Александр Прозоров - Освободитель
Свита остановилась. Егор поднял голову, прищурился на холм.
Король Генрих V сидел за походным столом, небрежно развалясь в складном кресле, мелкими глотками попивая терпкое местное вино и с высоты холма созерцал несчастного врага.
Он перехватил своего великого могучего недруга неожиданно, идущим в походной колонне, бездоспешным и почти безоружным.
У него было втрое больше сил.
Его армия успела отдохнуть, а противник устал за время дороги.
Все складывалось настолько правильно, настолько счастливо и удачно, что даже не верилось. Аж мурашки по спине бегали от того, насколько непостижимо здорово все удалось!
– Нужно предложить им сложить оружие, – сказал лорд Уильям Кент. – Зачем проливать кровь, если можно обойтись золотом? Пусть сдаются.
Рыцарь пнул пятками коня и устремился вниз по холму, проскочил в просвет между отрядами лучников, осадил скакуна у головного отряда, в котором находились богато одетые всадники и ярко-рыжая женщина. Они о чем-то поговорили несколько минут, и переговорщик помчался обратно.
– Что ответил великий князь? – наклонившись вперед, с нетерпением спросил король.
– Он сказал, что лучникам и валлийцам указывает двигаться на Марзель и Шом-ан-Бри, где перехватывать обозы бегущих из Парижа бургиньонов и уничтожать их ратные отряды, буде такие встретятся. Девонширцев и корнуэльцев он полагает взять с собой для занятия столицы.
Генрих расхохотался, вскинул кубок, чуть склонившись в сторону колонны на дороге:
– Самообладание, достойное восхищения! Он шутит перед лицом гибели. Честь и благородство… Однако когда французы резали моих храбрых рыцарей, захваченных без доспехов, они о благородстве особо не задумывались. И я не стану. Великий князь не сдался? Сие есть его выбор! Тогда пусть прольется кровь. Прикажи лучникам стрелять!
– Слушаю, мой король, – вскинул сжатый кулак лорд Кент и повернулся к командующим полками: – Вы слышали приказы, дворяне? Так исполняйте!
Шестеро всадников поклонились, дали шпоры коням, разъезжаясь вдоль линии построенной для битвы армии. Над полем повисла тяжелая, гнетущая тишина. Генрих допил вино, отставил руку в сторону, позволяя слуге наполнить кубок снова. Окинул поле взглядом, с нетерпением спросил:
– Ну, когда же?! Пусть начинают!!!
Однако стрелки продолжали стоять, опираясь на свои высокие луки, и о чем-то переговаривались.
– Что происходит? – поднялся с кресла Генрих.
Свита великого князя двинулась вперед. Медленно, спокойно, не обнажая оружия. Линия стрелков так же спокойно раздвинулась, пропуская русских. Причем самые ближние опустились на колено, скинув шляпы и склонив головы. Колонна двинулась вверх по холму.
– Валлийцы! – откинув стол, сделал несколько шагов вперед король. – Вперед, мои храбрые валлийцы! В атаку!!!
Однако потомки гордых кельтов тоже посторонились, пропуская врага, а девонширская пехота, оставив место в строю, стала подтягиваться ближе к дороге, дабы пристроиться в хвост колонны.
– Нет… Не-е-ет!!! – заметался Генрих. – Нет! Стойте! Куда-а?!
Он обернулся, кинулся к палатке:
– Лорд Уильям! Что происходит?!
– А ты кто? – с удивлением воззрился на него с седла столь активный в последние недели, горячо преданный советчик.
– Вы все обезумели? – растерялся Генрих и заорал: – Это я, твой король!!!
– Все знают, молодой человек, у Англии нет короля, – пожал плечами лорд. – Если бы он был, то Святой Престол и великий князь знали бы о его существовании. Но они не знают. Значит и короля – нет.
– Ах ты предатель!!! – Генрих выхватил меч, ринулся на негодяя, но лорд потянул повод, пнул коня пятками, отъехал на безопасное расстояние.
Генрих остановился. Гоняться пешему за всадником – глупо и бессмысленно.
– Все эти воины, молодой человек, – кивнул на девонширцев и валлийцев лорд Уильям, – и раньше не испытывали особой любви к королевскому роду поработителей. Ныне же они получат избавление от податей, радость освобождения и сохранят отчие земли. Великий князь дал клятву сохранить права на отчину за всеми, кто продолжит службу под его рукой. Тем же, кому не получится вернуть родной надел, он даст больший в других землях империи.
– Иуда, – опустил меч Генрих.
– Орден тамплиеров отмолит мои грехи, молодой человек. Как уже простил долги мои и моих предков. Кстати, белые ленты носили те, кто получил от меня задаток за службу. Я сказал им, что это нужно для памяти, дабы не перепутать с другими воинами. Глупцы, что рвались отдать за тебя жизни, ходили как раз без ленточек. Ты сам оставил их в осадном лагере, на расстрел из русских пушек. Теперь прости, мне нужно отправляться. Слуги уже сворачивают лагерь и собирают обозы, валлийцы ждут команды выступать. Я лично поведу их в погоню за Жаном Бесстрашным. Мне тоже нужно заслужить обратно свои поместья. Прощай!
Лорд Кент дал шпоры и помчался к своим полкам.
Генрих ощутил, как в душе что-то дернулось, оборвалось. Он стоял на земле, но в то же самое время падал с невероятной высоты, чтобы размазаться о камни. Победа, власть над императором, слава – все это только что, всего миг назад было в его руках. И вдруг…
Душа долетела до камней и разбилась вдребезги, словно соскользнувшая из окна ваза. Генрих выронил меч на траву, опустился рядом с ним на колени и заплакал. А мимо шли и шли храбрые английские воины, чтобы добывать славу для себя и победы для своего повелителя. Одинокий человечек никого из них не интересовал. Кому нужен король без королевства, дворянин без копья, рыцарь без имени? За него даже выкуп платить некому.
По виду дворянин, на деле – пустота.
***Сражаться за Париж не пришлось. В последние десять лет ему досталось немало испытаний. Сперва его завоевала партия бургиньонов, затем, после правильной многолетней осады с разорением окрестностей, отбила партия арманьяков. После их поражения при Арфлере – в столицу опять ворвались бургундцы. Они сами ушли с богатой добычей, едва узнали, что в их земли тоже пришла война. Остались лишь наместники с перьями и печатями. При виде серьезного врага они предпочли немедленно исчезнуть.
Настроение города напоминало состояние многократно изнасилованной невольницы, которой уже все равно, кто еще и что станет с нею делать.
Однако это состояние неожиданно перешло в необычайное оживление, когда рыжая Бретонская герцогиня вновь громогласно объявила свой девиз: «Един Бог на небе, един князь на земле! Я принесла вам мир!». Именно о мире Франция сейчас и мечтала превыше всего. И потому скромные силы великого князя и императора быстро обрели в городе всеобщую поддержку. Сильный правитель не станет разорять сам себя и воевать сам с собой. Он не позволит мелким дворянам затевать свары и нападать на соседские селения. У сильного правителя границы находятся где-то далеко-далеко, и о стычках на них обыватель обычно даже и не знает. Вместе с мощью огромной империи во Францию наконец-то приходил покой…
Великий князь въехал в замок Лувр, еще не перестроенный из шестибашенной боевой крепости в дворец роскоши. Именно здесь он и подвел итоги долгого лета, передав Гиень в качестве удела теперь уже князю Константину Дмитриевичу, часть поместий арманьяков – Темюр-мирзе; королевский домен и еще часть земель взял в казну, туда же попали владения Ланкастеров и Уэльс; Девоншир, Корнуэлл и Андулем достались теперь уже графу Антониусу ван Эйку. Наместником трех островных королевств стал герцог Роберт Стюарт Олбани, наместницей Турени, Анжу, Бургундии и Шампани – герцогиня Изабелла Бретонская.
Единым указом великий князь утвердил все дарованные воеводами за службу уделы действительными – и на сей завершающей точке война была завершена.
– А теперь, – поднялся с трона Вожников, – приглашаю всех на пир!
– Какая же я все-таки дура, – со вздохом взяла его за руку воительница, чтобы пройти в залу вместе с господином.
– Почему, моя красавица? – не понял причин такого пессимизма великий князь.
– Потому что ты тоже оказался человеком слова. И чего я, дура последняя, остановила Егорку-бродягу, когда он собирался пообещать мне что-то еще?
Эпилог
В сырую и холодную каменную нору свет проникал через крохотное окошечко, и его хватало только на то, чтобы отличить день от ночи. Да и то не всегда. Счет дням узник потерял давным-давно, а кандалы, стершие в кровь руки и ноги, стали ему столь привычны, что он больше не ощущал боли.
Однако пришел час, когда палачи вырвали несчастного и из этого жалкого состояния – сняли узы, подхватили под мышки, поволокли по гулким коридорам и бросили на пол у ног аббата Авиньонского университета.
– Вот ты и дождался своей кары, Августин! – сурово объявил ему аббат. – Сам папа Мартин, узнав о твоем покровительстве ведьмам и богохульникам, приказал продать тебя сарацинам! Только там, в рабстве и дикости, тебе и место. Тьфу!
