Грустное начало попаданства (СИ) - Леккор Михаил
Или, что еще возможнее, репрессии 1930-х лет так его напугали, что он твердо колеблется вместе с политбюро ЦК ВКП (б), а больше никак. Хорошая позиция, хотя и большевизмом здесь и не пахнет. Но, по-моему, необходимо партийную дискуссию эту прекращать, а то как-то она опять не туда пошла.
А их Вождь и мудрый Учитель отказался совершить решительный шаг. Можно было, конечно, напечатать в «Правде» дифирамбы о великом князе, что объективно означало бы приход его в партию. Или отправить директиву ЦК о его приеме в ВКП (б). просто и незатейливо. Но Сталин предложил сделать этот прием, как инициативу снизу. Дескать, народ захотел, а они лишь пошли на поводу. Кого он этим хочет обмануть? А рекомендацию все же дал, как от рядового коммуниста. Мудохайся здесь с ними, меняй курс.
В самом деле, официальный оратор наркомата Елизавета Петровна Задорнова потихоньку тянула к удобному всех решению — великому князю, в принципе, не отказывать, но пока от приема в партию отказаться. Пусть делом докажет, что он достоин.
Хороший ход. До следующего собрания великий князь что-нибудь сделает, а главное, парторг Наркомпросса успеет «посоветоваться» с товарищами в ЦК и уже стойко будет отстаивать свою (общую) точку зрения.
Все бы хорошо, но ему надо только сегодня. И И.В. Сталину твердо обещал, и выдвинутся на мировую сцену в качестве председателя Всеславянского Комитета ему необходимо не только великом князем, но и коммунистом. Потом менять статус будет сложнее, как у нас в стране, так и за границей.
Но, главное, вождь. Может попаданец и ошибается, но тот еще неуловимо колеблется. Дворянизировать коммунистический СССР или нет? Бонусов это дает немало, но и опасностей выкидывает немало. Эдакие вот подводные валуны, которые, вроде бы, не видны и поэтому не опасны, но судно сбивают с курса только так.
А ведь это опасно уже ему. В сталинском ведь СССР как? Любая смена курса происходит вместе с физической сменой носителей. И если небольшую группу дворян, которых сейчас снова репрессируют, а то и просто расстреляют, как в прежней реальности, очень жаль, то вот уничтожение нынешнего респондента — великого князя Сергея Александровича Романова — просто недопустимо. Ха-ха, это ведь смерть, не так ли?
Так что надо твердо и решительно сменить ход собрание ячейки. Иначе это долб… бестолковые наговорятся. И, прежде всего, необходимо врезать по функционерам. Надо показать, что секретарь ЦК ВКП (б) уже решил и им, как правильным членам партии, следует лишь шагнуть в правильном направлении.
Незаметно, ну как незаметно, все ведь увидели и оценили, тихо прошел к председательствующему парторгу А.В. Васильеву, отдал с опозданием картонную папку с рекомендациями. Вообще-то их надо было отдать сразу. Этот как пропуск, а вдруг у него нету? И что он тут мозги компостирует? Или с самого начала они сегодня не собирались его запускать в партийные ряды? У-у, бюрократы!
— Ага, рекомендации, — в отличие от великого князя громко, в расчете на всех собравшихся, сказал Александр Васильевич, — так, Кормилицына, а это, гм…
Парторг, разумеется, знал, что вступающий в партию сталинский выдвиженец. Но их так-то немало было, сколько выбросили из аппарата в ходе массовых репрессий, столько и приняли других. Но что он окажется выдвиженцем именно самого И.В. Сталина… Так ведь это в корне меняло всю ситуацию. А Романов еще молчал, то ли сробел, то ли издевается, гад дворянский!
Укоризненно посмотрел в сторону великого князя, негромко сказал:
— Что же вы, товарищ? Вам выпала такая великая честь, а вы молчите, нехорошо, батенька, нехорошо!
Что мог на это ответить Сергей Александрович? Лучше всего ничего. А то вставать между секретарем ЦК и немалым партийным функционером было чревато. Ну его к богу или к черту!
В итоге лишь покаянно пожал плечами и смущенно улыбнулся. Мол, я не я, и гхм! Короче, решайте сами, а я вот тута, весь такой белый, смирный и смущенный.
Васильев медленно встал. Делать было нечего, ситуацию надо немедленно менять, а то по башке получит первым он сам, а не этот дурак великий князь, что б ему в аду тысяче лет в огне гореть!
Солидно откашлялся и не спешно заговорил:
— Товарищи, все говорившие уже предлагали пока отложить принятие означенного вступающего, как великого князя, то есть из-за происхождения. Однако, предыдущие пленумы ЦК в 1930-е годы неоднократно отмечали устарелость такой догмы.
Мы, товарищи, большевики и гибко подходим к текущей обстановке. В годы Гражданской войны только пролетариат и, в меньшей степени, трудовое крестьянство были основой партии. Вот и приходилось, брать представителей пролетариата, с опаской бедноту и незаможних середняков, гневно отвергая наглые попытки мелкобуржуазных слоев и различных дворянчиков.
Но, товарищи, сейчас уже конец 1930-х годов, есть мощное, консолидированное советское общество трудящихся в виде союзных рабочего класса, колхозного крестьянства и советской интеллигенции. Нет антагонизма и паразитирующих слоев. А посему и классовый подход устарел.
Потом, посмотрите, товарищи, на этого, так сказать великого князя, гляньте на его мозолистые руки. Это руки, товарищи, рабочего металлиста, не белоручки. И что мы тогда маемся, пытаемся отгородится?
Ведь, товарищи, партия нам уже правильно показала, назначив его председателем Всеславянского Комитета. Не поставить же на такой пост врага или колеблющего мелкобуржуазного элемента?
Поэтому, товарищи, я со своей стороны ввожу контрпредложение к выводу Елизаветы Петровны — избрать Романова-Советского Сергея Александровича членом великой Ленинско-Сталинской партии ВКП (б)!
Александр Васильевич немного подождал, ожидая реакцию от собрания на свое «радикального» предложение. Коммунисты же, в своей основе не зная, почему их обычно весьма осторожный и предусмотрительный парторг так решительно поддержал «скользкого» вступающего в партию. Но седьмым чувством, так помогающим в бюрократическом мире, они понимали, что предложение Васильева на этот раз единственно правильное.
А ответственные члены партии, уже успевшие увидеть рекомендацию самого И.В. Сталина, успели понять всю текущую обстановку и ужаснутся. Они, что же, колеблются, когда сам СЕКРЕТАРЬ ЦК поставил свою весомую подпись? В демократическую оппозицию решили поиграть, как троцкисты? Товарищи, мы с партией!
Избрание в партию прошло единогласно, все подняли руки, а когда председатель еще огласил единолично, уже для секретариата ЦК (читай, для И.В. Сталина) кто голосует ЗА, твердо отдали свои голоса за Романова-Советского.
Что же, как сделали, так и получили. Но попаданец напоследок весомо щелкнул своим пролетарским и одновременно великокняжеским пальцем. Он сказал:
— Товарищи, мне в ЦК сказали, что в партийной ячейке Наркомпросса царствуют чуждые большинству партии течения консерватизма и начетничества. Предлагали пойти в другую ячейку. Но я все же рискнул и пришел к вам. и теперь готов сказать товарищам в ЦК, что их предосторожность была лишней.
Он так многозначительно кивнул головой вверх, что даже медлительным стало ясно, что хотел сказать новый коммунист. А парторг А.В. Васильев поспешил заверить, что, несмотря на всякие наветы, коммунисты Наркомпросса всегда будут идти только по дороге, намеченной ЦК.
Уже не торопясь, спустились. Ячейка еще заседала по другим вопросам, но Сергей Александрович, извинившись, ушел сам и увел своих коммунистов. Ему никто не возразил, и попаданец еще раз понял, какой мощный авторитет был у его патрона И.В. Сталина. Куда там его там сколькоюродному братцу Николаю II!
Сели в машине, в которой тосковал в одиночестве шофер. Только там и расслабились. Попаданец получил небольшой «подарок» — извинительный поцелуй от Алены. Ведь это из-за нее, что не говори, заразы, все и началось. Прошло бы медленно, он бы среагировал, вовремя дал рекомендации. Да чего уж там, после драки кулаками не машут!
Получил рукопожатие, тоже немного извинительное. Герман Николаевич совсем ничего не сказал, хотя и мог, и должен был сказать одобрительные слова. Все-таки член партии с Гражданской войны! Не сказал, а теперь пояснил:
