Алексей Живой - Спартанец
«Заря» сработала, подумал Тарас, сжав автомат. Но потом опустил, – он был уверен, что снизу никто прорываться не будет. После применения этой светозвуковой гранаты в помещение можно входить спокойно: никто и не подумает сопротивляться. Не до того. Там сейчас все ослепшие и оглохшие.
Никакой стрельбы больше не было. Ворвавшись сквозь окна и вынесенную дверь, спецназовцы немного поорали на зэков, попинав и придавив их к полу. А когда суматоха улеглась, Тарас с удивлением увидел, как Вадик, взяв одной рукой за ремень довольно массивного мужика, как котенка за шкирятник, перекинул его через подоконник на балкон. Затем перелез сам, снова приподнял его, поставив на ноги и, развернув лицом к наблюдателям, крикнул:
– Этот, что ли, ваш доктор?
– Да, это он, – ответил полковник, – жив?
– Вроде жив, – неуверенно заметил Вадик, посмотрев на еле стоявшего на ногах мужика в белом халате, который тер себе глаза и уши ладонями, не понимая, что с ним происходит.
– Ладно, спускай вниз заложника, как в себя придет, – приказал Широкий и добавил: – Только сначала зэков давай.
Вадик исчез в окне, утянув с собой доктора, все еще не понимавшего, где он находится. А вскоре по металлической лестнице загрохотали ботинки спецназовцев, и в открывшуюся дверь вылетел первый зэк. Открыл он ее, похоже, лбом. Перекувырнувшись через голову, зэк затормозил тем же лбом об асфальт, да так и остался лежать. Но Вадика это ничуть не разжалобило.
– Вставай, гнида, – ласково проговорил он, приближаясь к валявшемуся у выхода телу в ватнике, – руки за голову и вперед ножками. Заждались тебя уже охранники.
Повторять не пришлось. Зэк вскочил, как ошпаренный и, несмотря на то что был слегка контужен, бодро зашагал к оцеплению из солдат внутренних войск. Вслед за первым показались остальные, каждого из которых конвоировал спецназовец. Труп Озогина оставили наверху. Пуля снайпера угодила в плечо, но ему хватило. Умер от потери крови.
Когда, передав зэков новым конвоирам, «Тайфуновцы», среди которых был и Тарас, потянулись к своим БТРам, Широкий снова обернулся к полковнику:
– Ну если еще какой шум случится, зовите. Приедем быстро.
– Теперь не скоро, думаю, – ухмыльнулся Стеценко, запахивая шинель, – надолго присмиреют. Хорошо поработали, лейтенант.
– И то ладно, – кивнул Широкий и запрыгнул в бронемашину, – а после хорошей работы нам тоже отдых полагается.
Выехав на шоссе, водитель нажал на газ, и БТР, несший в своем чреве всех бойцов, без потерь возвращавшихся на базу, развил приличную скорость, распугивая и даже обгоняя иномарки. Тарас, сняв шлем, расслабленно покачивался на своей скамейке, слегка сожалея, что не удалось поучаствовать в захвате заложников. Все сделали за него «бывалые».
– Вадик, – позвал командир соседа Тараса, – ты чего там, не мог аккуратнее с заложником сработать? Того и гляди, начальник зоны на нас телегу напишет за превышение.
– Так никто же не пострадал, – искренне удивился Вадик. – Почти. За что телегу писать?
Лейтенант безнадежно махнул рукой и замолк, прислонившись спиной к стене.
– Эх, – раздался рядом грустный вздох Вадика, толкнувшего Тараса в плечо.
– Раньше веселее было, – сообщил боец под шум мотора, – раньше можно было зэков месить почем зря. А теперь чуть что – телегой грозятся, будто я с бабами дело имею. Да на этих урках крови столько, что к стенке можно ставить не задумываясь, а мы с ними цацкаться должны. Тьфу.
Чтобы просто попасть в спецотряд «Тайфун», приписанный к ведомству ГУИН[12], Тарасу пришлось пройти неслабый отбор. Туда брали далеко не всех желающих, а только лучших, да и то просеивали через мелкое сито.
Во-первых, нужно было иметь хорошую физическую подготовку и разряд не меньше КМС по какой-нибудь борьбе, карате или другому боевому искусству. Во-вторых, брали только отслуживших в армии, желательно в морпехах, десанте и других боевых частях активного нападения. По этим параметрам Тарас подошел. Приветствовалась служба в горячих точках, поскольку с некоторых пор «Тайфун» начал регулярно ездить в чеченские командировки. Чечни у Тараса в активе еще не имелось. Но, к счастью, этот пункт в анкете был не обязательным.
После зачисления в молодые начались мощные, но привычные недавнему десантнику тренировки: физподготовка в зале, где Тарас должен был подтягиваться, как акробат, и жать штангу весом не меньше собственного. Бег с полным боекомплектом, стрельба из всех видов оружия, вождение автотранспорта по городу и пересеченной местности. Причем под транспортом понимались не только обычные машины, но и грузовики, амфибии, а также БТР, бульдозеры и трактора. Затем начались тренировки по рукопашному бою просто на кулаках, а также с применением ножей, лопат, топоров, арматуры и другого холодного оружия, которым могут вооружиться восставшие зэки.
Рассматривая на тренировке имевшийся в распоряжении спецназа арсенал холодного оружия, не уступавший набору ниндзя, Тарас вспоминал, как приходится выкручиваться обычным ментам в уличных драках с разъяренной толпой. Один из его друзей как раз служил в таких подразделениях и рассказывал Тарасу, что промышленность могла им предложить только серию из трех дубинок без ручки, с ручкой и стальным шариком внутри – под оригинальным названием: изделие «Аргумент один», «Аргумент два» и соответственно «Аргумент три».
У «Тайфуна» таких аргументов в борьбе с зэками было гораздо больше. Немного повеселила Тараса тогда история с наручниками, которые имели более эротическое название, чем дубинки. Обычные «браслеты», которые имелись у каждого постового, с любовью были названы разработчиками «Нежность один». Эта «Нежность» открывалась, при некоторой сноровке, обычной булавкой. Более тяжелые и узкие, имели кодовое обозначение «Нежность два», а вместо ожидаемой «Нежности три» на вооружении у оперов стояли миниатюрные наручники под названием «Краб», в которые помещались только большие пальцы рук. В отличие от первой «Нежности», выпутаться из объятий этого «Краба» было вообще невозможно. Разве что отрезать пальцы.
Прочли Тарасу и общий курс подрывного дела, а также ознакомили с самыми ходовыми ядами и газами, без которых при подавлении бунтов в зонах и колониях обходилось редко. Побегал боец и посидел в противогазе, который тоже приходилось использовать в работе. Если бы пошел в подрывники, то узнал бы гораздо больше, но его специализация внутри отряда скоро определилась – штурмовик, хоть он и не дотягивал по массе до основных бойцов. Но в снайперы и подрывники не годился.
Кое-что из увиденного на новой службе новостью для Тараса не стало, – в десантуре тоже не даром хлеб ели. Были еще собачки, но к животным Тарас относился спокойно. Без энтузиазма. Тем более что к местному собаководу Толику часто с гражданки приводили совершенно бешеных собак, вразумить которых, по мнению Тараса, не представлялось никакой возможности, только усыплять. А он их брал. И псы служили исправно. Правда, ходил Толик вечно покусанный своими же питомцами, из которых особенно любил алабаев.
Незадолго до окончания КМБ Тарасу пришлось выдержать жесткий, но простой экзамен. Он должен был отстоять на ринге несколько боев подряд против «бывалых» спецназовцев, причем независимо от весовой категории.
– Победить невозможно, – успокоил его перед началом этого избиения младенцев лейтенант Широкий, – твоя задача выстоять. Сколько сможешь. Противники будут сменяться, ты будешь один. Бить будут до тех пор, пока не ляжешь. Вот и весь экзамен. Выдержишь, – будешь служить здесь. Нет, – нам слабаки не нужны.
Выходил на ринг Тарас с куражом, показать хотел всем «бывалым», что и он не лыком шит. Первые два боя провел неплохо, прыгал и активно работал ногами. Одного противника даже пару раз запинал в угол ринга. Но, начиная с третьей схватки, стал уставать. Бойцы всякий раз выходили против него свеженькие, да и весил каждый потяжелее. Четвертым вышел тогда еще малознакомый Вадик и месил новобранца минут пять с большим удовольствием. Тарас только успевал голову прикрывать, но Вадика вполне устраивали его почки и печень, которые тот методично взбадривал отточенными ударами, казавшимися изможденному Тарасу ударами кувалды. Сам же Вадик, похоже, вообще не чувствовал боли. Даже пропущенные от терявшего на глазах силы новобранца удары отчаяния в нос, из которого потекла кровь, в ухо и по ребрам Вадик даже не заметил. Ему это было, что слону дробина.
А когда вдоволь оттянувшегося спецназовца сменил его друг Мишка, тоже большой любитель холодного оружия, для новобранца наступил переломный момент. Его ребра трещали, проходя проверку на прочность, голова гудела, превратившись в наковальню, а сам он как тяжелый боксерский мешок летал из конца в конец ринга, пока не рухнул навзничь, потеряв ненадолго сознание. А когда очнулся, облитый из ведра холодной водой, и выплюнул два зуба вместе со стаканом крови, к нему приблизился лейтенант Широкий и сказал.
