Анатолий Логинов - Клим Ворошилов -2/2 или три танкиста и собака
Смотрю, а немцы засуетились, наверное все-таки грохот дизелей услышали. Лес и холмики его конечно приглушают, но не до конца. А дизелек на КВ, даже с глушителем, грохочет погромче, чем на Т-55.
Только поздно суетиться они начали, б…и. Мы уже в атаку пошли. Я в башне сижу, танк по холмам скачет, грохот стрельбы и мотора, пороховой дым в нос лезет, а меня смех пробирает. Представил картинку со стороны немцев и смешно стало.
Идут это они в наступление, отбросив слабый заслон Иванов, а тут шум подозрительный и на склон холма вылазят одна за другой туши неуязвимых для того что у них есть русских гигантов. Пожалуй, тут и в штаны наложить можно.
В общем дали мы им крепко. Сначала батарею и пехоту обстреляли. Хорошо, что у меня в боекомплекте всегда пять шрапнелей есть. Для Колодяжного уже привычно по пехоте шрапнелью отстрелять, всего один клевок и получился. Конечно, и пулеметами добавили, и 'первые' осколочными. Но те в основном по танкам били. Потом они сбросили десант и вперед, а наш 'Рыжий' чуть сзади. Колодяжный со второго выстрела накрыл головной танк. Вот тут я наконец увидел то, о чем часто читал. Полубронебойный морской снаряд пробил насквозь весь танк и выкинул назад еще работавший двигатель. Оптика у меня на башенке немецкая, видно было отлично, мне даже показалось, что вращающийся обрывок коленвала вижу. Только тут мы уже с немцами еще больше сблизились и не до того стало. Успевай только вокруг осматриваться и командовать. Не смогли мы до конца эту колонну добить, мне по ТПУ Сема сообщил:
— Помехи исчезли, нам передали сигнал 'Буря'.
Я тогда всех извещаю циркулярно:
— Первые, первые, 'Буря', выходим из боя. Десант подобрать и назад.
Сигнал 'Буря', значит и основным силам батальона тоже плохо. Немцы почти прорвались и наши на вторую позицию отошли. Мы назад, немцам во фланг ударили, да на заправку отошли. Смотрю, а снарядов то у меня всего полтора десятка осталось и пополнить негде. Опросил других- а у них немногим лучше. Ладно, 'первым' мы немного боекомплект пополнили, тыловики загружать помогли. Для 'двоек' снаряды кончились, совсем.
А потом мы еще один огневой налет немцев переждали, да накоротке контратаку устроили. Пока немцы в себя приходили, все оставшиеся танки в колонну, машины какие есть всем чем можно загрузили, позиции заранее заминированы были, саперы остались до конца, взрыватели ставить. А мы отступать, тем более что и от Таругина известия об отходе подошли, да со штабом связь прервалась.
Короче отправил я основную колонну, а сам с теми же танками — к штабу. Вовремя подоспели, немцы уже последние блиндажи подорвать собирались. Мы на них как снег на голову. Тогда же еще и остатки батальона Сидкова подошли, правда без него. Жаль, но он, похоже, погиб или в плен попал. Зато мы совместно немцев от штаба отбросили. У меня вообще под конец ни одного снаряда не осталось, пришлось на таран идти. Раздавили мы 'двоечку' немецкую и как раз под огонь зенитки попали. Удар сильнейший, звон в ушах, Мурка в меня когтями вцепилась, из люка выскакиваю и понял, что не слышу ничего. А танк стоит, не горит даже. Тут пехотинцы наши подбежали, люк водителя помогли открыть. Заглядываю, а Кузьма сидит… как живой. Бл… думаю, а Сема что? Смотрю, Колодяжный появился, что-то мне знаками показывает.
Вытащили мы Сему, он дышал еще. Вытащили, он вздохнул еще раз и умер. А у меня в голове мысль: — Как же так, ну как же? Как глупо… — и злость. Я у ближайшего пехотинца автомат выхватил, Мурку за пазуху и на немцев рванул. Поздно, правда, наши их уже добивали. Сегодня узнал, что характерно пленных ни одного не взяли.
Потом я сознание потерял, кажется. Очнулся только к вечеру, в ушах как воды налили, но слышу. И Мурка рядом сидит, уши лапой дерет, тоже видно контузило. Смотрю, Колодяжный тут же сидит и Калошин весь перевязанный:- Очнулся? — говорит, а у самого голос еле-еле слышно, я больше по губам догадался.
— Да, — отвечаю, — нормально. А где Мельниченко? С Андреем что?
— Не знаем, — уже Колодяжный отвечает, — Танк его подбили, а где экипаж неясно пока. И Ленга не видно. Там такая каша была…
Тут кто-то из солдат вбегает, а за ним… Ленг… окровавленный потихоньку вваливается. И рычит на нас.
Я и сообразил, что нас к Андрею зовет, значит. Сам встать пытался, но голова кружилась. Пришлось Колодяжному приказать. Поискали они и нашли Андрея в воронке. Раненого, слава богу, не тяжело и не обгоревшего. А рядом Антон, тоже раненый, без сознания, как и Андрей, и два эсэсмана загрызенных. Один из них видимо Ленга и ранил.
Отошел я к утру более-менее, узнал что вечером еще и мехкорпус подошел, немцам прикурить дали, а затем отошли, чтобы в окружение не попасть и нас с собой забрали.
А госпиталь наш бригадный пропал в полном составе, с Леной вместе… вот так.
Вот и принял я командование, пойду бригаду строить. Заодно 'Рыжего' посмотрю, его эвакуировали тоже. Снаряд и броню-то не пробил, осколков Кузьме и Семе хватило, даже подбой не помог.
— Товарищ инженер-майор, сюда генерал Петров идет! — это посыльный от Калошина. Кричит, знает, что я еще плохо слышу. Ну идет. Мало ли что ему надо? Бл…, это ж командарм! Быстро осматриваю обмундирование, снимаю с плеча цепляющуюся когтями Мурку и устремляюсь к выходу. Не упеваю.
— Товарищ командующий! Заместитель командира первой отдельной тяжелой танковой бригады инженер-майор Иванов!
— Иванов значит… так вот объясните мне Иванов, как так получилось, что вы плацдарм для наступления первого мехкопуса просра…и! А, бл…, что за х..! Почему не удержали плацдарм, майор?
А во мне злость после вчерашнего такая…. Прибил бы этого генерала борзого на месте, если бы не свита:
— Потому что вы, товарищ командующий, ни о подкреплении, ни о снабжении не позаботились. Еще и корпус блуждал где-то три дня.
— Да ты… да я… Я тебя в порошок сотру! Ты у меня…
— Не надо так горячиться, товарищ генерал, — знакомый голос… или показалось? Нет, точно — Музыка! И петлицы у него теперь другие, млин. Как там…. Вспомнил! Старший майор госбезопасности! Ни хрена себе карьера. И, кажется, не так уж прост, командующий армией заткнулся как миленький.
— Я думаю, товарищ Иванов доложит обо всем комиссии НКВД. А мы уж разберемся, в чем он и товарищ Мельниченко виноваты.
— Разбирайтесь, товарищ старший майор! Только учтите — мне бригада завтра нужна, немцы наседают.
— Есть, товарищ генерал! Постараемся до завтра в основном разобраться.
И, когда генерал со свитой выходят, а мы остаемся одни, Музыка подходит ко мне:
— Здравствуй, Сергей. Мне бы…
— Сема… погиб, — перебиваю я его и мы неожиданно крепко обнимаемся, словно старые друзья после разлуки.
[…]После известия о гибели этого гениального самоучки, чьи идеи во многом способствовали развитию советской радиотехники, на нашем заводе прошел стихийный митинг. На нем родилось предложение назвать наш завод именем погибшего. Составлено было и письмо в партийно-правительственные органы с ходатайством по этому вопросу[…]
[…]Не менее интересной оказалась история названия быстроразъемных соединений. Мы знали, что их конструкция придумана именно Семеном Бридманом и не скрывали этого от рабочих. Как-то незаметно получилось, что в их повседневной речи эти разъемы стали называться просто бридманами. Из повседневной речи это название незаметно проникло в документы… Позднее технология их производства была передана нами американским союзникам в порядке обратного ленд-лиза. Так что теперь это название стало общепринятым во всем мире. Если вы радиотехник и разбирали аппаратуру, в которой платы соединены между собой бридманами, знайте, что названы они в честь молодого гениального изобретателя, павшего в бою с немецко-фашистскими захватчиками[…]
Академик Лосев. 'Воспоминания', М. 1995 г.
7 сентября 1941 года. Сиверское, Ленинградская область.
С подошедшего пригородного поезда, слегка прихрамывая на правую ногу, спустился полковник бронетанковых войск, судя по петлицам шинели. Поёжившись от стылого ветра, он дождался, пока из вагона выпрыгнет большой, невиданных здесь ранее размеров, черный пес со странным короткими ушами и таким же хвостом, подхватил новенький офицерский чемоданчик, поставленый до того на чистый участок платформы и, еще раз переспросив у проводника направление, пошёл вдоль забора в сторону контрольно-пропускного пункта. На КПП он предъявил вытянувшемуся при виде начальства дежурному свои документы, еще раз уточнил дорогу и пошагал в указанном ему заботливым старшиной ВВС направлении. Пес, недовольно перебирая лапами и старательно огибая лужи и пытаясь укрыться от ветра за уже лишенными ветвей кустами на обочине, бежал вслед за хозяином.
— Это что же за начальник такой к танкистам прибыл, а товарищ старшина? — спросил, закрывая калитку боец, немолодой уже, разбитного вида мужичок в ладно приталенной шинели, с закинутым за спину старым автоматом ППД с рожковым магазином.
