Владимир Поселягин - Комсомолец. Осназовец. Коммандос (сборник)
– А остальные?
– Немцы внезапно ворвались в город, подогнали к отделу огнеметный танк, и всех ребят, что отбивались… – я расстроенно махнул рукой. – Некоторые живыми факелами выпрыгивали из окон, их прямо на земле добивали солдаты. Я чуть-чуть не успел, вел взятого живым немецкого диверсанта в нашей форме. У меня на глазах все было. Пришлось уничтожать его и уходить дворами.
– М-да-а, – протянул сержант. – Не слышал об этом…. А рука?
– Это потом, на мосту в районе Ровно, снайпер из группы немецких парашютистов снял.
– Ясно.
Осмотревшись и убедившись, что кроме наших двух телег, «ЗИСа» и местного железнодорожника никого рядом нет, сержант нанес великолепный молниеносный удар, буквально утопив кулак в животе председателя. Тот упал на колени, и его начало шумно рвать. Бойцы, брезгливо на него поглядывая, начали обыск телеги председателя, велев пассажирам покинуть ее.
– Человек всегда должен оставаться человеком, – пояснил сержант этому непонятному председателю, после чего, скомандовав бойцам занимать места в машине, протянул руку мне и сказал: – Надеюсь, еще свидимся… кстати, как твоего бывшего начальника фамилия?
– Рогозов, – улыбнулся я.
– Товарищ сержант! – негромко окликнул его один из бойцов, что-то доставая из телеги. Я не рассмотрел, что именно, сержант загораживал.
Тот, видимо, рассмотрев, что именно ему показывал боец, развернулся с перекошенным от ярости лицом и, подскочив к председателю, буквально футбольным ударом утопил носок сапога в многострадальном животе ублюдка. Тот всхлипнул еще раз и замер в одной позе, свернувшись калачиком. Но он был еще жив, я видел, как он судорожно пытается вздохнуть.
– Грузите эту падаль, – махнул рукой сержант.
Один из бойцов допрашивал дородную бабу и, видимо, сынка возницы, два бойца подхватили два мешка и понесли их к машине, потом вернувшись за председателем.
– Что там у него было? – негромко спросил я.
– На десяток расстрелов точно есть, – расстроенно ответил сержант и, еще раз протянув руку, сказал: – Удачи.
Парни попрыгали в машину, и та, завывая изношенным мотором, покатилась по дороге в сторону Житомира, а я коротко кивнул тоскливо мнущемуся рядом железнодорожнику и, вернувшись к своим, велел, забираясь в повозку:
– Трогай.
До Киева было порядка ста пятидесяти километров от того памятного железнодорожного переезда. Проехали мы их вполне благополучно, и без особых происшествий за четыре дня достигли окраин города. Когда он стал виден, Сема опустил поводья и счастливо вздохнул:
– Доехали.
– Ты правь давай. Вон туда, там встанем, – указал я рукой, привстав на колени.
– А что, в город заезжать сегодня не будем? – спросила заслуженная учительница.
– Время вечернее, к тому же военное. Вы что-нибудь про комендантский час слышали?
– Ах, ну да… Да, тогда лучше переночевать тут, в поле, а завтра въедем в город. А ведь отсюда, от окраины, до дома, где живет моя сестра, всего десять минут идти. А дальше родители. Местная я.
– Я понимаю, что хочется побыстрее увидеть своих близких, но почти десять дней ехали, еще ночь можно потерпеть, – ответил я и спросил Семена: – Пост видишь?
– Да, на дороге с мешками и будкой.
– Это стационарный пропускной пункт. Давай к нему, рядом встанем.
– Похоже, там рядом натоптано, кто-то уже лагерь разбивал, – кивнул Сема.
– Да, похоже, – рассеянно ответил я. – Видишь у речки место удобное? Вот туда давай. Заодно искупаемся, мне тоже помыться хочется. Хотя бы ниже пояса, да и верх протереть влажным полотенцем можно.
Встали мы лагерем нормально. Когда ужин был почти готов, к нам наведался представитель с блокпоста в звании сержанта. Узнав, что мы беженцы с западных районов, покивал, внимательно слушая, проверил документы, у меня особенно – я все еще двигался под прикрытием Михайло, – после чего ушел, отказавшись от предложения отужинать с нами.
Утром мы благополучно въехали в город, нас попытались было досмотреть, хоть и мельком, но появившийся из блиндажа знакомый сержант велел пропустить. В принципе, против досмотра я не возражал. Кроме табельного оружия, ничего предосудительного со мной не было, все лишнее я прикопал в одной из посадок в выворотне, завалив прошлогодней листвой и замаскировав. Все равно долго не пролежат, быстро вернусь.
– Сюда, налево надо, куда ты правишь? – командовала Зинаида Михайловна.
– Мама, там машина с углем разгружалась, не проехали бы мы там. Сейчас тут повернем, а там по переулку и к бабушке с дедушкой проедем, – объяснял Сема. Он этот район знал хорошо, каждое лето тут проводил, поэтому правил уверенно.
Действительно, проехав по улице, где стояли частные дома, мы свернули в узкий тенистый переулок и, кланяясь низко висящим ветвям вишен, яблонь и груш, выехали на параллельную улицу, где остановились у довольно прилично выглядевшего дома.
– Ничего слышать не хочу, погостите у нас, – заявила нам Зинаида Михайловна, когда Семен натянул поводья.
Отрицательно покачав головой, я ответил:
– Извините, мы не можем. В городе максимум на пару дней пробудем, после чего поедем в Москву. Задерживаться мы тут не можем.
– Ну, хоть эти два дня погостите… – тут она умолкла и, ловко соскочив со скамейки, шустро похромала к появившейся старушке, что вышла из-за ворот на улицу, подслеповато поглядывая на нас.
Как я ни объяснял, что нам требуется спешить, однако Ивановы втащили-таки нас уговорами в дом и усадили за шустро накрытый стол, пока Семен и его дед распрягали Красавца.
Одним словом, освободиться мы смогли только через два часа, мне даже ремень на брюках пришлось расстегнуть, чтобы было посвободнее. Да и сестренки осоловели от еды.
– Зинаида Михайловна, – подошел я к беседующим на кухне трем женщинам: учительнице, ее матери и недавно прибежавшей сестре, – у вас до которого часу работает рынок? Купить кое-что нужно.
– А что именно? – поинтересовалась ее мама, Клавдия Ивановна.
– Одежду для сестер. Некоторые предметы для путешествий, в частности одеяла, ну и другую мелочь. Поистрепались они, да и платья у них единственные.
– А зачем покупать, если у нас все это есть? – всплеснула руками Клавдия Ивановна. – Зина, открывай сундуки, поделимся одежкой-то.
– Да лучше мы сами, – попытался было я возра зить, но на меня сердито шикнули, сказав, откуда, мол, у сиротинушек деньги, и увели сестер в зал примерять старые запасы. Если что, можно и перешить, швейная машинка имелась у безотказных соседей.
Махнув на них рукой, я тяжелой походкой вышел во двор, где грелись и негромко беседовали Сема и его дед, хозяин дома Евсей Агапович.
– Не помешаю? – присел я рядом.
– Нет, мы так, про дорогу говорили, – ответил дед. – Сам-то что собирался? Вроде сходить куда хотел? Так ты скажи, я тут все знаю.
– Да меня Сема проводит, – замахал я правой рукой. – Сем, сейчас я вещи из повозки заберу, и проводишь меня.
– Хорошо.
Сходив в туалет – молока много напился, – я повесил на правое плечо новенький армейский сидор, в котором до того хранились сухари, и мы вышли со двора на улицу. Женщин в доме сейчас лучше не трогать, они там несколько часов будут перебирать ткани и спорить, что подойдет. Причем еще и получая от этого удовольствие. Вот я и решил воспользоваться минуткой и направиться в здание республиканского управления НКВД. Где это здание находится, Сема знал, поэтому повел по улице уверенно.
Красавец уже был обихожен, да и Шмель спал под крыльцом кверху пузом, даже его закормили, так что шагал я легко. Сделаю дела, соберусь и поеду в Москву, до нее порядка тысячи километров, недели за две с половиной, а то и три доберемся. Как раз ко дню рождения, а это значит, можно получить паспорт и попробовать купить дом на себя. Денег у меня хватало. Трофеи были приличные.
– Вон оно, – указал мне Сема.
До этого района мы доехали на трамвае с двумя пересадками, далековато оказалось управление от того района, где жили Ивановы. Но как бы то ни было, мы были на месте.
– Хорошо, – кивнул я, пристально изучая нужное мне строение. – Вот, держи пять рублей, подожди меня в кафе.
– Я лучше в тенечке посижу. Как раз мороженого поем, вон его продают.
– Хорошо, жди, – кивнул я и, поправив лямки сидора на правом плече, энергично зашагал к зданию управления.
В здании было прохладно. Пройдя через тамбур в фойе, где за столом сидел дежурный, я протянул ему свои документы, сообщив, что хотел бы встретиться с майором госбезопасности Рогозовым. Тут меня ждала первая неприятная новость.
– Его нет. Вместе со своими людьми убыл в длительную командировку, – сообщил дежурный в звании лейтенанта.
– Что делать? – растерялся я. – У меня при себе особо важные документы из луцкого отдела, которые должны быть направлены лично наркому или его прямому заму.
