Ольга Денисова - Вечный колокол
- Я не понимаю тебя, - Волот посмотрел на доктора удивленно: зачем ему обязательно надо это знать?
- Ты еще ребенок, - снисходительно улыбнулся Велезар. - Они соперники, теперь понимаешь? Любовь - сильнейшая из человеческих страстей, ты и представить себе не можешь, на что способны люди, желающие избавиться от соперника и овладеть предметом своих мечтаний. Нет, Млад, по моему мнению, не допустит даже мысли о том, чтобы причинить зло Вернигоре. А вот Вернигора… В нем я не вполне уверен. Это сильный человек, привыкший добиваться своих целей, не очень заботясь о средствах. И его желание спросить богов о той самой таинственной силе, в существование которой я не очень верю, - оно очень похоже на способ достичь этой цели. Я понятно объяснил тебе свою мысль?
Волот задумчиво кивнул. Как, оказывается, мало он знает людей… Как, оказывается, сложно складываются их отношения… А он-то думал, что Вернигора - друг волхва.
Происшедшее в суде сразу предстало перед князем совсем в другом свете: Вернигора не сумел избежать поединка между татарином и волхвом. И нисколько не возражал, когда Марибора предложила это тяжелое испытание. В отличие от Смеяна Тушича, он наверняка мог предвидеть, что волхв вызовется первым… Хотел выставить его трусом? Лжецом?
И что теперь с этим делать? Вернигора казался ему человеком, лишенным камня за пазухой, а выяснилось… И у него за душой есть то, что он скрывает от остальных. А может, он нарочно говорит о том, что волхв сильней Белояра, чтоб об этом узнали те, кто убил Белояра? А может… Волот стиснул кулаки: и снова недоверие, снова разочарование!
Ему пришлось приложить немало сил, чтобы доктор не заметил, как ему горько и тяжело.
Глава 5. Карачун
В санях Дана прижималась к его боку, уютно кутаясь в шкуры. К ночи подморозило, перестал валить снег, и сквозь низкие рыхлые облака на Волхов смотрела блеклая желтая луна.
- Младик, скажи, а ты сразу знал, что у тебя это получится?
- Что? - переспросил он.
- Взять в руки угли и не обжечься.
- Нет. Я не ожидал. Мне нужно время для таких штук, пляска шамана, обереги, бубен…
- И ты не испугался? - она потерлась лицом о его плечо.
- Ну почему же, испугался. Не сразу, конечно. Когда почувствовал жар, тогда испугался. Но это быстро прошло.
- Ты удивительный человек. Как ты мог не догадаться? Едва Марибора предложила это, я сразу поняла: татарин струсит.
- Я не знаю… Я поверил. Ведь когда-то так и делали, чтобы выяснить, правду ли человек говорит. Я говорил правду, значит, я это мог.
- Тебе было больно?
- Почти нет. Только в самом начале. А потом просто горячо, но не больно.
- И как же ты не испугался? - она удивленно покачала головой.
- Я же говорю, я был прав. Ради Правды можно сделать и не такое. - Млад помолчал. - Знаешь, когда я был маленьким, я сотни раз видел, как мой дед пляшет на углях. Я тогда еще не был шаманом, я только помогал ему. У меня был свой бубен, и маска, и обереги, я умел петь и плясать, как положено шаману, но не взлетал: чего-то не хватало. Я делал все, как дед, но на углях плясать не мог. Однажды я решил попробовать: мне казалось, это у меня получится. Мне казалось - стоит взойти на костер, и я взлечу вверх вслед за дедом. Я очень этого хотел…
- И что?
- Обжег пятки, - Млад засмеялся. - Дед очень ругался. Тащил меня домой на закорках и всю дорогу ругался. И отец ругался тоже. Только мама меня жалела и защищала. Я несколько дней не мог ходить, а было лето, и мне очень хотелось к ребятам - купаться, раков ловить…
- Чудушко ты мое… - Дана вздохнула. - Это было удивительно… Видел бы ты, как на тебя смотрел князь! Он же ребенок совсем, для него это настоящее волшебство.
- В этом нет никакого волшебства. Я знал, что я прав, только и всего. И я верил, что смогу. Сомневался немного, но верил. Мне было жалко татарина - ведь он не мог верить так, как я.
- Ты еще Сову Беляевича пожалей! - фыркнула Дана. - Вот подлец, каких свет не видел! И татарин - тварь трусливая и продажная.
- Нет. Он не трусливый. Он здраво рассудил: зачем ему калечить руки? Ради денег? Деньги того не стоят. И выгораживать Осмолова ему после этого не было никакого смысла: денег бы он все равно не получил.
- Ты не побоялся руки покалечить…
- Я был прав. Это меняет дело. Ради Правды… - Млад пожал плечами.
- А Родомил говорит, что Правды нет, - вдруг сказала Дана и посмотрела на него пристально, словно хотела услышать ответ.
- Правда есть. Только она не всегда нужна. Родомилу, например. Кости для жребия мне и татарину приготовили разные…
- И ты с ним не согласен?
- Почему же? Например, война - это обман противника. Только, обманывая, я должен помнить об этом и не надеяться на помощь богов. И, опуская руки в огонь, понимать: без ожогов не обойдешься… На войне - другая правда. Родомил считает, что это тоже война.
- А ты?
- Право, Сова Осмолов слишком мелок для того, чтоб с ним воевать, - Млад улыбнулся. - Он вроде мародера на этой войне… Или маркитанта. Продает все, что продается. И своим, и чужим.
- Он богатый и могущественный… - ответила Дана, улыбаясь.
- Сегодня я этого не заметил. И потом, мародеры всегда богаче честных воинов…
- И кто, по-твоему, настоящий враг?
Млад вздохнул: Михаил-Архангел с огненным мечом в руках? Он два дня хотел рассказать об этом Дане, но так и не нашел повода. А тут вдруг все его видения из будущего показались ему сущим вздором, бессмыслицей, достойной мальчишки-выдумщика. Отец Константин, пустой жрец, - враг? Позавчера, когда Млад чувствовал себя побежденным, ему именно так и казалось. А тут, выйдя в победители, он перестал всерьез относиться к проповеднику. А ведь сам говорил недавно Ширяю, что нельзя недооценивать противника…
- Я не знаю. Родомил предлагает спросить об этом богов.
- Младик, не вздумай этого делать, - Дана приподнялась, заглядывая ему в лицо, и чуть не упала, когда сани тряхнуло на выбоине во льду, но Млад подхватил ее и прижал к себе.
- Даже не смей об этом заикаться! - она высвободилась из его объятий. - Родомил ничего не смыслит в разговорах с богами!
- А я? Я, по-твоему, что-нибудь смыслю? - он улыбнулся.
- Ты сегодня без этого напугал меня до слез. Не надо, Младик, все знают, что боги этого не любят. Они шлют знаки сами, когда хотят. Разве нет?
- Ну, они и дожди слали бы сами, когда хотели, если бы я их не просил… - он раззадорился, и чувствовал себя чуть ли не всемогущим, и смеялся над своим зазнайством. Ему хотелось, чтобы она видела в нем героя, восхищалась его отвагой, боялась за него до слез…
- Перестань! Это вовсе не шутки. И будь осторожней с Родомилом. Не надо принимать за чистую монету все, что он предлагает!
Млад опустил голову: она не понимала. А Родомил на самом деле не причинил бы ему вреда, для этого достаточно было посмотреть ему в глаза. Он, может, и привык добиваться своего всеми правдами и неправдами, но, тем не менее, он был честен… по крайней мере, в этой игре.
- Хочешь, я слетаю наверх и сниму тебе звездочку с неба? - он улыбнулся, вспоминая о тереме и соболях.
- Нет. Если каждый начнет таскать звездочки с неба, что от них останется? - она засмеялась.
- Я маленькую… - шепнул Млад.
- Чудушко, не надо мне ничего, ты только перестань геройствовать. Хватит. Я и без этого знаю, какой ты на самом деле.
- Какой?
Она быстро поцеловала его в щеку и не стала отвечать.
Родомил ходил из угла в угол широкими, тяжелыми шагами и ругался:
- Надо быть сумасшедшими! Я не верю, что весь город Псков сошел с ума! На что они надеются? Да их раздавят, как комара на ладони!
Добробой, раздувавший у печки самовар, слушал его раскрыв рот. Ширяй, сузив глаза, сидел за столом, подпирал рукой щеку и следил за Родомилом любопытным, но подозрительным взглядом. Пифагорыч, заглянувший на чашку чая, одобрительно кивал. Прихода Млада никто не заметил.
- Не иначе, кому-то из псковских бояр срочно потребовалось серебро! - гремел Родомил. - И завтра они перекроют дороги торговым обозам! Я не верю, что псковский посадник не видит дальше собственного носа!
Пифагорыч оглянулся на хлопок двери:
- А, Мстиславич… Мы тебя ждем. Ты где был-то?
Младу вовсе не хотелось говорить, что он был у Даны. Да и Родомила он встретить у себя дома не ожидал.
- А я к тебе, - словно оправдываясь, сказал тот, - поговорить надо.
Млад посмотрел на Пифагорыча и шаманят: не выгонять же их на двор?
- Пойдем, поговорим, - пожал плечами Млад, и Родомил тут же накинул полушубок на плечи.
- Я вчера говорил с волхвами, - без предисловий начал главный дознаватель, словно боялся, что Млад неправильно его поймет или не захочет слушать, - на перынском капище и в детинце, на капище Хорса. Дальше пока не ездил.
- О чем? - не понял Млад.
- О силе об этой. О людях. Я подозреваю, в Пскове вече тоже неспроста отделяться решило.
