Георгий Мерчуле - Житие Григория Хандзители
Блаженный вступил в ряды мучеников, так как отречение от стяжаний уподобляется пролитию собственной крови. Осенил он свою плоть крестом, направился по божественному пути и прибыл в Мере к матери Февронии, так как он происходил из ее дома. Божьею волею там находился отец Григорий. Мать Феврония вручила невинного агнца святому, пастырю доброму, который привел его сюда в Хандзту, поселил в месте злачном божьей милости и взростил на водах, где покоится святой дух.
Блаженный Зенон сей достиг старости и до кончины не удалялся из Хандзты: воистину духовный сын, подобный отцу, добрый ученик, заменяющий учителя, блаженный, сокровищница добродетелей, святой чин монашества, ограда кларджетских пустынь, гонитель злых духов, ибо при жизни самого и при жизни его учителя дьявол не дерзал соблазнять кого-либо в этих святых местах.
Сей доблестный по преставлении своем наш – перед господом вечный заступник наравне с товарищами, подобными ему, каковы ученики отца Григория, достойные чудотворцы, столь же непоколебимые столпы терпения, как незыблемо утверждены устои неба.
В самом деле до прихода доброго пастыря Григория немногочисленные овцы Христа, гонимые невидимыми зверями, были рассеяны по одной или по две в ширь пустынь, но с приходом святого Григория овцы стали храбры, звери те, т.е. дьяволы, бежали, и весь божественный чин пришел в порядок.
Отец же Григорий говорил с собою: "Как отцы моего монастыря добродетелями выше монахов сего времени, так и церковный чин надлежит установить в моей церкви божественный, стоящий выше суда мудрецов”. Поэтому он решил отправиться в сокровищницу Христа, второй Иерусалим, т.е. в Константинополь, чтобы посетить все замечательные святые места Греции и помолиться. В то время он встретил [букв. нашел] друга своего, шедшего в Иерусалим, и поручил ему списать устав монастыря Сабацмиды и прислать. Затем назначил попечителей своей братии, покинул ее с миром и обещал вскоре вернуться назад.
С собою взял он Савву, двоюродного брата [букв.: сына сестры матери], да еще одного ученика, направился в Грецию, прибыл в Константинополь, поклонился древу жизни и всем святым мощам, обошел радостно все святые богомолья, ибо он знал много языков и учился многому в благочестии. Иное зрелище было для него учителем добра, а иное -предостережением от зла. Таким образом сердце его наполнилось богатством незапечатанного нового закона, и, возрадованные духом благодати, они направились в свое местопребывание.
XIII. И когда они прибыли в Тао, услышали от местных людей, что куропалат Ашот убит, и вместо него властвуют его сыновья. Тогда они залились горькими слезами из-за падения богочестивого властителя и, заплаканные, молились о преставившемся царе. Блаженный же Григорий благодарил бога и говорил, оплакивая: "О, могущественный и славный царь мой, крепость церквей и ограда христиан, откуда ждать мне тебя, с востока или запада, с севера или юга? Ибо ты владычествовал над всеми племенами, и как ты, войною покорявший властителей, чудный, славный, богочестивый властитель, отдался в презренные руки нечестивых и негодных людей, которые подобно Иуде стали твоими убийцами, убийцами своего господина, для умерщвления нас, убогих молитвословцев твоих во веки?" После этого они молились о сыновьях его, прославленных властителях, чтобы господь сохранил их, добрых богочестивцев, во славе и в долгоденствии.
XIV. Когда они прибыли в окрестности Ишхани, блаженному Григорию и достойному Савве от бога открылась прежняя слава Ишхани, святые церкви в селе при нем, и было им возвещено, что Ишхани опять обновится рукою Сабана. Указан был им и путь, чтобы дойти туда, так как место то было недоступно для людей того времени.
Когда они добрались в Ишхани, очень были обрадованы обретением славного места, так как в нем имелось и духовное, и телесное утешение. Савва тотчас задумал остаться там, но блаженный Григорий сказал ему: "Брат, сначала повидаем наших братьев, пребывающих в Хандзте, и потом ты опять прибудешь в это святое место волею божьею и молитвами их". Отправившись оттуда, они прибыли к сыновьям куропалата и дали им молитвенное благословение, утешая их в смерти отца.
XV. Таким образом они прибыли в Хандзту, свой монастырь, принесши с собою мощи святых, святые иконы и иные благословения во множестве.
Застали они братьев в живых и в мире, всех в безмятежной радости, полных божественной любви, и возрадовались, ибо благодать спасителя опять собрала вместе творцов его воли.
Спустя несколько времени Григорий отпустил Савву в Ишхани, дав ему двух учеников, а сам управлял духовною жизнью Хандзты согласно воле господа.
XVI. К этому времени из Иерусалима подоспел человек, который преподнес ему устав монастыря Сабацмиды и письмо. Блаженный Григорий в то время положил устав своей церкви и монастыря, мудро определенный, знамением озаренный и составленный с выбором изо всех святых мест, как сокровищница неисчерпаемых благ.
XVII. Ныне от тех духовных правил мы держимся немногого, как если бы кто черпнул каплю воды из моря. В самом деле жизнь блаженных тогда была такова: в праведности они постоянно обличали себя, имея корень любви, непоколебимое терпение со смирением и кротостью, пост, огражденный молитвою, в правой вере утвержденную чистоту сердца, правдивость языка и безукоризненно полное воздержание во всем. В святой церкви за молитвою не происходило у них беседы друг с другом; напротив, они стояли со страхом, точно, на небе перед богом.
Когда они пели псалмы, до окончания аллилуи певчие не дерзали расправить колена за медленным молитвословием, ибо не было у них обыкновения торопливо произносить какие-бы то ни было песнопения; молитва их была тихая и протяжная. К стене никто кроме старцев не прислонялся, спать же и без стеснения садиться в церкви они вовсе себе не позволяли. Насаждены были в них иные еще подобные добродетели во множестве, о каждой из которых нет теперь речи, так как время у нас ограничено, а мысль торопится, [к тому же] чтобы не утруждать чрезмерно слух слушателей, в этой книге не выписан весь устав, а [приведен] лишь по примеру [букв.: по слову] из каждой части [дабы знать], каков был до сих пор устав Хандзты и каков он теперь. Так – При всех всенощных бдениях моление от сумерок до рассвета, а за день до всенощного бдения во все дневные часы моление, литургия во время девятого часа и добавление эктений. Во время всякой литургии перед трисвятой песнью [букв.: "Святый боже"] эктения "О свышнем мире”, а на воскресных литургиях шесть раз "Святый боже”. При службе [у] жертвенника не допускалось служение в облачении с бахромою или в шкуре.
О всех преставившихся совершали службу в третий день, седьмицу, сорокоуст и год со дня преставления, в какой бы день они ни пришлись, и службу этих дней не засчитывали в двести дней, постановленных для погребенных в Хандзте. Разделение паксимада установлено искони. С наступлением месяца ноября [букв.: месяца праздника святого Георгия] пост молочным до праздника святого Георгия.
Равным образом большим тщанием и благим воздержанием блюли церковно посты рождества Христова и святых апостолов, С наступления ноября до начала великого поста в заутрени в каждую субботу четыре "канона" [кафизмы]; в великий пост до недели ваий в каждую заутреню четыре "канона", а также четыре чтения. О страстной седьмице был подробный устав. С пасхи до нового воскресенья "канона"
["Ко господу всегда] скорбети [ми]" не произносили; в повечерие произносили "Всегда призвати ми" [букв.: "На зов мой"], воскресные прокимены, чин утрени и по одному "канону" до нового воскресенья. При поминовении же душ после пасхи за утренею произносили "Блаженны [непорочны]" и песнопения, как это все написано в церковном уставе, в памятнике обо всем этом. Так исполняли все отцы в мое время.
XVIII. В первые дни блаженного отца нашего Григория правила для его учеников были весьма суровы: в их кельях находились маленькие кровати, невзрачная постель и по кувшинчику для воды, иного же утешения для плоти не было у них вовсе ни по части съестного, ни по части питья. Жили они тем, что ели за общею трапезою, и многие из них вина не пили вовсе, да и те, которые употребляли его, принимали малость. В кельях их не было камина [букв.: дымовника], так как огонь не разводился, ни свечки не зажигали ночью; ночью происходило пение псалмов, а днем чтение книг и моление постоянно, как говорит Давид: "Днем поведал господь милости свои; а ночью пение свое".
Блаженный же отец Григорий сам великий пост проводил, довольствуясь сырою капустою в малом количестве, а сугубое питание во все дни, его было: раз в день ел хлеб скудно и принимал опять теки по весу немного воды, вина же он с детства отнюдь не пил. Впрочем единый бог знает о многочисленных добродетелях самого и его учеников.
XIX. От начала добрые друзья блаженного Григория Феодор и Христофор питали в сердце божественную ревность к построению монастыря. Однако они не открыли отцу Григорию своего намерения, и так отправились тайком в Абхазию; за ними последовал и кое-кто из братии.
