Алексей Кулаков - Князь оружейников
Вечером того же дня, отстав ровно на одни сутки от своих спутников, молодой аристократ прибыл в свою Сестрорецкую "вотчину". И почти сразу понял, что что-то в ней неладно. Предположение превратилось в уверенность, стоило только увидеть вытянувшуюся по стойке смирно охрану на проходной и виновато-печальный вид главного инспектора.
— Ну!?
— Герта избили. Сильно.
Глава 15
— Ваше сиятельство, прошу заранее меня извинить, но я бы попросил объяснить действия ваших фабричных сторожей. Мне поступило с дюжину донесений от околоточных надзирателей о творимых бесчи… гм, противоправных действиях. Как то: незаконное проникновение в частное жилище, драки, вернее будет сказать избиения их хозяев… ну и прочее.
— Если есть какие-либо письменные жалобы, я прошу незамедлительно передать их мне, для самого строгого разбирательства. Виновных в некоторых перегибах и неправильном понимании моих приказов я непременно накажу, и разумеется, достойно компенсирую все доставленные ими неудобства. Ну, или же решим дело через суд. А объяснение простое, господин полицмейстер. Вскоре ожидается визит на фабрику младшего сына государя-императора, великого князя Михаила, и я желаю заранее исключить возможность любого неприятного инцидента. Или у вас другое мнение о том, как следует готовиться к встрече члена августейшей семьи?
Как оказалось, мнения собеседников полностью совпадали. В конце концов, вламывалась фабричная охрана исключительно в притоны и ночлежки, где находили приют не самые законопослушные личности, да и заявлений от них так и не было — солдаты-отставники были ОЧЕНЬ убедительны, когда просили извинений. Попробуй таких не извини и накатай жалобу, мигом появятся снова… ага, каяться и уговаривать простить их, неразумных. Ногами и руками, да с применением подручных средств. Так что мир и любовь с чиновником от полиции были опять восстановлены и расстались они в самых лучших чувствах: полицмейстер получил заверения фабриканта в том, что больше погромов не предвидится, а промышленник просто радовался тому, что у него есть хотя бы один настоящий виновник. Следовательно, вскоре найдутся и остальные — а он так хотел с ними познакомиться! Проводив своего гостя до первого этажа фабричной управы, Александр вопросительно посмотрел на одного из присутствующих там "экспедиторов", молчаливо спрашивая того о новостях из особого подвального бокса. Получил столь же молчаливый и отрицательный ответ и направился проведать так некстати "заболевшего" начальника станкостроительного производства. Три дня назад, когда он подошел к его койке в лазарете, то испугался. Испугался не того, что увидел, хотя поработали над Гертом от души. Голова распухла, двух зубов как небыло, а лицо перекосило так, что можно было снимать для какого-нибудь фильма ужасов без всякого грима. И остальное тело особой красотой или здоровьем тоже не отличалось, но ничего нового для себя отставной штабс-ротмистр не увидел. Столь непривычная для князя эмоция была связана с тем, что Иммануил Викторович занимал очень важное место в его обширных планах на будущее. Причем настолько важное, что даже заменить его кем-либо было очень трудно. Подчиненные, которым ты можешь доверить самостоятельное серьезное дело, вообще очень редки… и в любом случае, пострадал его человек, за которого он отвечает! За одну минуту растерянность переросла в злобу и ярость, а те, в свою очередь, в почти нестерпимое желание кого-нибудь убить, и это желание весьма отчетливо просматривалось во всех его жестах и словах во время небольшого инструктажа-напутствия охране. Как следствие, очень сильно пострадали все "деловые" люди курортного города Сестрорецка. В их "резиденции" вламывались без спроса, не разделяя по половому признаку роняли мордой в пол, а затем начинали задавать вопросы, попутно "нечаянно" спотыкаясь каблуками и носками сапог о лежащие вповалку тела. Попытка малейшего сопротивления или запирательства приводила самое меньшее к переломам… а бежать было некуда — на вокзале и на выездах из города прогуливались мордовороты в фабричной униформе, околоточные больше интересовались размером занесенной им "благодарности за содействие", а по другим адресам их неизменно встречали приветливые мужчины с явной армейской выправкой и одетые опять же в черную фабричную форму.
— Ну как он, доктор?
— Уже значительно лучше, ваше сиятельство. Отеки я более-менее убрал, внутренние органы в порядке. Почти, но это пройдет. Остальное… я думаю, недели две-три и все эти синяки и ссадины сойдут без следа, так что здоровью больного абсолютно ничего не угрожает. Но, тем не менее, для быстрейшего выздоровления ему показан покой, и никаких нервических волнений.
— Благодарю вас. Я могу с ним немного побеседовать?
— Пять минут, ваше сиятельство.
Сам больной умирающим уже не выглядел, но и красавчиком назвать его было очень трудно — весь в сине-желто-багровых пятнах синяков и с забинтованным лбом, он страдальчески морщился, но мужественно отхлебывал горячий бульон, коим его с ложечки поила жена. При виде посетителя она без лишних слов собралась и отошла в сторонку, не забыв тихо поздороваться с работодателем своего мужа.
— Как вы, Иммануил Викторович?
— Благодарствую, неплохо.
— Это радует. Я бы хотел извиниться перед вами — за то, что не принял всерьез ваше предупреждение насчет владельцев Илис-Блитц.
— А что, это они?
— Больше просто некому. Но это неважно — более такого не повторится, я даю вам в том свое слово. А пока, как вы смотрите на то, чтобы поправить свое здоровье в Ницце или Ривьере? Или на другом курорте, по вашему выбору. Я думаю, месяц-другой отдыха явно пойдет вам и вашим родным только на пользу. Разумеется, за счет компании.
Послушав неуверенные протесты больного и поглядев на навострившую ушки жену Герта, Александр подавил любые сомнения и возможность отказа простой фразой.
— Иммануил Викторович, как ваш работодатель я приказываю вам провести два месяца на любом заграничном курорте. Мы договорились? Вот и хорошо, не буду отвлекать вас от лечебных процедур.
Вернувшись к себе в кабинет, до раннего вечера князь разгребал поднакопившиеся за время его отсутствия бумаги, слегка обновив свою коллекцию фотокарточек в безымянной папке и полностью заполнив вместительную корзину для канцелярского мусора.
Донн-донн…
Куранты напольных часов пробили семь раз, напоминая хозяину сразу о двух вещах: первое — рабочий день у него ненормируемый. Второе — пришло время для небольшой прогулки. Вернее, для очередной деловой встречи.
"Хорошо еще, что идти недалеко. Скорей бы уже Луцкой свою эпопею с движком закончил, да показал хоть какой-нибудь приемлемый самобеглый результат. По такой пылюге или лужам, лучше уж плохо ехать чем хорошо идти"
Еще полгода назад небольшой двухэтажный особнячок в Сестрорецке ничем не выделялся из недлинного ряда своих соседей по улице — слегка обшарпанные серо-коричневые стены, нещадно скрипевшие ступеньки крыльца и окна, добрую половину которых открыть было просто невозможно, до того перекосило фрамуги. Все изменилось буквально в два дня: все покрасили свежей краской нежно-зеленого цвета; разбили небольшой палисадник с цветами; и привели в порядок все, что только можно было привести. А что нельзя, то просто заменили. Те, кто знал скуповатого домовладельца, совершенно не ожидали от него такой заботы о своей собственности (да он и сам от себя не ожидал, если честно) но только так он смог заполучить себе хороших квартирантов — и то, пришлось изрядно побегать в фабричную управу. В Сестрорецке все заинтересованные лица давно уже знали условия, на которых князь Агренев снимает для своих сотрудников жилье, и так же давно организовали негласную, но от этого не менее свирепую конкуренцию — больно уж выгодно было сдавать жилье именно фабричным служащим. Не торгуются, имущество не портят и не скандалят из-за пары дополнительных копеек истопнику или дворнику, плата поступает без напоминаний и в срок. Что еще надо хорошему домовладельцу для счастья? Ну, разве что небольшой такой пожар у конкурентов…
— Собственно, дело оказалось несложным — ей богу, варшавские мошенники в этом плане проявляют куда как больше выдумки и интеллекта, да-с. Вот с доказательной частью гораздо хуже, ни одной прямой улики или надежного свидетеля, увы.
— Аристарх Петрович, давайте уже перейдем к делу?
Слегка нервничающий тридцатипятилетний мужчина провел рукой по небольшой укладке с результатами своего расследования, и решительно встряхнул головой.
— Извольте, ваше сиятельство. Все три случая я квалифицирую как заранее спланированное мошенничество, причем автор у них один — московский первой гильдии купец, мануфактур-советник и потомственный почетный гражданин, Гаврила Гаврилович Солодовников. Все доказательства моего заявления вот тут.
