Третий лишний (СИ) - Черемис Игорь

— Дороговато, да, — согласился я. — Но она действительно посовременнее всей этой «классики». [1]

Я, конечно, мог бы рассказать, что «классику» ВАЗ будет гнать до победного, а вот «восьмерки» так толком и не приживутся, им на смену придут чуть более толковые «девятки». Но не стал — не моё дело в таких мелочах будущее прогнозировать.

— Посмотрим, — неопределенно сказал Валентин. — А пока давай, садись за руль… я покажу, куда ехать, тут действительно рядом.

У меня немного отлегло — деревня, из которой хорошо простреливалась дача Горбачева, была где угодно, только не «рядом».

[1] Продажа ВАЗ-2108 началась в первые месяцы 1985 года, стоила машина 8345 рублей. Впрочем, всякие 2105 и 2107 тогда стоили примерно столько же — цены сильно задрали перед Олимпиадой-80.

Глава 22. Проверка на дорогах

— Дешево… — с сомнением сказал я. — Почему так?

Ехать было действительно недалеко. Прямо перед каналом Волоколамское шоссе рассекало надвое симпатичный зеленый район; с севера этот район был ограничен парком Покровское-Стрешнево, до которого я снова пообещал себе добраться — как только у меня будет свободные выходные, — а с юга — петлей железной дороги Рижского направления. Почему-то это место облюбовали различные медицинские учреждения; одна из остановок общественного транспорта так и называлась — «Больница МПС». В моем будущем таксисты сюда ездили частенько — завозить больных и вывозить вылечившихся; в девяностые тут пытались организовать мафию по примеру вокзальных, но не сложилось — условия совершенно не те.

«Победа» — машинка не самая шустрая, до сотни почти минуту разгоняется, и это её скоростной потолок. Но она была приятной в управлении; до этого я на ней никогда не ездил, не довелось, но по ощущениям она была похожа на один из «шевроле» родом из американских пятидесятых. Наверное, тогда действительно что-то распыляли в воздухе, что способствовало созданию вещей для людей, а не для маркетинга. Впрочем, при наличии выбора я бы всё равно остановился на своем «соларисе» семнадцатого года, который устраивал меня по всем параметрам.

Но Валентин просил за «Победу» всего пятьсот рублей, и устоять против такого предложения было невозможно. Как и против перспективы показать Алле красоты Поволжья и Урала.

— Отец брал её за шестнадцать тысяч дореформенных, — Валентин слегка пожал плечами. — На нынешние это тысяча шестьсот, так что скидка по возрасту.

— Ваш сын недавно неплохо в неё вложился, — напомнил я.

— Нет, там всё без денег обошлось, — отмахнулся он. — Бери, не сомневайся. Считай свадебным подарком.

Он, похоже, рассчитывал на моё возмущение, но я лишь спокойно кивнул.

— Хорошо. Если подарком, то возьму.

— Хм… так вы с Аллой действительно — того? — с легким сомнением спросил Валентин.

— А по нам незаметно? — я ухмыльнулся. — И действительно, и того. Только дату ещё не выбирали. Но предложение я уже сделал, а Алла согласилась.

— Что ж, поздравляю… тогда тем более — буду настаивать, чтобы взял, — повеселел Валентин. — Но даром не отдам, даже не думай!

***

Вообще-то пятьсот рублей за машину на ходу в это время было почти даром, но об этом я решил Валентину не говорить — ещё обидится и аннулирует сделку. Правда, подарок был, как водится, с подвохом — передо мной в полный рост вставала проблема, где хранить эту ценность. Оставлять во дворе нельзя — к вечеру пацаны свинтят и отломают всё блестящее, а в ночи подтянутся те, кому не лень и фомкой пару раз махнуть, чтобы забрать всё ценное из салона, багажника и из-под капота. Сигнализации тут имелись, с ревунами от речных буксиров — такую Дима Семицветов на свою двадцать первую «Волгу» устанавливал, — но это время и деньги, причем без всяких гарантий. Страховать от угона тоже бессмысленно — без гаража никто не заключит договор, да и с гаражом сто раз подумают. В общем, не было у бабы забот, купила баба порося…

Впрочем, у меня выход был — на первое время я собирался использовать гараж Саныча по назначению, раз уж он оказался в моем распоряжении до самой осени. Правда, пол того гаража сейчас ровным слоем покрывали запчасти мопеда, но я надеялся, что к тому моменту, как «Победа» станет моей, завершу эту эпопею.

А что делать с собранной «Верховиной», я подумаю, когда она снова окажется на двух колесах. Можно было каким-то образом вывести его на родину. У «Победы» имелся задний фаркоп, и если найти рукастых ребят, то за пару пузырей они бы сшаманили что-то вроде перевозки для мопедика. Правда, я сомневался, что этим стоило заморачиваться. Лучше всё-таки сбагрить эту двухколесную роскошь её прежнему хозяину и забыть этот эпизод своей жизни как дурной сон. К тому же теперь у меня было железное обоснование, почему мопед был лишним в моем хозяйстве — думаю, «Победа» убедит любого из обитателей того кооператива, что четыре колеса лучше двух.

***

Мы развернулись после канала, на Свободе, и потом заехали вглубь квартала, к одному из новых корпусов, который прятался за высоким бетонным забором. Ворота нам открыл хмурый дедок охранник, который не задал никаких вопросов, лишь кивнул на моё «здрасте». Мы остановились не у центрального входа, а рядом с неприметной рампой, ведущей вниз, в подвал, к которому и направился Валентин.

Ну и я за ним.

— Сюда, — он открыл дверь на середине этой рампы.

За дверью обнаружился длинный коридор, похожий на любые коридоры в подвалах — с бетонными же некрашеными стенами и пущенной сверху проводкой в открытых коробах. Через десяток шагов Валентин свернул направо, потом — налево… а потом я потерял счет этим поворотам и с тоской подумал, что если упущу своего провожатого, то выбраться отсюда сам не смогу. Коридор всё это время не менялся — такие же неряшливые серые стены и такие же тусклые лампочки-двадцатки. В полном соответствии с лозунгом про экономику, которая должна быть экономной.

Мы добрались до какого-то тупика; по моим представлениям, этот тупик находился либо под Кремлем, либо под Красногорском — шли мы чуть ли не дольше, чем ехали, со всеми разворотами и стояниями на светофорах. Тут было четыре двери — две слева и две справа, двери были обиты металлом, и на каждой из них имелось что-то вроде заслонки.

— Пришли, — констатировал Валентин.

— И что тут?

— Посмотри сам, — Валентин отодвинул заслонку на одной из дверей.

Я повиновался.

За дверью скрывалась самая настоящая камера, очень похожая на ту, в которой я неделю назад коротал выходные. Нары, привинченный к полу столик с парой пустых тарелок. Ну и непременный запах от параши. В этой камере не хватало только обитателя. Я заставил себя вспомнить, что над нами находятся пять этажей самой настоящей больницы, в которой многочисленные врачи ведут прием самых обычных граждан.

Я живо представил, что он прямо сейчас достанет свой табельный «маузер» и, нервно поводя стволом, прикажет мне войти в одну из этих камер. А там его подручные закуют меня в железную маску и оставят в качестве загадки для будущих поколений советских людей. Возможно, про неизвестного узника даже снимут фильм, в котором напарника главного героя сыграет большой губастый негр. [1]

Правда, обычно человеку, которого собираются пожизненно посадить в мрачную камеру с железной дверью, не предлагают купить машину. Впрочем, советское КГБ было способно на любые зверства.

Пару секунд я приходил в себя — увиденное меня сильно впечатлило. Потом задвинул заслонку и повернулся к Валентину.

— Это что? — хрипло спросил я.

— А на что это похоже? — ухмыльнулся тот.

— На тюрьму… строгого режима.

— Значит, это она и есть.

— Но… — я указал пальцем вверх.

— А что там происходит, нас не касается. А их не касается то, что происходит тут, — ответил Валентин на мой невысказанный вопрос. — Нравится?

— Так это… для меня?

Он рассмеялся.

— Нет, ну что ты, — он похлопал меня по плечу. — Слишком жирно было бы для тебя городить такое. Иногда требуется… ситуации разные бывают. За остальными дверями, кстати, такие же камеры. Как думаешь, подойдут они для тех двух деятелей?