Тайфун (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

— Олег Владимирович, рад видеть вас в здравии и хорошем, судя по лицу, настроении, так и лучитесь счастьем, — крепко пожал руку Мончаг Иваницкому.

— Привет, парни, ой, простите, Ваше Высокопревосходительство, здравия желаю. И тебе Алиса привет. Всё хорошеешь. Ох беда будет, тому кто тебя в жёны выберет, все ему завидовать будут и злопыхать…

— Я им позлопыхаю. Ноги выдерну, руки вместо них вставлю и скажу, что так и было, — вскинулся Мончаг.

— Правильно, — Иваницкий подмигнул Мончагу, и посерьёзнел, — Газеты сегодня прямо захлёбываются от радости, дошли до нас новости, что два русских корвета, которые англичане недостроенными конфисковали, взорвали на верфях, так там пожары начались и вместе с русскими кораблями сгорели ещё два уже готовых и три строящихся фрегата, и главное все стапеля сгорели и запас сухой древесины. Сотнями тысяч фунтов стерлингов убытки исчисляют, много убитых и обгоревших корабелов.

— А нечего на чужое рот открывать. Бог он всегда шельму метит. Эти будут с отметками от ожогов. Что, Олег Владимирович по нашим делам? Пора Владычице морей ударить по самому дорогому, по кошельку, по торговле, — Мончаг отошёл в сторонку, увлекая за собой Иваницкого. На берег сходили утомлённые месячным плаванием люди. А ведь ещё и трети, даже четверти пути до Форта-Росс не прошли. Пока «Витязь» будут бункеровать углём и устанавливать орудия, у людей появилась возможность пару дней, а то и все три, пожить на твёрдой земле и постираться, а то на корабле в море с пресной водой проблемы вечные, на питьё и суп бы хватило, не до стирок.

— Всё нормально, в Бостоне, в консульстве Великого ханства Джунгария, вы начнете завтра продавать патенты каперов. Сегодня во всех вечерних газетах, а завтра во всех утренних, в портовых городах появятся заметки про Джунгарию, что она объявила войну Соединённому королевству и будет выдавать каперские патенты за четыреста долларов. А те работники Консульства, что до вас здесь в Бостоне работали, во главе с Аюгом завтра открывают консульство в Нью-Йорке, о чём с Государственным секретарём есть договорённость. И послезавтра и в Нью-Йорке начнут выдавать каперские патенты, о чём газеты всех известят. Мои люди в кабаках портовых, и так, в гостиницах всяких и постоялых дворах, заводили разговоры с капитанами судов и матросами на тему, а если будут патенты русские выдавать, неплохо бы пограбить лимонников. Так народ прям рвётся в бой. Ну, увидим через пару дней это просто пьяный кураж и болтовня или на самом деле есть такое желание.

— Посмотрим.

— Не всё ещё. По городу слухи ходят, как и по другим портовым городам США, что лаймы потопили эскадру командора Перри. Говорят, что в Сенате и Конгрессе ведутся дебаты, а не вступить ли США в войну на стороне русских, не из любви к Николаю и русским, их из-за еврейских погромов не очень любят, а вот отомстить Великобритании все желают. Ну, тоже через пару дней узнаем, чем всё закончится. Пока в газетах ни строчки, видимо запретили до выяснения вопроса давать информацию. Так хуже только сделали. Рассказывают всякие ужасы про сотни отрубленных голов, про вспоротые животы и снятые скальпы. Народ нашёл замечательный повод страшилки рассказывать.

Глава 3

Событие седьмое

Пуля очень многое меняет в голове, даже если попадает в задницу.

Аль Капоне

Дондук выбрал тактику засад. Встречаться лоб в лоб с пятью или шестью сотнями подготовленных воинов, имея пять десятков нормальных солдат и два десятка недоучек, такая идея ему даже в голову не пришла. У него есть три десятка его спецназовцев и два десятка калмыков — казаков, которых император послал вместе с Александром Сергеевичем. Ещё плюсом два десятка молодых охотников айнов, которые у них воевать учатся и пять монахов буддистов. Всё, конец подсчётам. Распределил сотник их следующим образом. Он со своими спецназовцами перекрывает дорогу лесную, предварительно там завал организованный из всяких ветвей и кустов, используя в качестве редута. Казаки и айны при этом чуть позади и чуть по бокам контролируют фланги, обязательно же какому-нибудь умному самураю придёт стратегическая светлая мысль в тёмную голову — обойти засаду с фланга. А монахи в это время в нескольких сотнях метрах позади сооружают на дороге следующую засаду.

Постреляют немного в спешащих по дороге японцев снайпера, а когда те залягут или отстреливаться начнут, то калмыки уходят на запасную позицию. Ясно, что будут самураи впредь осторожней, но разведку вышлют же. И тут уже дело не в убитых японцах даже, а в том, что они будут стоять, а время уже к вечеру приближается. А за ним будет ночь. И вот ночью у японцев против, подготовленных в том числе и к партизанской войне, спецназовцев шансов нет вообще. Только сбиться в кучу или разбежаться по лесу. И то и другое — приговор.

Первую засаду организовали в трёх верстах севернее Белого замка, там уже начинаются предгорья, и дорога, или даже тропа скорее, огибая сопку, делает приличную петлю, и в другом месте обогнуть сопку нельзя, там болотина и широкий ручей из неё вытекающий. Успели до прихода японцев нарубить веток, наломать кустов и камней навалить поперёк тропы. Снайпера этим не занимались, они себе оборудовали позицию чуть в стороне на склоне сопки, с которой виден весь этот загиб.

Надо отдать японцам должное — они проделали за шесть — семь часов путь в пятьдесят вёрст. Это трусцой без остановок весь день двигаться нужно. Шли они по тропе длинной змеёй по три человека в ряд, опять-таки молодцы — разведку вперёд выслали.

Ещё бы не на сто метров, а на версту хотя бы и можно командира в пример своим ученикам ставить, но нет, три японца с копьями шли в пределах прямой видимости от головы колонны. Они зашли за поворот и теперь до засады, за которой остались молодые айны, им нужно проделать метров пятьдесят. А командиры японцев в голове колонны уже подходили к расчищенному от кустов для прицельного огня склону сопки.

— Огонь, — Дондук и сам припал к прикладу Шарпса. Три десятка пуль вылетели на волю из бумажных патронов, продрались сквозь нарезы ствола и, преодолев, вращаясь, сотню метров, нашли добычу среди плотных рядов японцев. Десять секунд на перезарядку. За это время идущие впереди японцы успели упасть. Айны успели нашпиговать пулями разведчиков. Основная колонная, по инерции, успела сделать несколько шагов и остановиться.

Бах. Второй залп и ещё три десятка пуль с горки полетели вниз в организовавших приличный затор японцев. На этот раз подействовало. На всех по-разному. Десяток самых безбашенных бросился в сторону дымов на верх, на сопку, с копьями и мечами наперевес, покарать гайдзинов. Несколько десятков бросились влево от дороги, в противоположную от сопки сторону и попали под пули засевших там казаков калмыков. Основная же масса поступила правильно — они бросились назад, уходя от пуль, летящих с сопки, за поворот. Получилось так себя. Змея длинная и задние ещё не поняли ничего и им никто не дал команду отступать. Часть остановилась, часть попятилась, а самые смелые вообще бросились вперёд. В результате Дондук и тридцать его диверсантов успели ещё раз зарядить винтовки и дать залп по толкучке.

Девяносто три пули выпущены, промазали со ста-то метров вряд ли, а вот всадить по две или три пули даже в одного самурая, а по ним, по людям с мечами и в доспехах, стреляли снайпера в первую очередь — это вполне возможно. Так что можно считать, что количество японцев убавилось на пять, шесть десятков. Плюсом три разведчика. И всё ещё велась стрельба с другой стороны тропы. Там казаки истребляли не туда побежавших.

— Уходим, — Дондук аккуратно вернул в сумку разложенные и неиспользованные бумажные патроны.

Калмыки за командиром следом, пригибаясь и хоронясь за деревьями и кустами, спустились со склона сопки к тропе и, обогнув засеку, расположились за ней, вновь изготавливаясь к стрельбе, вынимая и аккуратно раскладывая бумажные патроны.