Nik Держ - Пёс. Книга 1.
— Врешь, не уйдешь! — произнес Вольф старую как мир присказку, срезав диверсанта точной короткой очередью. Немец дернулся, брызнула кровь, окрашивая белоснежный наст, и диверсант воткнулся лицом в землю.
— Так-то оно лучше! — довольно воскликнул Вольф, для надежности угостив свинцовыми очередями и неподвижные тела.
Из леса вывалился запыхавшийся Паша, а еще через несколько минут обтекающий потом Петр Семеныч.
— Ну как? — хватая ртом воздух, нетерпеливо спросил он. — Остался кто живой?
— Скорее всего, нет, — качнув стволом автомата, сказал Вольф. — К моему приходу только один мал-мала шевелился. Ну, я его и прихлопнул…
— Эх, надо было языка взять! — сокрушался Петр Семеныч.
— Нет, лучше не нужно! — возразил Вольф. — Мало ли какой сюрприз они на этот раз приготовили… Только я одного в толк взять не могу: почему их всего трое? В последний раз шестеро было!
— Может, этих для расчистки послали? — предположил банкир. — А следом еще гости пожалуют.
— Не знаю, — пожал плечами егерь. — Но, насколько мне известно, аппарат Штруделя не выдерживает двух забросок подряд!
— А ты вспомни, как от нас старый немец с товарищами сиганул? — напомнил егерю банкир. — Без всяких там сложных аппаратов! Камешки разбросали… Я тут в Интернете на эту тему материальчик покопал… Насчет камешков и их расположения. То, что немцы тут из камешков на поляне выложили, называется лабиринтом. Еще древние шаманы с их помощью могли путешествовать по разным мирам. Только заклинание нужно особое знать…
— Паша, не лезь на полянку! — предупредил телохранителя Вольф. — Подорвешься! Я их сам сейчас достану! А ты лучше тащи сюда вон того, что с краю лежит! — указал Вольф. — Там мин уже нет!
Пока Паша волок по сугробам тело последнего диверсанта, Вольф сноровисто вытащил с полянки двоих оставшихся.
— Какие интересные у них автоматы, — взяв в руки оружие пришельцев, заметил Петр Семеныч. — Похож на шмайсер времен Второй Мировой, но не он.
— Это его новая модификация 1967 года. Но Калашникову он уступает…
— Тяжелый, зараза! — Паша, наконец, дотащил труп диверсанта и положил его рядом с остальными.
Едва Вольф взглянул на этого последнего, как кровь бросилась ему в лицо.
— Петька! — закричал Вольф, хватая мертвого друга в охапку. — Петька, да как же это? А? Как же… Это же я тебя… Своими руками… А он ведь был еще жив… Когда…
— Ты что, Вольфыч, знал его что ли?
— Это Петька… Штурмбаннфюрер-Пес Петер Незнански… Мой единственный друг еще с Хундъюгенс… Почти тридцать мы воевали плечом к плечу… Он мне десятки раз жизнь спасал! — надрывно закричал Вольф. — В Пекине мы вместе бежали из китайского плена! А в Мексике он меня тащил на закорках почти тридцать километров… Из всего полка лишь мы двое тогда выжили… И я своими руками его убил! Но я не брошу тебя, брат! Хотя бы похороню по-человечески… Рядом с избушкой! Тогда я смогу каждый день навещать его могилу…
— Ты чего, Вольфыч, его на себе до зимовья тащить вздумал? — не поверил Паша.
— Он же меня тащил, — угрюмо буркнул Вольф, закрывая пальцами широко распахнутые глаза верного товарища, — хотя сам был ранен! Это самое меньшее, что я сейчас могу для него сделать!
— Может, завтра его заберем? — предложил Паша. — Возьмем сани…
— Я его здесь не брошу! — упрямо произнес Вольф.
— Ты, молодец, Вольфыч! — скупо похвалил егеря Петр Семеныч. — Настоящий мужик! Друзьями грех разбрасываться, даже павшими друзьями… Вот у меня уже друзей совсем не осталось, только компаньоны, да сотрудники… Эх! Скидай, Паша, лыжи. Не сани, конечно, но все-таки…
— Петр Семеныч, а чего с этими жмуриками делать будем?
— Да засыпь их пока снегом! — распорядился банкир. — Яму мы все равно сейчас вырыть не сможем — земля-то каменная… Разве что динамитом её…
— Не нужно, — сказал Путилов. — Я на днях сюда еще наведаюсь и схороню этих бедолаг.
— А звери? — не унимался Паша.
— Да мы тут так нашумели, да порохом навоняли, что зверье еще месяц эту полянку стороной обходить будет, — ответил егерь. — Так что просто присыпь трупы снежком, как Петр Семеныч посоветовал! И в путь!
— А ну, как опять полезут?
— Да, Вольфыч, — на этот раз Петр Семеныч присоединился к своему телохранителю, — вдруг им сегодня неймется? Такой подарочек нам на Рождество!
— Обновить бы заряды, да мины с собой некогда тащить было, — задумался егерь. — Ну ничего, сейчас я растяжек из гранат понаставлю, а через несколько часов их снежком-то занесет — не знаючи, хрен сыщешь!
— Ты действуй, — сказал банкир, — а мы пока твоего хлопца в зимовье потащим. Как закончишь растяжки ставить — догоняй. Так дело быстрее пойдет!
Втроем они ловко уложили тело погибшего однополчанина Вольфа на импровизированные сани и привязали труп к лыжам.
— Давай, Вольфыч, догоняй! — сказал Петр Семеныч, впрягаясь в сани.
— Спасибо, Петр Семеныч! Спасибо, Паша! — с чувством произнес Путилов. — Вовек вашей помощи не забуду!
— Да ладно тебе? — отмахнулся банкир. — Давай, Паша, налегай!
Они напряглись и потянули за собой, оставляя в снегу глубокую борозду, сани с телом пришельца из параллельного мира. Вскоре их догнал Вольф и сменил выдохшегося Петра Семеныча. Они успели добраться до избушки егеря засветло.
— Ты, надеюсь, его в дом не потащишь? — осведомился у егеря Паша.
— Нет! — к радости телохранителя произнес Вольф. — В избе слишком жарко, — пояснил он. — Оставим во дворе!
— Прямо так?
— У меня в сарае есть хорошие доски, — ответил Вольф. — За час я успею сколотить гроб. Вот в него и положим, завтра вырою могилу и похороню.
— Как знаешь, — пожал плечами Паша. — А я пойду чего-нибудь горяченького приготовлю: война войной, а мы с утра ничего не ели! Да и помянем твоего товарища по-человечьи! Петр Семеныч, а вы отдохните, пока мы с Вольфычем все приготовим! А то цельный день по сугробам как сайгаки!
Гроб у Вольфа получился несколько кособоким, но крепким и просторным. Вместе с Пашей они уложили в него Петера. Вольф накрыл тело товарища чистой простыней и положил сверху крышку. После недолгих раздумий он решил её не забивать — хотел еще раз попрощаться с другом перед похоронами.
— Эх, Петька, Петька! — скорбно произнес он. — Угораздило же нас так свидеться! Если хотя бы лицом ко мне полз… Я может быть… — судорожно сглотнул и смахнул набежавшую слезинку. — Прости, друг!
В избушке было жарко натоплено — Паша не поскупился, от души подкинул в печку дровец.
— Давай, хозяин, мы тебя уже заждались, — произнес Петр Семеныч. — За Рождество мы с утра пили, а теперь за упокой… Паша!
— Уже, Петр Семеныч! — На этот раз Паша поставил на стол литровую бутылку водку.
— Коньяк за упокой пить — это как-то по-пижонски! — пояснил Петр Семеныч. — Водка она правильней!
Паша плеснул водки в четыре стакана, один из которых отодвинул в сторонку и накрыл кусочком хлеба. Вольф, уже хоронивший в этом мире старого егеря, знал, что так положено. Такой обычай… Русский обычай, который немцы в его родном мире выкорчевали с корнем!
— Это для Петьки? — все-таки не удержался и спросил он.
— Для него, — ответил Петр Семеныч. — Пусть земля ему пухом! Хоть и не знал я этого парня, но если ты, Вольфыч, говоришь, что это был настоящий мужик, я тебе верю! Не чокаясь! За хорошего парня Петра…
— Прости меня, Петруха! — прошептал Вольф и залпом выпил стакан водки.
— Налей еще, Паша, — попросил он, не закусив предыдущий.
Паша налил, Вольф стремительно влил в себя спиртное и вновь не прикоснулся к еде.
— Вольфыч, ты закусывай, закусывай! — нахмурился Петр Семеныч. — Этим ты никому ничего не докажешь!
— Да понимаю я, Петр Семеныч, да ничего с собой поделать не могу! Выть, словно псу, хочется! Ведь у меня никого ближе-то и не было! Ни жены, ни детей, а родителей своих я почти и не помню…
— Я ведь тоже родителей своих не помню, — Петр Семеныч обнял Вольфа за плечи. — Детдомовский я! Потом по малолетке зону потоптал, авторитету набрал — короновали законником… А после перестройки — в большие люди выбился! Банкиром стал! Паша, наливай еще по одной! За упокой души раба Божьего Петра…
Паша разлил водку по стаканам, быстро выпил свою порцию и кинулся к дверям.
— Ты куда? — осоловев от выпитого, поинтересовался банкир.
— По малой, — ответил Паша.
— Ты лампочку во дворе включи, — посоветовал Петр Семеныч, — все ж сподручнее.
Паша щелкнул выключателем, накинул на плечи егерский тулуп и выскочил за дверь. Через секунду он влетел обратно с побелевшим лицом и трясущимися губами, забыв даже закрыть за собой дверь:
— Там… Там… Там…
— Дверь закрой! Хату выстудишь! — рявкнул Петр Семеныч.
