге. Нет, уже не стоял – легкой рысцой двигался по направлению к вилле.
– Домна, – Онагр поравнялся в Корнелией, – мы всё еще нужны тебе?
– Я еще недостаточно отблагодарила тебя, – ответила патрицианка. – А я не люблю оставаться в долгу.
– Всегда в долгу перед твоей семьей, – сказал отпущенник. – Я позабочусь о твоем доме.
Развернул коня, махнул своим людям и поскакал в сторону Аппиевой дороги.
Корнелия послала лошадь в галоп и догнала Ахвизру.
– Скажи мне, кентурион…
– Не сейчас, домна! Мне известно, что Гееннах (он назвал мужа на варварский манер, но Корнелия не стала его поправлять) попал в беду. Но не думаю, что такие серьезные дела следует обсуждать на бегу.
– Откуда ты знаешь, что мой муж попал в беду? Кто тебе сказал?
– Ты, – германец говорил, чуть задыхаясь. Кобыла патрицианки теперь шла крупной рысью и бежать с ней наравне было нелегко. – Я знаю, что Гееннах жив, ведь ты любишь его, а смерть любимого человека скрыть невозможно.
Корнелия кивнула, соглашаясь.
– А, будь он свободен, – продолжал гот, – то не отпустил бы тебя одну с этими… услужливыми людьми. Не беспокойся, госпожа! Я давно знаю Гееннаха. Те, кто обходился с ним без должного уважения, непременно раскаивались в этом. Невозможно оживить мертвого человека. Всё остальное можно исправить!
Он хотел подбодрить Корнелию, но получилось наоборот. Она вспомнила слова мачехи о том, что Геннадия завтра казнят – и расплакалась.
Ахвизра не стал ее утешать. Только прибавил шагу и вскоре лес уступил место ровным линиям олив, а впереди показалась белая высокая арка – ворота виллы. А у ворот…
