Одинаковые. Том 3. Индокитай (СИ) - Насоновский Сергей
Мы сидели возле ставшего нам в этой жизни родного дома, и только теперь по-настоящему осознали: наш долгий путь от Санкт-Петербурга до Забайкалья наконец завершился, и, что самое главное, прошёл он удачно. Впервые за долгое время можно было хоть немного перевести дух.
Есаул расспрашивал нас о жизни в Петербурге, Анисим не отставал с вопросами, а мать, несмотря на все наши регулярные письма, всё равно ловила каждое наше слово. Но главным за этим вечером осталась тема нападения хунхузов на Прилукскую — того самого события, что случилось уже чуть больше, чем полтора месяца назад.
С есаулом обсудили все возможные пути поиска Лю Чжэньго, и он подтвердил: в селении Байхэ вполне можно попытаться отыскать следы Саньки и Машки.
Когда наши посиделки — полные и радости от долгожданной встречи, и горечи от смерти Анны, супруги Анисима, и боли по Машке с Санькой — подходили к концу, Селиверстов подозвал нас с братьями к себе. Он достал из-за пазухи большой лист бумаги, аккуратно сложенный в несколько раз, развернув его, внимательно посмотрел мне в глаза и ткнул пальцем в точку на карте…
Глава 3
Байхэ: Операция против хунхузов в Маньчжурии
День выдался изнуряюще жарким, и даже раннее утро не приносило прохлады. Река Аргунь текла медленно, будто подчеркивая важность происходящего. Кузьмич, молчаливый и сосредоточенный, тщательно проверил лодку, убеждаясь, что она выдержит всю поклажу, собранную нами в дорогу, а груза пришлось с собой взять прилично, хоть и опирались только на самое необходимое, рассчитывая за трое максимум пять суток решить задачу.
— Ну что, братцы-кролики, — посмотрел он на нас, — может, всё-таки не поедете? — спросил, хотя уже знал ответ на свой вопрос.
Я посмотрел Кузьмичу прямо в глаза:
— Пора, Кузьмич. Всё сказано, всё решено — давай.
Никита и Лёха запрыгнули в лодку, Кузьмич налёг на вёсла. Переправа заняла не больше четверти часа, но каждая минута тянулась вечностью. Кузьмич работал вёслами чётко, словно отсчитывая последние мгновения перед нашим рывком в неизвестность. На китайском берегу помог нам выгрузить вещи.
— Помните, мы ждем вас живыми — возвращайтесь, — сказал он на прощание, крепко обнимая каждого. Было видно, как он за нас переживает, как, собственно, и все родные, что остались дома.
Решение не брать Кузьмича с собой далось непросто, но было принято осознанно: для таких дальних походов он уже не годился — застарелые травмы полученные в бытность службы в армии давали о себе знать.
Попрощавшись с Кузьмичом и крепко обняв его напоследок, мы экипировались: походные рюкзаки, к ним пристёгнуты маскировочные халаты, у каждого — по небольшому одеялу на случай ночёвок в дороге, запасной комплект исподнего, сухой паек на трое суток, и еще всякая нужная в походе мелочевка, которая, по сути, всегда и так находилась в рюкзаках. По оружию взяли два маузера с оптикой, винчестер, по паре ПР-92 на брата, плюс запас патронов — в рюкзаках почти по 500 штук, если считать все калибры, пришлось даже отдельно взвешивать, чтобы убедиться: унесём ли такое количество поклажи.
Первым делом двинули по знакомому маршруту — в деревню к нашему старому знакомому Чену Донгу, которого когда-то освободили из плена хунхузов. Дорога была знакома, но за прошедшее время многое изменилось: здесь выросло новое деревце, там сломалась старая ветка, где-то дорога заросла бурьяном. Абсолютная память отмечала эти мелочи, и было любопытно замечать перемены.
До деревни Чена добрались без происшествий, а уже на рассвете вышли с ним на связь — на этот раз ничего подозрительного не заметили: Никита просто вошёл в деревню и переговорил с Ченом, после чего стало ясно — опасности здесь нет. Мы с Лёхой подтянулись следом, взяв всю поклажу. К Чену у нас был один вопрос — по поводу Лю Чжэньго. Нас интересовало о нём всё.
Когда Чен услышал имя Лю, он выругался так, что уши завяли несмотря на то, что понял лишь некоторые слова из это эскапады.
— Илья, — сказал он на русском с диким акцентом, — эта собака в прошлом году организовала налёт на нас: троих мужчин убили, четырёх молодых девушек угнали в рабство. Он терроризирует всю округу уже пару лет. Если ты перережешь этому выродку горло — мы будем тебе благодарны. Вы с братьями один раз уже спасли наши жизни, и двери всегда для Вас открыты. Но этот бандит сейчас действительно — опухоль на земле Манчжурии.
У Чена мы пробыли не больше двух часов — времени в обрез. Чен предупредил: Лю Чжэньго наладил поставки живого товара вглубь Китая, и с момента налёта прошло уже прилично времени. Есть большой риск, что девчонок могли успеть продать — у китайских богатеев и чиновников особый спрос на белых красивых девушек.
Маньчжурия конца XIX века стала ареной жестокой борьбы с бандитскими группировками хунхузов, терроризировавших местное население, увеличивая свою активность год от года.
До селения Байхэ от деревни Чена было порядка тридцати пяти — сорока вёрст, так что при хорошем темпе пройти этот путь можно было за день — только вот выложиться нужно для этого по полной программе. Чен показал на нашей карте, что отдал мне ещё есаул Селиверстов, как лучше проложить маршрут. Он предлагал дать своего проводника, но как только мы увидели того щуплого парнишку, стало ясно: такой бросок он просто не потянет, а нам задержки были ни к чему — с нашими тренированными телами и нормальной амуницией мы могли идти без остановок, а слабое звено только замедлило бы весь отряд.
Обдумав все за и против, решили идти втроём. Попрощались с Чен Донгом — он пожелал удачи и проводил до самой окраины деревни.
Дальше мы перешли на принцип: километр — быстрым шагом, километр — пешком, не забывая следить за окрестностями. К закату, по ощущениям, прошли две трети пути — ориентиром служил огромный валун, который отмечал Чен на карте. Значит, если выйти на рассвете, то к Байхэ подойдём к 10–12 часам дня.
Быстро сварганили нехитрый ужин, легли спать поочерёдно, дежуря по одному. Как и рассчитывали, к окрестностям Байхэ подошли без задержек — в половине двенадцатого дня, как раз когда жизнь в фанзах только начинала кипеть.
Солнце стояло в зените, паля немилосердно. Байхэ раскинулся на холме, словно затаившись — деревня окружена густыми зарослями бамбука и невысокими деревьями. Тени от фанз, разбросанных по склону, были длинными и острыми. В полдень жизнь в деревне текла своим размеренным чередом: местные жители прятались в тени, занимаясь обычными делами, по узким улицам лениво бродили курицы и свиньи, дети, несмотря на жару, играли у порогов в разноцветных халатах.
На центральной площади было оживлённо — торговцы раскладывали товар, женщины судачили, старики играли в кости. Но даже в этой мирной картине чувствовалось скрытое напряжение, будто струна была готова лопнуть в любой момент.
В это время в деревне находилось около тридцати бандитов Лю Чжэньго. Мы с братьями для начала припрятали вещи в стороне, чтобы не мешали при разведке, и подошли к Байхэ с трёх разных направлений, чтобы проследить за обстановкой со всех сторон. Лёха залез с биноклем на подходящее дерево, чтобы осмотреть окрестности сверху.
Пять человек патрулировали периметр, меняясь каждые два часа. Трое стояли на охране приличного дома — понаблюдав за ним, стало ясно, что там обосновался европеец, явно не случайный гость: иначе бы его здесь не держали под охраной. Ещё трое дежурили у лачуги с пленниками — она сразу бросалась в глаза, выделяясь на общем фоне. Остальные, по моим подсчётам, человек шесть, крутились возле самого большого дома, который, по-видимому, занял Лю Чжэньго.
Старая лачуга, где держали пленников, стояла в самом мрачном углу деревни. Двойная ограда из колючего кустарника и деревянных кольев делала её похожей на тюрьму. У входа постоянно дежурили двое вооружённых бандитов, ещё трое патрулировали территорию. Окно маленькое, зарешеченное, едва пропускало свет, массивная дверь заперта на тяжёлый засов. Всё это я разглядел издали, наблюдая с укрытия. Деревня жила под гнётом хунхузов: они держали в страхе не только местных, но и любого, кто осмеливался приблизиться к Байхэ.
