Главная роль 2 (СИ) - Смолин Павел

И, напоследок, настоящая информационная бомба в ответ на очень удачно заданный вопрос «о личном»:

— Я питаю большую и светлую любовь к принцессе Маргарите Прусской, но признаться набрался смелости лишь недавно. Ныне я с огромным трепетом жду ее ответа и благословления от наших родителей.

Вот Августейшие родители «обрадуются», когда это в газетах найдут!

Глава 3

На выходе из школы прикрепленный к нам поп — бедолагу лишили возможности горевать над гробом Николая, поэтому он с самого начала поездки немного обижен — подошел ко мне и ласково улыбнулся:

— Ваше Императорское Высочество, могу ли я попросить вас уделить мне немного времени?

Понимая, с чем это связано, я уверенно кивнул:

— Конечно, батюшка.

Легкое юродство проникло в сердце пожилого иерея и вызвало на его лице довольную улыбку. Не став утруждать себя извинениями — царь отвечает непосредственно перед Богом, поэтому остальным придется терпеть — я сошел с крылечка гимназии в подсохшую за прошедшие сутки грязь и провел батюшку через ряд казаков охраны и пачку «ВИПов» под сень сиреневого куста.

Обернувшись, я уперся взглядом в глаза иерея и взял инициативу в свои руки:

— Мне сколькими пальцами подданые Его Императорского Величества крестятся без разницы, батюшка. Против бесов не хуже вас стояли. В английских молитвах благодати нет совсем, а у нас, православных, — нажал голосом. — Аккурат наступающим темным силам по сусалам надавать.

Сглотнув, иерей нервно спросил:

— Далеко ли силы темные?

— Кольцо сжимается, — хмуро ответил я. — Там, — указал на Запад. — Не добрые католики ныне, а россыпь национальных, утративших благодать церквей при полном попустительстве Папы Римского. Там, — указал на Восток. — Через океан от нас, вообще ужас: протестантизм. Господь всех рабов своих любит, а у американцев получается не так — по их утратившему благодать учению Господь любит только богатых, мол, состояние подтверждает богоизбранность. И как это назвать?

— Гордыня! — перекрестился иерей. — Грех смертный!

— Во-о-от! — с удовлетворенной рожей покивал я. — Азиаты, батюшка, промеж таких «христиан», прости-господи, не язычники безбожные, а овечки сирые. Мы их постепенно в истинную веру обратим и на службу нашей Империи поставим, с тьмой бороться. Но сначала нам промеж себя замириться надо — хотя бы православным. Не видишь тьмы разве? Спиритисты, курильщики опиума, лиходеи — снизу доверху тьма в общество наше проникла, изнутри грызет. Идем, остального тебе знать не надобно — с Синодом буду разговаривать, спрашивать, почему Русская Православная церковь не может с колдунами, ясновидящими и прочими сатанистами разобраться. Неужто от двуперстых опасность видят, а от тех, кто в грязном подвале кишки добрым христианам выпускает на потеху Дьяволу — нет?

Иерей осознал масштаб проблемы, пожевал губами и решил не нарываться на цесаревича, у которого и так много вопросов к Священному Синоду. Не исключаю, что он и сам со мной согласен — наступление тьмы же очевидно! — но вынужден соблюдать цеховую солидарность, что вылилось в робкое:

— Ваша молитва от беса спасла, Ваше Императорское Высочество, не двуперстых.

— Тебя там не было, батюшка, — ласково улыбнулся я ему. — А когда кто-то говорит то, о чем не знает, он или лгун, или либерал. Кто ты, батюшка?

Не выдержав груза обвинений, иерей с причитаниями и заверениями в лояльности плюхнулся на колени и принялся целовать мои сапоги.

— Встань, батюшка, — аккуратно поднял я его за локоть и лично отряхнул со щеки подсохшую землицу, не побоявшись испачкать руку. — Да благослови — трудно нам будет.

— Ступай с Богом, цесаревич! — явив слезы умиления на бородатом лице, перекрестил меня поп.

Когда мы вернулись к народу, я с удовольствием отметил сложные лица. Сцену видели все, и о теме, которую хотел обсудить иерей, догадались тоже все — а где здесь сложность? — и потом понаблюдали короткий разговор, после которого поп пережил глубочайшее раскаяние, а потом обрел благодать (возможно с моей помощью — я же его за руку поднимал) и благословил меня. Это ли не повод задуматься о том, так ли уж важна борьба со старообрядчеством?

Понятие «репутации» в мои времена видоизменилось — высокая плотность информационного пространства, обилие любителей оправдывать любое скотство — нередко этим уникумам даже не платил никто! — и динамика жизни позволяла похоронившим репутацию людям и дальше заниматься мутными делишками — их косяки банально смывали свежие инфоповоды, но здесь «репутация» значит очень много. В моем случае репутация — чуть ли не главный актив. Я благодарен Высшим силам за тот подвал — благодаря ему я в глазах верующих обрел статус бывалого экзорциста, а мои «опровержения» журналистских и народных слухов придали событию достоверности. На горизонте маячит территориальное приобретение, а японский Император своей волей — в газетах писали — масштабировал часовню памяти Никки в полноценный храм. Это его регенерация впечатлила. И это — язычники, для которых православие признавать болезненно: оно же ставит под вопрос «божественность» Муцухито. Чего уж про наших говорить, 99% которых в вере крепки, просто попов не любят.

Погрузившись в коляску — в карете жители Владивостока меня не увидят — мы отправились в дом губернатора, где нас дожидаются местные и съехавшиеся из других поселений промышленники.

«Промышленники» в эти времена — это не только владельцы заводов, фабрик и мануфактур. «Промышленник» — тот, кто «промышляет». Добыча ресурсов, пушнины, рыболовство — это все «промышленники». Потом с терминологией разберусь, из Петербурга и с папиной помощью, а пока меня интересуют те, кто «промышляет» золотодобычей и прочим.

В зале для приемов было не протолкнуться — сидеть не довелось никому, потому что мебель, исключая приготовленное для меня кресло, вынесли, чтобы побольше народу влезло. У противоположной входу стены, помимо кресла, нашлась крупномасштабная карта Области, и я понял, что способен закрыть по памяти немало «белых пятен». Но лучше сформирую и отправлю туда экспедиции — не один я работать должен.

— Здравия вам, братцы, — мощно ворвался я в помещение и через сформированный поклонившимися людьми коридор прошел к карте. — Времени мало, поэтому буду краток. Во-первых, от лица Империи выражаю вам благодарность за вклад в развитие этих некогда диких мест.

Промышленники ответили не хуже вымуштрованных солдат:

— Рады стараться, Ваше Им-пе-ра-тор-ско-е Вы-со-чес-тво!

Нельзя меня сокращать для облегчения хорового скандирования.

— Во-вторых, Империя в эти края пришла навсегда. Транссиб тому лучшее подтверждение. Но покуда он не готов, нам придется обойтись морскими перевозками и своими силами.

Мужики приуныли — я как бы попросил их открыть мошну поглубже. Да не боитесь!

— Край нам достался богатейший, — продолжил я. — Главное — научиться пользоваться им в полной мере. Прошу поднять руки тех, кто занимается или занимался добычей золота.

Руки подняла примерна пятая часть собравшихся.

— К вам обращаюсь, братцы, — окинул я их взглядом и подошел к карте. — Мы со служивыми завтра на границу отбываем, Манчжурию присоединять. Сколько времени это займет, никому неведомо — китайцы торговаться любят, но для определенности поставлю вам срок в пять дней. За эти пять дней вы, уважаемые золотодобытчики, должны будете разработать для представления мне план по организации экспедиций и добыче золота вот здесь, — я нарочито-неточно обвел пальцем большие круги в будущей Магаданской области и Хабаровском крае — там, где или «белые пятна», или леса нехоженые. — Края суровые, поэтому особое внимание уделить требуется теплым жилищам, обеспечению одеждой и нормальной кормежке — я не хочу разменивать золото на жизни подданных, которые за год работы на приисках вернутся больными калеками. И да, братцы — золота в этих краях хватит на всех, поэтому не стесняйтесь организовываться в компании на паях. Золото — это основа могущества государства. За золотом, братцы, пригляд будем держать строгий, и, если что, пеняйте только на себя — Империя знает о том, как именно ее золото вывозят лихие люди. В осетра прячут, например.